Исторически сложилось так, что в моей семье появилась своя «железнодорожная» традиция. Уже несколько лет, когда кто-нибудь из нас уезжает из Красноярска, он всегда почему-то опаздывает на поезд.

И вот это всё – махание чемоданами, выпученные глаза, судорожные поиски второго пути, досмотр, вычисления, сколько осталось денег и хватит ли их на обратную дорогу, если мы не успеем на поезд, – повторяется неизменно.

В тот раз мы с коллегой, уже взрослые девочки, наученные жизнью, торопливо поели, вызвали такси и приготовились слушать скучный бубнёж водителя: ну, что вы хотите, пробки…

Приехала машина. Посмотрев на лицо таксиста, я поняла, что не стоит даже спрашивать о продолжительности поездки. Молча сели. Я ещё пыталась не помять букет цветов. Но тут началось такое…

Водитель погнал так, что я решила – мы вот-вот взлетим. В животе вдруг забулькало и неприятно подкатило к горлу. Под ложечкой заныло, желудок сжался, а я тоскливо подумала: наверное, поджелудочная барахлит, всё времени не хватает на себя, а ведь давно надо к врачу.

У моей коллеги глаза и так не маленькие, а тут стали неестественно большими. Зрачки огромные, разрез глаз миндалевидный. Я уже хотела отвесить ей комплимент, да не успела: хризантемы из букета чуть не вырвались в самостоятельный полёт до вокзала, а ноги внезапно похолодели. Мы по дороге подрезали ещё несколько машин, и я просто закрыла глаза.

Когда пытка закончилась, мы, силясь вылезти из автомобиля, не веря своим глазам, глянули на часы. 15 минут! Он привёз нас за четверть часа, когда все доезжают минимум за сорок.

Зачем-то мы долго благодарили таксиста. Наверное, за то, что остались живы. Потом продолжительно приходили в себя у фонтана на вокзальной площади. Таксист был счастлив и очень горд, думал, что стал в наших глазах просто богом.

– Как твой бок? – спросила я у коллеги – та весь день жаловалась на боль.
– Прошёл, – удивлённо ответила она.

На этом история могла бы и закончиться, но нет. Поезд встретил нас нетипичной для Сибири духотой и крепким мужицким запахом. У столика стоял огромный рюкзак, с меня ростом, не вру. С бокового сиденья улыбался парень.

– Какие девчонки красивые! А кто это тебе цветы подарил? – вдруг обратился ко мне.

Мы пытались расположиться и как-то свыкнуться с этим рюкзаком, занимавшим чуть не половину вагона. Даже, кажется, начало получаться. Но тут его хозяин решил представиться.

– Меня зовут Коля, я эмчеэсовец, – слегка нетрезво улыбнулся парень.

Ну, бывает. Мы приняли информацию к сведению. Но Коле очень хотелось поговорить.

– Я ведь домой еду, к родителям. Мама, правда, не дождалась.

А потом выяснилось, что Коля едет из мест заключения. Ему давали пожизненное «всего лишь» за убийство трёх человек. Потом изменили на 19 лет. А затем за хорошее поведение и вовсе отпустили через 14.

Было ли нам жутко? Да как-то не особенно. Он безобидно пытался поговорить, всучить мне краснобокое яблоко, а потом и вовсе уснул.

Ночью меня разбудил странный звук, как будто в спящем вагоне разыгрывался какой-то жуткий мини-спектакль. Кто-то сначала тоненько, затем пониже говорил, смеялся, плакал, и всё это нечеловеческим голосом. А потом завыл. И выл долго, с выражением.

Я не могла пошевелиться от страха. Весь вагон проснулся, но замер и молчал. Только раздавался жуткий вой. Это плакал Коля.

Большего ужаса я в жизни не испытывала. С тех пор совсем не могу смотреть триллеры. И сейчас под впечатлением.