У нашего народонаселения есть множество сезонных развлечений. Например, разбор и упаковка в коробки-чемоданы летних вещей в преддверии холодов и, наоборот, извлечение из закромов плащей, лёгких платьиц и туфелек с наступлением весны.

Этой традиционной забаве я решила посвятить выходной. Хотя замечу, что для меня подобное развлечение из разряда «так себе», ведь оно несёт массу разочарований – от любимого платья, в которое ты уже не влезаешь, до найденного среди купальников капюшона, отстёгнутого от зимней куртки, ведь ты с ним уже попрощалась и вынуждена была купить себе новую шапку. Но ещё обиднее, если среди летних тряпок обнаруживаешь классную кожаную перчатку, потерянную ещё зимой, вследствие чего её осиротевшую сестрицу ты давно выбросила.

Итак, я разбирала вещи в летней коробке, наткнулась там на пару синих чулок и надолго залипла над ними. Дело в том, что больше двадцати лет я была вхожа в одну таинственную компанию. Правда, лишь иногда. Это своеобразный клуб единомышленников, который собирался регулярно, а раз в неделю у них проходил групповой просмотр авторского кино. И ещё порой случались всякие тематические вечеринки – например, «День синего чулка» или «День недочитанной книги». Меня приглашали на выборочные праздники, и я не понимала, по какому принципу члены клуба согласовывали, что вот сегодня пора бы позвать Старых, а сегодня «не стоит», или «небезопасно», или «да хрен с ней, пусть приходит!».

Не один год я пыталась разгадать этот ребус. Может, остальные праздники у них проходят ещё более чудно, и тогда я выглядела бы неуместно. Вдруг они варят тайное зелье, добывают философский камень, разрабатывают план захвата магазина канцелярских товаров, районной библиотеки, ходят голые, занимаются левитацией?

А может быть, всё гораздо проще – они приглашали меня время от времени в качестве экзотического животного? Ведь невозможно каждый день смотреть на мадагаскарскую руконожку или суматранского носорога. Это надоедает. И тут я способна их понять, сама иногда хожу в зоопарк. Просто потому, что мне нравится наблюдать за животными. Но одного похода хватает на ближайшие полгода, а поселиться рядом с животными насовсем я бы не хотела.

Вероятно, так же ко мне относилась и эта компания, состоявшая из сливок творческой интеллигенции: сценаристы, художники, режиссёры, документалисты, филологи – все знакомы друг с другом со студенческих времён ВГИКа. Я тогда училась на артистку и снималась в курсовых работах у одного из членов этого клуба. На правах хозяина дома он и звал меня на вечеринки.

В творческих вузах всегда существовали такие закрытые сообщества, державшиеся особняком, они писали картины и книги для «посвящённых», снимали кино «не для всех». У Германа Гессе в романе «Степной волк» герой случайно попал в странный театр с неоновой вывеской «Вход только для сумасшедших». Вот в такой закрытый клуб я и попала, но постоянного пропуска мне так и не выдали.

Члены этого клуба – образованные и воспитанные люди, но на мой вкус немножечко снобы. В свою очередь они считают, что меня бывает слишком много. Если продолжить аналогию с животными, то я – жизнерадостный лабрадор: громко лаю, сбиваю людей и предметы виляющим хвостом, беспардонно прыгаю на окружающих всеми лапами и могу заслюнявить от восторга. Мои снобы слегка цепенели от проявления такого «босячества» и переглядывались друг с другом с неловким покашливанием.

Со временем я выработала свою особую тактику. Когда приходила к ним в гости, тихонечко садилась на отведённый мне «коврик», то есть на стул в уголке накрытого стола. Затаивалась, некоторое время безропотно слушала их глубокие размеренные беседы о фринджовом (нестандартном) искусстве, едва уловимое позвякивание приборов о тарелки, вежливый негромкий смех и с нетерпением считала выпитые рюмки-бокалы.

Я уже вычислила, что примерно после третьего-четвёртого тоста мужчины ослабляют галстуки, расстёгивают верхние пуговки воротничков, дамы свободно откидываются на спинки стульев, позволяют себе забрасывать ногу на ногу, выражения лиц наполняются негой, а голоса и смех становятся громче. Тогда я понимала, что пришёл час, когда можно сорваться с поводка и немножечко пошалить, как говорил Карлсон.

Но, как бы я ни старалась соответствовать установленным правилам, вечно попадала впросак. Так получилось и с чулками.

Меня пригласили на очередную тематическую вечеринку «День синего чулка», но правила заранее не объяснили. Я же наивно полагала, что синие чулки – это часть дресс-кода. Значит, в первую очередь следует надеть их, как в советские времена для прохода в дорогой ресторан требовался галстук.

Но в начале девяностых и с простыми-то чулками была напряжёнка, а уж с синими и вовсе беда. В то же время в хозтоварах нередко попадались маленькие упаковочки разноцветной краски для тканей, которые я одержимо использовала, перекрашивая в яркие цвета не только надоевшие старые шмотки, но и бедные мамины кастрюли.

Я нашла в тюках на антресоли свои школьные советские колготки некогда белого цвета, отрезала верх, в получившиеся чулки вшила бельевые резинки, после чего сварила всё в синей краске.

Дальше следовало собрать ансамбль, ведь, согласно логике, синие чулки нужно поддержать строгим костюмом и тугим пучком волос на голове, образ «синего чулка» подразумевал скучную асексуальную тётку.

Я откопала в тех же тюках древний дедов пиджак, севший от времени, но с жутко топорщившимися плечами, какую-то бабушкину глухую юбку и, беспощадно зализав волосы, напялила на нос дедовы роговые очки с диоптриями, от которых окружающий мир расплывался в глазах. После чего отправилась в гости.

Надо заметить, что на дворе стояло жаркое лето, и я нещадно взмокла, но форс держала.

Какой же волной позора меня накрыло, когда я переступила порог дома, где отмечали День синего чулка! Строгие девушки мало того, что были одеты во фривольные лёгкие платьица и сарафаны, вдобавок они восседали на коленях мужчин, зажав в одной руке бокал, в другой сигарету, декламировали чувственные стихи, откровенно признавались в своих женских грехах и громко хохотали, закидывая головы и потрясая распущенными гривами. Одним словом, творилось чёрт-те что!

При моём нелепом появлении все на мгновение замерли, а потом бурно и обидно расхохотались.

Приятель-режиссёр утащил меня в маленькую комнатку и провёл короткий ликбез. Оказалось, вечеринка затеяна в честь прогрессивного женского литературного журнала «Синий чулок», выходившего в Японии в первые годы ХХ века. Основательница журнала Харуко Хирацука утверждала, что журнал помогал читательницам в самопознании, ведь в ту эпоху женщине отводилась лишь скромная роль жены и матери. Авторши журнала призывали к более чувственной, эмоционально возвышенной жизни, как личной, так и профессиональной. Они влюблялись, пили алкоголь, преуспевали в писательстве и бесстыдно рассказывали о своих переживаниях, вынося их на всеобщее обозрение. В журнале обсуждали феминизм, равноправие женщин и мужчин, свободный секс, аборты, супружеские измены и прочие недопустимые гадости.

В общем, журнал быстро прикрыли, а «распутных» организаторш приструнили.

Наша вечеринка была посвящена запрещённому журналу, хотя в современных богемных кругах нет особой необходимости отстаивать женские права и откровенную чувственность. Этого добра и так уже в избытке! Но я догадываюсь, что филологини, сценаристки и режиссёрки решили немножечко похулиганить под японским прикрытием, безнаказанно наклюкаться и сразиться со своими личными демонами.

Перед каждой юной девицей однажды встаёт вопрос: в каком лагере лучше оказаться – среди умных или среди красивых? Но это вовсе не означает, что умная девушка не может быть красивой или красивая – умной. Есть примеры гармоничного сочетания обоих качеств, но существует тонкая грань, когда одна крошечная гирька, положенная на ту или иную чашу весов, моментально перетягивает в свою сторону.

Нет глупее картины, чем когда красотка начинает страшно умничать или признанная умница – вести себя как хорошенькая дурочка. Все истории о Золушке, вмиг ставшей Принцессой, – только сказки.

Я обожаю фильм «Служебный роман», но в реальности женщина, годами ведущая образ жизни Мымры, не может в одночасье прийти в свой рабочий кабинет женственной красавицей, за одну ночь приобрести все свойственные кокеткам манеры, взбить руками кудряшки и заявить томным голосом: «Ах, как же не хочется руководить!»

На этой вечеринке мы с моими «мымрами» нарядились в чуждые для нас образы. В конце концов «освобождённые женщины Востока» приняли меня в свои ряды и, как на Масленицу сжигают чучело Зимы в старом тряпье, решили истребить мымру как класс в моём лице. Они потребовали, чтобы я сбросила дедов пиджак и очки, растрепала волосы и сняла мерзкие синие чулки, что я и сделала с великим облегчением!

Но… под пиджаком на мне был только бюстгальтер, что заметно разволновало кавалеров. Девы запечалились, но ненадолго, после снятия чулок я снова оказалась в привычном для себя комическом положении. Беда в том, что, наскоро отварив чулки в отечественном красителе, я позабыла закрепить цвет раствором уксуса, от жары и пота кожа моих ног обильно впитала в себя синий цвет…

Уже теперь, спустя годы, я подозреваю, что мой приятель-режиссёр был тайным провокатором и приглашал меня в самые неподходящие вечера, намеренно выставляя возмутительницей спокойствия, а потом тихонечко хихикал в уголке.

Так, я была приглашена на очередную вечеринку, которая на удивление совпала с моим днём рождения. Окрылённая, понеслась туда в надежде на поздравления и личный праздник. Но как бы не так!

Оказалось, этот вечер носил название «День пропущенных днюх». Поздравляли и поднимали тосты за каждого гостя, день рождения которого пропустили и не отпраздновали по той или иной причине. Хозяин дома заготовил всем бывшим именинникам милые подарки, отвечающие их характерам и вкусам: редкая книга, органайзер и перьевая ручка, набор акварели или пастели.

Я почуяла неладное и, оттащив хозяина в сторону, умоляла не поднимать за меня тост и не объявлять во всеуслышание, что мой день рождения именно сегодня, иначе я всем испорчу праздник. Но этот коварный тип наотрез отказался, объяснив, что и мне заготовил подарок.

Когда все были уже пьяненькие, счастливые и рассматривали свои книжки-ручки-блокнотики, этот негодяй попросил снова наполнить бокалы и объявил, что именно сегодня день рождения у ещё одной нашей гостьи. Ему даже имя произносить не пришлось, поскольку два десятка гневных глаз уже уставились в мою сторону. Они всегда ожидали от меня какой-нибудь подлости.

Я просто вжалась в стул от ужаса. Хозяин произнёс торжественный тост в мою честь и вручил подарок. Я никогда не видела наших «мымр» в таком ажиотаже, они с великим любопытством окружили меня, желая узнать, что же находится в подарочной коробке.

Покрывшись холодным потом, я её распечатала: французский гель для душа, ароматные шарики-шипучки для ванны и клубничный бальзам для тела.

Реакция дев была ужасной, книжки-блокноты-ручки померкли в их глазах, и хоть мой подарок был побюджетнее их паркеров, он как бы подчёркивал, что я здесь – доминантная самка.

И ещё об одной подставе товарища-режиссёра скажу в заключение. Он пригласил меня на вечеринку, посвящённую детективу некоего автора. Этот великий стратег объявил мне о вечере заранее, чтобы дать время не только купить книгу, но и прочитать её от корки до корки. Я пришла подготовленной, выучив всё назубок.

Видели бы вы его ликование, когда, уже находясь внутри коллектива, я узнала, что вечер назывался «День недочитанной книги», именно НЕдочитанной! Всем участникам конкурса было поставлено условие прочитать роман до конкретной страницы и строчки, остановиться на этом месте, и ни шагу дальше. Предполагалась игра интеллекта и творческой фантазии в домысливании дальнейшего развития сюжета романа – угадать, кто убийца и чем всё закончится.

Подсказки облагались штрафом, причём подсказчиком считался даже тот, кто не удержался и прочёл хотя бы один лишний абзац.

Мне стало дурно, я единственная из всех знала и сюжет, и финал. Снова забилась в угол, стала молча методично напиваться, не участвуя в игре. Хотя слушать версии профессиональных сценаристов, литераторов и режиссёров было занятно. Чего они только не накрутили, жарко спорили, отстаивая свои извилистые повороты в дальнейшем ходе романа, некоторые – довольно остроумные и даже превосходящие реального автора в таланте. Но ни одного точного попадания.

Постепенно пьянея и начиная похохатывать, я опять непроизвольно привлекла всеобщее внимание.

– Мы, по-твоему, смешны? – рассердилась одна известная ныне сценаристка. – Скажи тогда свою версию. Ты вообще читала хоть пару строчек этого романа?

И опять десятки глаз выжидающе уставились на меня. Самыми злорадными были глаза хозяина, он прекрасно знал, что девушка я исполнительная и роман мной изучен основательно.

– Други! – воззвала я к ним чуть заплетающимся языком. – Братья и сёстры, не ломайте копья, ведь всё очевидно, убийца – садовник!

Напряжение спало, все с облегчением засмеялись, кто-то даже добродушно потрепал меня по затылку. Порешили, что через неделю все соберутся снова, уже дочитав роман, и тогда обсудят, чья версия оказалась наиболее близка к истине. Выберут претендентов на золото, серебро и бронзу за самые оригинальные концовки.

Когда мы уже расходились, хозяин тормознул меня в прихожей и лукаво спросил:
– Что, придёшь через неделю на раздачу слонов?
– Да пошёл ты! – вяло огрызнулась я. – Они меня придушат и добьют пепельницей. Твои всезнайки упустили один важный момент, что это – иронический детектив, пародия на чисто английское убийство. И главным злодеем действительно оказался садовник!
– Да ладно! – усмехнулся хозяин. – Ну ты и гадский разрушитель интриги! Ведь я же честно не дочитал…

Из чувства самосохранения я не пошла на следующую вечеринку, представляю, как меня там костерили. Однако впоследствии были и другие вечера, но это, как говорится, уже совсем другая история.

А синие чулки я вывесила на оградке у мусорных баков, вдруг кому-нибудь приглянутся и продолжат историю своих похождений.