СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Действующие лица Елена Райская: Война – сложная баба
Елена Райская: Война – сложная баба
27.06.2022 17:20
Елена РайскаяЕю создано много фильмов – «Президент и его женщина», «Другая жизнь», «Я – русский солдат», «Президент и его внучка», «Империя под ударом», «Подозрение», «Спецназ», «Московский декамерон», «Остров ненужных людей», «Пираньи», «Лекции для домохозяек», «Однажды в Ростове», «Жена офицера», «Таинственная страсть», «София», «Конец сезона», «Мосгаз. Западня», «Мария. Спасти Москву»… Они не сходят с телеэкранов, но об этой женщине знают не многие. Режиссёр и сценарист Елена Райская очень редко даёт интервью. Потому что как настоящий мастер своего дела знает цену слова. Однако для «Моей Семьи» она сделала исключение.

– Уважаемая Елена Михайловна, первый вопрос связан с текущими событиями. Как вы их ощущаете?
– Сейчас обнажилось всё. «Вот стою я перед вами, словно голенький…» Обнажилась извечная ненависть коллективного Запада в адрес России. Ненависть инфернальная и зоологическая. Ненависть, которую Штаты и ЕС даже ленятся обрамлять культурными рамками. Прибавьте к этому скорбному списку мелкотравчатую глупость Европы, слабость и несамостоятельность европейских лидеров, их откровенное пигмейство…

Есть ещё одно обстоятельство, которое крайне тревожит. Сдаётся мне, что европейцы поддерживают откровенно нацистское государство Украину потому, что они сами нацисты – и по зову крови, и по реваншистской идее. Недаром же столь одиозно выступил канцлер Германии, заявив, что у немцев больше нет причин каяться в своём нацистском прошлом.

Нынешняя война носит экзистенциальный характер как для нас, так и для Запада. Но есть существенная и определяющая, на мой взгляд, разница. Для Запада эта война сфокусирована на вопросе «Кто главный в мире?». В принципе, если выяснится, что Запад не главный, – что ж, он вздохнёт, скрипнет зубами и станет жить дальше, накапливая силы для реванша. Но для нас в этой войне главный вопрос – «Быть или не быть?». Поэтому никакого иного варианта, кроме победы, мы даже рассматривать не можем.

– Некоторые называют эту войну информационной. На головы зрителей ежедневно выливают тонны лжи. Каков ваш критерий для определения правды?
– Сначала я, конечно, психанула, когда посыпались фейки о Буче, о Краматорске и прочие провокации. Стала искать доказательства и опровержения. А потом поняла, что нельзя играть по правилам, которые тебе навязывают извне. Надо идти не кривой дорожкой «было – не было», а шагать ровной дорогой логики: «зачем? почему? кому выгодно?» И всё тут же встало на свои места.

К примеру, по утверждению украинской стороны, российские войска при выходе из Бучи расстреляли людей. Предположим, это так. Но напрашивается вопрос: зачем? Зачем войскам, которые уходят, расстреливать мирных людей? В этом нет никакого смысла, тем более что до этого войска не проявляли агрессии в адрес местных жителей. И тут же возникает вопрос – почему? Почему на рукавах убитых белые ленты – знак поддержки спецоперации России? Выходит, русские убивали своих, но это бессмыслица. Почему руки убитых связаны за спиной, а тела лежат вдоль дороги? И главный вопрос: кому это выгодно? Российской армии – ни разу. Украинским и западным пропагандистам в их войне против России – да, безусловно.

Те же логические раскладки по принципу «зачем? почему? кому выгодно?» отлично действуют при разборе других провокаций, начиная с крушения Боинга, «отравления» Скрипалей и Навального, заканчивая трагедией Мариуполя.

Вот так, только так можно реагировать на вбросы и фейки – только логикой и ни в коем случае не аналогичным враньём.

– Вы автор сценариев фильмов о войне, которые сегодня знают все. Почему вас привлекает эта тема?
– Для меня та великая война – мерило всего: выдержки, терпения, мужества и нравственности. Воображаемый КПП, где тебя спрашивают «ты кто?», и требуется ответить лаконично, но ёмко.

Елена Райская– А ведь и сейчас, находясь в глубоком тылу, люди живут по военной мерке. У вас есть ощущение, что, хотя война нас напрямую не касается, многие уже проявили себя?
– Война – сложная баба. Она и спляшет, и поржёт, и в морду даст, и колыбельную споёт. Она очень разная. Бывает жестокой к воинам, доброй к мирняку, и вдруг – наоборот: воины живы, а мирняк лежит… Вот как её понять – эту войну?..

Мы все знаем недавнюю историю русского военлётчика, который выбирался к своим по территории Украины, и украинцы ему помогали, и никто его не тронул. Мы знаем историю украинского раненого солдата, которого спасли русские воины.

Те, кого война не касается напрямую, живут по разным меркам. Кому-то на войну плевать. Кто-то ею раздражён. Кто-то её поддерживает. Но всё это пока умозрительно. Когда она придёт в глобальном масштабе – а я боюсь, что это случится, – тогда всё и определится. Во всяком случае, когда Девятого мая гремел салют, я примерила на себя ощущение бомбёжки. Это неприятное чувство.

– И что мы тут, в тылу, можем сделать для победы?
– Молиться за победу русского оружия. Больше ничего.

– На вашей странице в интернете – фотография «Бессмертного полка». Обычно такие фото ставят на Девятое мая. Она у вас – всегда. Ваши родственники пострадали в войну?
– Мой отец воевал. Дошёл до Праги и вернулся живым. Я родилась через двенадцать лет после Победы, стала пятым ребёнком отца и очень поздним. Отец никогда не говорил о войне, ничего не рассказывал. Я только после его смерти узнала, что он был награждён медалью «За отвагу».

– «Бессмертный полк» 2016 года. Вы шли с портретом Зои и Шуры Космодемьянских. Объясните, пожалуйста, почему?
– Очень просто. Во-первых, ещё в детстве, прочитав о Зое, я пыталась примерить на себя: смогу или не смогу вот так же – выдержать пытки, не сломаться… До сих пор не знаю ответа. Во-вторых, сестра и брат Космодемьянские погибли совсем молодыми, юными даже. Их портреты нести некому. Вот я и решила взять это на себя.

– На своей странице вы пишете, что на Украине сейчас господствуют спесь, самомнение и высокомерие. Жестокость к слабым, нетерпимость к иному мнению. Раболепство в адрес сильных. Думаете, причина конфликта – именно в спеси?
– Я не думаю, что Украина такой уж наш враг. Сейчас там многие нас ненавидят в связи с военной операцией, но операция закончится, воцарится мир, и люди перестанут носиться со своей ненавистью как с писаной торбой… Спесь и высокомерие, конечно, подрубили Украину, позволили ей сделаться антирусской дубиной в чужих руках. Но пройдёт и это. Я уверена, вменяемые украинцы, которых очень немало, придут в себя.

– Наверняка у вас есть знакомые или друзья на Украине. Что бы вы им сейчас сказали?
– Я бы сказала: жду встречи. И ещё: вы, украинцы, кричащие сейчас, что Россия потеряла Украину, призадумайтесь и сделайте всё, чтобы не потерять Россию.

– Список фильмов, снятых по вашим сценариям, огромен. Скажите, есть ли среди них такой, который вам особенно дорог?
– Я люблю «Однажды в Ростове», «Таинственную страсть» и «Хождение по мукам». Есть ещё «Остров ненужных людей» – он мне почти нравится. Есть отличный сериал «Предлагаемые обстоятельства» с Мариной Неёловой в главной роли, его снял Александр Хван. Особенно личный для меня сериал – «Другая жизнь», там я была и автором, и режиссёром.

– В 1995 году вы написали сценарий фильма «Я – русский солдат». Помню, он тогда меня потряс. А ведь это были времена, когда тема Великой Отечественной считалась немодной, неактуальной. Скажите, вам в жизни часто приходилось идти против течения?
– Я вообще живу против течения. Позволяю себе отказываться от предложений, которые мне не интересны. Если хотите пример – пожалуйста. Некоторые заказчики, делая мне рабочие предложения, интересуются моей политической позицией, я сразу отвечаю честно: я – Крымнаш, Путиннаш, я – ватник. Кстати, не всех либеральных заказчиков это смущает, но некоторых – да.

Что касается фильма «Я – русский солдат», то для меня это важная веха. Инфернальная даже. Помню, я жила в своё удовольствие, молодая сценаристка, весёлая, отвязная, тусовочная. Писала только о том, что знаю, только о том, что мне интересно здесь и сейчас. И вдруг – приснился сон: я бегу куда-то с ружьём, прыгаю в яму, выскакиваю, бегу дальше, в меня стреляют, и я чувствую в теле каждую пулю… Помню, проснулась в поту. Не поняла вообще, к чему такой сон, и тут зазвонил телефон (извините, в рифму). В телефонной трубке зазвучал мужской голос, который назвался режиссёром Андреем Малюковым и предложил написать сценарий по повести Бориса Васильева «В списках не значился». Это повесть о начале Отечественной войны, о защитниках Брестской крепости. Я прочитала эту повесть и разрыдалась. Так, собственно, и сроднилась с военной историей своей страны – благодаря режиссёру Андрею Малюкову, повести Бориса Васильева и пулям в своём сне. И с Андреем Малюковым мы работали ещё и дружили. Недавно он ушёл. Царствие небесное.

Но, к сожалению, не все военные фильмы бывают удачными. Я имею в виду свои сценарии. Путь литературы до экрана извилист и сложен. Столько рук прикасается к тексту, столько мнений вылезает по ходу, что изначальная авторская идея, ради которой всё и затевалось, тонет в безразличии и непрофессионализме причастных.

– Как думаете, когда на телевидении, да и во всех остальных сферах будут только наши?
– Мы все и есть наши, несмотря на разность мнений и позиций. Главный вопрос в том, как и когда выражаются эти мнения. Если, к примеру, человек пишет в соцсетях, что он против военной операции, то он всё равно наш. Но если он работает в программе «Время» и в самом начале военной операции выскакивает с протестным плакатом в прямом эфире, то этот человек – уже не наш. Если, например, преподаватель государственного вуза не разделяет решение президента о спецоперации и сообщает об этом своим близким, то он всё равно наш. Но если он бравурно заявляет об этом в аудитории сотням студентов, то – нет, не наш.

Иными словами, наши – это те, кто не врёт и не использует своё положение в корыстных целях. Когда их будет больше на телевидении – вопрос не ко мне, увы.

– Сейчас многие говорят, что надо избавляться от «работы врагов внутри нашей страны», переделывать на корню телевидение, кино, перестраивать преподавание в учебных заведениях. Какой вы видите эту картину? И как обстоит дело с кинематографом?
– Могу говорить о кино, о другом не имею права. Важно, чтобы в фильме (сериале) было искусство. Всё. Даже если фильм снят о том, что жизнь – говно, но снят талантливо, – он имеет право на прокат. А вот если это поделка, изготовленная из желания попасть на кинофестивали, то нужно гасить: а) в зародыше (отказывая в госфинансировании); б) на выходе (отказывая в прокатном удостоверении).



– Какие фильмы, программы сейчас необходимы? И на кого равняться? Мне кажется, сейчас очень не хватает культурного ориентира – известного человека, который бы транслировал взгляды людей России.
– Есть Никита Михалков. Глыба и мощь. Разве его недостаточно?.. Если недостаточно, то есть Машков, Безруков, Певцов… И не только они. У народа имеется поддержка и, если можно так выразиться, культурный задел. Это важно.

– К сожалению, даже в семьях у многих идут политические баталии. Посоветуйте, как действовать в такой ситуации. Как достучаться до молодёжи, например которую столько лет травили русофобским ширпотребом?
– Мне, наверное, повезло, но молодёжь, с которой я общаюсь, начитанна, насмотренна, умеет анализировать события независимо от взглядов – либеральных или патриотических. Политические баталии – штука увлекательная, конечно, но в ней есть опасность. В связи с этим не могу не вспомнить эпизод из своей молодости. Я тогда писала сценарий в Болшеве, в Доме творчества. К дому подъехал грузовик (что-то привёз), на лобовом стекле висел портрет ненавидимого мною Сталина. Ничтоже сумняшеся я влезла в пустую кабину, вытащила портрет, разорвала и швырнула в урну. Весь Дом творчества мне аплодировал, и я была горда… А вот сейчас думаю: зачем? Что я этим доказала, изменила? Я Сталина не люблю – ладно, но водитель любит – тоже ладно. Почему я вправе покушаться на кумира водителя, тем самым осуждая его предпочтения, а он не вправе мне возразить?.. В общем, баталии эти не имеют смысла, они никого ни в чём не убеждают, но делают жизнь и, главное, восприятие жизни усечённой картинкой. Как, примерно, вид из танка.

– Не могу не спросить о вашей семье. Расскажите, пожалуйста, о  родителях. Талант писателя передался по наследству?
– Моя мама преподавала в школе русский язык и литературу. Папа, учитель математики, писал стихи. Он очень радовался тому, что я тоже взялась писать, но мама, как ни парадоксально, считала это блажью и мечтала, чтобы я приобрела нормальную «человеческую» профессию: юриста или строителя почему-то… Когда я заработала первые деньги, она смирилась.

– Как оценивала мама вашу литературу? Хвалила?
– Нет, мама меня никогда не хвалила. Боялась сглазить. Только на закате жизни сказала однажды, что гордится мною.

– А за какую работу вы получили свои первые деньги?
– О, первый гонорар – это незабываемо. Особенно для девочки из небогатой семьи, в которой приехавших из провинции родственников укладывали на кровати, а мы с мамой спали на столе…

Я училась тогда на первом курсе ВГИКа, и было мне девятнадцать лет. Написала первую новеллу по заданию мастеров. И тут – вот судьба! – открылось объединение «Дебют» на «Мосфильме». Мастера отправили туда мой экзерсис, и меня позвали на «Мосфильм» заключать договор. Предложили тысячу рублей до производства фильма и тысячу – после. Это были оглушительные деньги в пору, когда средняя зарплата составляла 120 рублей. И я такая сижу перед крутым начальством, делаю идиотскую рожу и заявляю: «Хочу полторы тысячи до и столько же после». Что со мной тогда случилось, до сих пор не могу понять. Откуда взялась наглость, коей потом я больше никогда не воспользовалась? Начальство офигело и выплатило требуемые бабки, на которые я купила мебель в квартиру, чтобы никогда не спать на столе.

– Скажите, пожалуйста, а чем занимаются ваши сын и дочь? Какие фильмы показываете внукам?
– Мой старший сын в юности и стихи писал, и музыку сочинял, но в итоге стал айтишником. А вот младшая дочь пошла по моим стопам – не сразу, сначала поснималась в кино, а потом стала писать сценарии. Сейчас она уже востребована. Средние внуки, двенадцатилетки, смотрят военные фильмы.

– Закончить наш разговор хотелось бы на позитивной ноте. Скажите, что за последний месяц вас порадовало больше всего?
– Вы смеётесь, что ли? Какой месяц?.. Я ждала решения о Донбассе восемь лет, целых восемь лет ада в Донецке и Луганске. Сейчас украинцы рыдают в соцсетях о том, что им страшно. Я понимаю их и сочувствую. Но всё же их война началась не в феврале 2022 года, а в феврале 2014-го. Сейчас она заканчивается. Это, конечно, страшно, как, наверное, было страшно жителям Берлина в 1945-ом, которые как бы ничего не знали о зверствах фашистов. Но это незнание ничего не оправдывает – особенно в наше время, когда любая информация доступна, если человек хочет её знать.

Расспрашивала
Марина ХАКИМОВА-ГАТЦЕМАЙЕР
Фото: из личного архива

Опубликовано в №24, июнь 2022 года