И хотя бои за сахарный песок, можно сказать, отгремели, нам есть что вспомнить. Соцсети кишат видеороликами. Вот бабушки в потешном «убыстрённом» темпе, как таракашки, расхватывают товар. Набежали второпях, забыв о корзинках, прижимают к груди, пакеты выскальзывают, падают, бабушки нагибаются и роняют остальные.

А вот целый клип, сделанный продавцами. Они выталкивают тележку с сахаром и прячутся в подсобке, якобы в страхе быть растоптанными. Хихикают оттуда и снимают.

Первой в сахарном забеге оказывается бабушка, проворно накидала в тележку упаковок пятнадцать. Другим повезло меньше, килограмма по три-четыре. Третьи успели к шапочному разбору и… Заметили нашу бабушку с её трофеем. Та пытается найти убежище в подсобке, но продавцы её выталкивают. А аутсайдеры приступают к экспроприации экспроприаторши – попросту грабят.

Бабушка самоотверженно ложится грудью на тележку, как клуша, защищающая выводок. Но один в поле не воин, со всех сторон алчные руки тащат белые пакеты у неё из-под мышек, из-под растопыренных рук. Одна минута – и в тележке ничего, кроме разорванного пакета, из которого струйкой убегает песок. Бабушка плачет.

Очень неприятное зрелище. И соответствующие комментарии о потере собственного достоинства, человеческого облика, насмехаются, позорят «героев» ролика. Публикуют картинку: больницы заполнены бабушками с диагнозом «острое сладкое попослипание».

А я в ответ выложила ролик «Жесть. Чёрная пятница в Америке». Там, словно речь идёт о жизни и смерти, толпы моложавых американцев едва не сносят двери, берут штурмом магазин. Женщина не женщина, старуха не старуха – толкают, пихают локтями в живот и лицо, дерутся, швыряют через головы, хватают коробки с электроникой или со шмотками, как последние в жизни.

Лавина схлынула, остался разгром, пустые перевёрнутые полки, тряпки и рваные картонки на полу. Сытые, упитанные, не знавшие войны, голода, дефицита, – откуда это в них?

На их фоне наши худенькие бабушки с их тремя килограммами сахарного песка «на варенье» – просто ангелочки. У наших в генах: случись что – мыло, спички, соль, в данном случае сахар. И не для себя, для детей, которые сейчас работают, и для внучат.

Я застала конец того времени, и меня приводит в ужас слово «дефицит». Где дефицит, там всегда злоупотребления, блат, чёрный ход, спекуляция и самое гадкое – очереди. Вся жизнь тогда проходила под знаком Очереди. За чем угодно: за ситцем, рыбой, мылом, школьными принадлежностями, сметаной, ботинками, зубной пастой, чаем, яблоками, мебелью, стиральным порошком, сахаром…

В девяностые мама рассказывала, как стояла за сахарным песком. Продукты давали уже без талонов, но по инерции ещё ограниченно: кило в руки. Под ногами весело, не без умысла, шныряли ребятишки. Пенсионеры из очереди их разбирали, вроде как это их внучата или племяши – и, соответственно, получали на руки вдвое, а то и втрое больше сладкого продукта. А мальцы, сыгравшие роль внучат и племяшей, получали в награду жвачку или конфету. Такой взаимовыгодный маленький бизнес.

Мама тоже подозвала маленькую девочку, приласкала, прижала к себе – тогда за подобные развратные действия людей ещё не объявляли педофилами, даже слова такого не знали, а дети ещё безбоязненно играли во дворах. Итак, мама получила два кулька песка: на себя и на девочку. Полезла в карман. Конфеты забыла! И деньги, как на грех, были взяты впритык – на два кило сахара.

Вечером рассказывала: «Ты знаешь, так и стоят передо мной её недоумевающие глазёнки. И из них медленно-медленно ползёт слезинка».

Она потом специально приходила к магазину с шоколадкой, но девочку больше не видела. Наверное, та решила не иметь дела с вероломными взрослыми.