В июне 1981 года после окончания школы я с подачи мамы решила пойти работать в магазин. Думала, наберусь опыта и на следующий год поступлю туда же, где в то время училась мама, – Саратовский институт советской торговли. Но моя тётя Ирина заявила, что до следующего года я точно расслаблюсь, забуду всё, что учила в школе, и надо дерзать прямо сейчас. Поэтому в середине июля мы с ней съездили в Саратов и подали документы.

В тётин день рождения, 24 июля, состоялся мой первый вступительный экзамен – по химии. Этот предмет я и в школе-то толком не знала, но мама успела договориться с преподавателем, в итоге всё обошлось. Я благополучно сдула ответы из учебника и шпаргалок и получила незаконную пятёрку. Остальные предметы не являлись для меня слишком сложными: сочинение написала на пятёрку, математику на трояк. Оставался последний экзамен – география.

Мы тогда жили в небольшом городке Балакове в 250 километрах от Саратова. В день экзамена я выехала первым автобусом в 5.30, к 10.00 в любом случае должна была добраться до института. Но произошло непредвиденное – автобус заглох посреди пути. Нужно отдать должное водителю – два часа он героически чинил двигатель под палящим солнцем.

Наконец мы тронулись с места, но ехали очень осторожно и медленно – шофёр опасался, как бы движок снова не вышел из строя. В итоге в здание вуза я вбежала лишь в 14.00.

Вахтёрша сообщила, что экзамены давно закончились и в институте никого из преподавателей нет. В отчаянии я глотала злые слёзы, но, как и героиня фильма «Приходите завтра…», почему-то не уходила.

Вдруг мимо пробежал какой-то мелкий мужичонка, ростом по плечо. Оглянулся на меня, затормозил и осведомился участливо:
– Девушка, что случилось, почему плачете?
– Да что тут говорить… – начала я, но комок застрял в горле, снова хлынули слёзы.

К счастью, подоспела вахтёрша и за меня рассказала незнакомцу мою печальную историю. Я лишь шмыгала распухшим носом.

Мужичок вздохнул, затем пристально посмотрел мне в глаза и вдруг спросил:
– Умеешь держать язык за зубами? – я кивнула. – Тогда пойдём со мной.

И поскакал вверх по лестнице. Я едва поспевала следом.

Таинственный мужик отпер аудиторию, мы вошли. Затем он подошёл к огромному сейфу, снова загрохотал ключами.

– Учебник с собой? – спросил, вытаскивая из сейфа какие-то листы.

В этот момент мне показалось, что это вовсе не маленький мужичок, а ангел в мужском обличье.

– Закрою тебя минут на сорок, – пояснил ангел и протянул проштампованный лист бумаги. – Спишешь своими словами ответ из учебника.

Я так и сделала. Через сорок минут мой спаситель вернулся, забрал лист с билетом, запер в сейфе и велел ехать домой.

Спустившись в вестибюль, я узнала от вахтёрши, что это был председатель экзаменационной комиссии, приглашённый из другого вуза. Наплела ей, что мы разговаривали с ним насчёт переэкзаменовки.

Дома с мамой обдумали эту ситуацию. Она никогда не видела этого человека в стенах института. Но как его найти и отблагодарить?

Спустя пару недель в списках зачисленных студентов-заочников уже значилась моя фамилия.

На зимней сессии я случайно встретила своего спасителя в институте, но он сделал вид, будто впервые видит меня, и умчался. Я так и не узнала, как его зовут. До сих пор не понимаю, зачем он решил помочь зарёванной абитуриентке, но по сей день благодарна этому человеку. Или ангелу-хранителю.

На первом курсе я познакомилась с Антониной Назаровой, моей однофамилицей, приятной женщиной лет тридцати. Она работала технологом кулинарии в городе Вольске, но для повышения ей требовалось высшее образование. Поступила в институт, имея двоих детей, а третьего можно было заметить по Тониному округлому животику.

За время учёбы Антонина родила ещё двух карапузов и вместе с дипломом получила медаль Материнства. А поскольку однокурсница вдобавок стала депутатом городского совета, её карьера сразу пошла в гору.

Я с большим интересом наблюдала, как беззастенчиво Тонечка использовала козыри своего положения. На экзаменах она вываливала на стол перед преподавателем кучу фотографий, на которых красовались её дети в разном возрасте, выпячивала живот и начинала журчать что-то по билету, но в основном опять говорила о детках.

Я удивлялась – за все эти годы у Антонины не случилось ни единого прокола. За счёт пятерых детей она окончила институт, даже не пытаясь усвоить материал. Контрольные и курсовые за неё писал муж, а остальные студенты выкручивались как могли.

Благо, в политехническом институте нашего города преподавала марксизм-ленинизм мамина школьная подруга, её студенты сделали за меня много работ. Цена была чёткая: 15 рублей – контрольная, 25 – курсовая. А поскольку первые три курса в любом советском вузе преподавали лишь общеобразовательные предметы, у меня не возникало особых проблем.

И вот наступила первая весенняя сессия. Мы сдавали высшую математику, которую читала старая дева Нонна Сергеевна. Мужа и детей ей заменяла страстная любовь к своему предмету. Мы с Тоней часто подменяли друг друга на лекциях, когда шла перекличка студентов. Высидеть две пары у полусумасшедшей математички не хватало никаких сил, а тут вроде всё без обмана – одна из Назаровых всегда присутствует, и всегда можно сказать, что это была именно я.

Конечно же, я ни фига не готовилась к математике – да и как это возможно, если сам предмет казался мне языком марсиан? Просто стояла в коридоре и пыталась вызубрить хоть что-нибудь.

Наконец из аудитории вывалилась едва живая Тоня. Она сыграла с Нонной Сергеевной в свою обычную игру и долго не могла разжалобить этот непробиваемый синий чулок. Тоне даже пришлось изобразить, что ей, беременной, стало плохо. И тут наша несгибаемая старая дева наконец дрогнула и нацарапала в Тониной зачётке тройку. А у меня появилась идея.

Мы приходили на экзамен к Нонне Сергеевне лахудрами. Накануне не мыли головы, не красились, чтобы выглядеть как можно хуже – Нонна ненавидела красоток.

В тот день я собрала волосы в какую-то несусветную гульку и оделась пострашнее. Что-то пролепетала по билету, однако Нонну Сергеевну вдруг заинтересовал сам ход моих мыслей – как именно я решила задачу. А как я её могла решить? Передала тайком лист однокурсникам, кто-то из отличников набросал ответ.

И рука, зависшая было над моей зачёткой, внезапно захлопнула её с треском. Старая дева попросила меня прийти на пересдачу через неделю. А как же иначе? Видимо, через неделю я, с её точки зрения, должна всё знать.

И тогда я начала свою слёзную отповедь. Несла такое, что даже у железобетонной Нонны глаза увлажнились. Плача, объясняла – мол, дома меня ждёт семимесячный ребёнок, а муж пьёт и гоняет нас с малышом. Говорила, что учусь вопреки супругу, а помочь некому.

Вдруг преподавательница схватила меня за руку и потащила куда-то. Мы остановились возле приёмной ректора. Нонна решила, что поможет мне взять академический отпуск из-за ребёнка.

Ректора в тот момент не было на месте, нас попросили подождать. Нонна разговорилась с секретаршей, а я под шумок незаметно слиняла из приёмной и помчалась к маме.

Теперь представьте сцену. У третьекурсников идёт лекция в красивой старинной аудитории. Вдруг приоткрывается дверь, в неё просовывается распухшая от слёз физиономия взрослой девки и воет: «Мам!»

Мамуля сорвалась с лекции, пообещав преподу, что потом всё объяснит, и выскочила в коридор. Я, повизгивая от ужаса, в двух словах описала ситуацию. Мы добежали до приёмной, слава богу, ректор ещё не вернулся.

Мама вызвала Нонну в коридор. Та никак не могла понять, кто из нас мать, а кто дочь, моя мама выглядела расписной красавицей, а я стояла, как чучело с дурацкой копной волос.

Нас спасло, что у Нонны Сергеевны оказалось отменное чувство юмора. Она хохотала басом, когда узнала, что я всё выдумала, глядя на везучую беременную подругу. Но, отсмеявшись, заявила, что примет у меня экзамен лишь тогда, когда я отвечу хоть спросонья на все вопросы без запинки.

Тринадцать раз я сдавала Нонне клятую высшую математику – тринадцать! И в итоге сдала на четвёрку. Математичка оценила, что я наизусть выучила учебник толщиной в два тома «Войны и мира».

А в октябре, приехав на установочную сессию, я прочитала в объявлении, что теорию вероятностей у нас снова будет вести Нонна Сергеевна. Занавес.

Если вы думаете, что я извлекла хоть какой-нибудь урок из своих пересдач, вы ошибаетесь.

На экзамен явилась уже красиво одетой, с модной причёской и при макияже. Учебник за семестр даже не открывала – некогда. А в гостинице мы познакомились с музыкантами группы «Машина времени», было так интересно! Какая там, на фиг, теория вероятностей?

Задачу мне снова решили друзья и передали листок. Шла отвечать как на Голгофу. Нонна сразу меня узнала и захохотала на всю аудиторию:
– Ну что, теперь вы точно подготовились, Назарова? Я в этом уверена, даже не буду вас спрашивать. Ну-ка, что там с вашей задачей?

Она уткнулась в листок с решением, которое я даже не потрудилась переписать.

– Славно, славно, и решение хорошее, – закивала математичка. – Ведь можете, когда захотите, – и размашисто расписалась в зачётке.

Я вышла в коридор на дрожащих ногах. Господи, неужели тройка – и ни за что?

– Ты чё такая бледная, опять пересдавать? – подскочил друг Сергей и вырвал из рук зачётку. В графе «Теория вероятностей» значилось «Отлично».

Боже, как же мы тем вечером напились с Серёгой. Но это ещё не конец рассказа.

На третьем курсе у нас преподавала историю молодая беременная женщина. «Болтологических» предметов я никогда не боялась, знала, что минимум на троечку всегда что-нибудь наговорю. Прежде чем войти в аудиторию, в коридоре рассказывала однокурсникам, как всю ночь в гостинице квасили с группой «Интеграл», а Юрий Лоза пел нам свой «Плот». Тогда на экраны как раз вышел фильм «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты», и ребята из «Интеграла», которые исполняли там некоторые партии, были очень знамениты. А нам с подругой посчастливилось жить с ними в одной гостинице. И вот я на сильном кураже отправилась сдавать историю.

Что-то выдавливала из себя, а доброжелательная преподавательница хотела развёрнутого ответа, понимая, что я не идиотка. Не желала ставить трояк, тянула на четвёрку, а оно мне надо?

Тогда я снова включила свой артистический талант и начала бессовестно втирать женщине, как всю ночь провела на вокзале, потому что не смогла заселиться в гостиницу. И там, в зале ожидания, честно пыталась подучить историю, но всякие нехорошие люди не давали прохода, приходилось отбиваться, даже вызывать милицию.

Друзья, сидевшие сзади, едва не сползали под столы от смеха – ведь они только что выслушали мой доклад об истинной «подготовке» к экзамену.

Я так вдохновенно врала, что преподаватель уже собралась ставить четвёрку. Но тут открылась дверь, и в аудиторию неожиданно влетела Нонна Сергеевна – ей что-то понадобилось от исторички. Видимо, услышала и обрывок моих признаний.

– Что, Назарова опять рассказывает вам о ребёнке и пьянице-муже? – усмехнулась Нонна.

Историчка сразу просекла тему. С Нонной вдвоём они вдоволь поиздевались надо мной и отправили на пересдачу.

Но мне снова подфартило. Когда приехала на пересдачу, историчка уже ушла в декрет. Её замещал муж, тоже историк, ужасно похожий на актёра Олега Борисова.

Я села отвечать опять совершенно не готовой, но почему-то мы с преподом начали говорить на совершенно посторонние темы и тихо плавились, глядя друг другу в глаза. Сейчас бы это назвали «тантрический секс».

В общем, я получила свою «заслуженную» четвёрку, и на этом мои пересдачи закончились навсегда.

На старших курсах начались специальные предметы, они были мне интересны, поэтому я уже внимательно слушала лекции и с удовольствием посещала практические занятия.