Утром прошёл скоротечный дождь. Я сидел в увитой виноградом беседке и работал за ноутбуком. Но вскоре полуденная жара взяла своё – стало клонить в сон. Когда сил бороться с ленью совсем не осталось, решил сходить на реку. Быстро переоделся в белые шорты, майку и надел шляпу гаучо.

Чёрную шляпу с прямыми жёсткими полями мне привезли из Уругвая сын со снохой. Между прочим, такую же носил главный герой фильма «Крокодил Данди» – Мик.

Закинув за спину рюкзак с полотенцем и ковриком, отправился на пляж короткой дорогой через парк. Идти по жаре удовольствие сомнительное, поэтому, увидев минут через сорок воду с барахтавшимися купальщиками, я прибавил шагу, мечтая с ходу броситься в неё.
– Какой импозантный мужчина! – неожиданно раздался приятный женский голос. Дорогу мне, словно материализовавшись из знойного миража, перегородила высокая худощавая дама. – Разрешите с вами познакомиться?

Не думаю, что она специально пряталась в тени лип, поджидая меня.

Женщине на вид было далеко за семьдесят, но оделась она не по годам ярко. Её волосы, уложенные в замысловатую причёску, украшала белая шляпа с обвислыми полями и прикреплённым за розовой лентой букетиком искусственных голубеньких цветов. Она была в жёлтой открытой кофточке, пышной бирюзовой юбке с белыми воланами, серых чулках в крупную сетку и красных босоножках. Через её плечо висела довольно объёмная женская сумка, распухшая от набитых вещей. Завершало столь броский наряд огромное ожерелье из искусственных камней, тяжело свисавшее с её морщинистой шеи на впалую грудь.

Я вспомнил, что видел эту женщину, когда она переходила улицу в неположенном месте, не обращая внимания на сновавшие туда-сюда автомобили. Раздражённые водители сигналили, чертыхались, но притормаживали, чтобы пропустить это восьмое чудо света.

– Роза, – представилась прекрасная дама и величественно подала мне руку для поцелуя. – Роза Майская, – уточнила она, продолжая терпеливо держать свою загорелую кисть со старческими пигментными пятнами у меня перед лицом.
Услышав столь подходящую к её имени фамилию, я невольно улыбнулся.
– Вы не подумайте, – быстро сказала она, чтобы исключить возможные сомнения, – это моя настоящая фамилия.

Я разглядел её необычайно тонкие черты со скорбными складками в уголках плотно сжатых губ, сочно накрашенных алым. Её карие глаза пронзительно и как-то лихорадочно блестели.
– Мик, – пошутил я и по-джентльменски приподнял свою шикарную шляпу, рассчитывая, что женщина сама догадается о настоящем имени.
– Вы такой интересный мужчина, Мик, – сказала она, всё так же прожигая меня взглядом, и, чуть помедлив, коснулась тёплой ладошкой моей обнажённой груди. – Такой крепкий, – затем доверительно взяла меня под руку и попросила: – Мик, помогите, пожалуйста, спуститься вниз, к воде.

«Вот оно что», – подумал я с облегчением, непонятно с чего минуту назад решив, будто женщина ко мне клеится. И от радости, что ошибся, рассыпался перед ней в любезностях:
– Роза, я мог бы вас снести вниз на руках, если бы не крутые ступеньки.
– Ну что вы, – преувеличенно громко засмеялась она и кокетливо взмахнула ладошкой.

Спуск к реке действительно очень крутой, к тому же длинный. Для удобства пожилых людей на площадке посередине даже были устроены две скамейки для отдыха с вазонами по краям. Мы сели передохнуть.
– Вы похожи на моего покойного мужа, – принялась с явной болью рассказывать дама. – Он у меня офицер, лётчик. Погиб при выполнении задания. У него не было шансов спастись, и я в тридцать пять лет осталась вдовой. Детей мы не успели завести, родственников здесь нет. Многие местные почему-то считают меня немного странной.

Мне было жаль одинокую женщину с печальной судьбой, хоть я тоже находил странности в её поведении. Особенно нелепо смотрелся броский разнопёрый наряд, доставшийся ей, как мне показалось, с чужого плеча. Может быть, она сама безвкусно подбирала его в секонд-хенде.
– Какая ерунда, – поспешил я заверить, дабы не расстроить женщину ещё больше, должно же у вдовы быть что-нибудь хорошее в жизни. – Вы выглядите потрясающе.

Она улыбнулась и благодарно положила свою ладошку на мою руку. Затем мечтательно прикрыла глаза и стала делиться со мной приятными воспоминаниями из далёкой юности, когда была счастлива со своим мужем-лётчиком.
– Мы с ним часто отдыхали в Крыму. Чёрное море, белые чайки… А какие там кипарисы, какой воздух! У него была шляпа, похожая на вашу, Мик. Вот почему я не смогла пройти мимо и не заговорить. Вы напомнили мне о беспечной молодости, – она вынула из бокового отделения сумочки пёстрый надушенный платок и промокнула повлажневшие глаза. Убрав его, цепко ухватилась костлявыми пальцами за моё предплечье. – Мик, помогите мне встать.

Спустились к реке. На горячем песке места были заняты, мы со старушкой расположились на траве. Она вынула из сумки покрывало, деловито расстелила и, поправив пышные воланы, аккуратно села, поджав под себя ноги в красных босоножках.
– Мик, я буду охранять вашу одежду от возможных посягательств, – сказала Роза. – Плавайте и не беспокойтесь.

С разбега бухнувшись в прохладную воду, я поплыл к понтонному мосту, с перил которого, как с трамплина, прыгали отчаянные мальчишки.

Там я встретил своего знакомого – толстого Валерона. Он сидел на нагретых досках и, вместо того чтобы присматривать за барахтавшимся в воде малолетним сыном, хитро прищурившись, ждал, когда я подплыву.
– Гляжу, ты подцепил себе подружку? – спросил он, ухмыляясь. – Смотри, как бы тебя за неё не привлекли.
– В смысле? – удивился я, присаживаясь рядом.
– Она же сумасшедшая, – огорошил он. – Ты разве не знал?
– Да я её едва ли не впервые вижу.
– Ну, ты даёшь, об этом весь город знает, – изумился Валерон. – Она здесь постоянно ошивается. Встретит какого-нибудь мужика в шляпе, привяжется к нему и не отходит, пока тот не уйдёт с пляжа.
– Гонишь, – не поверил я.
– Чего гонишь? Любого спроси. Её все здесь называют «женщина-маячок». Ну, ты понял, почему? В молодости её бросил муж, он работал у нас на механическом заводе начальником отдела технического контроля. Спутался с её лучшей подружкой и укатил в другой город. А у этой Розы Вишняковой депресняк. Она возьми и по своей бабьей глупости наглотайся разных таблеток. Откачали кое-как, но головой капитально тронулась, по весне постоянно лежит в дурке. А ты что, правда не знал?
Толстый Валерон от души захохотал, дивясь моей бестолковости, а мне стало обидно за бедную женщину.
– Ты лучше за ребёнком смотри, – грубо ответил я, чтобы он не веселился так бурно.

Прыгнул в воду и поплыл назад к ожидавшей меня на берегу Розе Вишняковой-Майской.

Настроение мне, конечно, Валерон подпортил, но я не подал виду, будто узнал нечто из прежней жизни моей собеседницы. Я продолжал с ней всё так же мило общаться, может быть, даже чуточку мягче, с горечью думая о том, насколько сильно эта женщина любила своего мужа, что даже жить не захотела без него. А потом в её больной голове, по всему видно, произошла какая-то трансформация, и она выдумала эту историю о погибшем лётчике, чтобы окончательно не сойти с ума. Наверное, ей так легче пережить потерю любимого человека.

Когда я начал собираться домой, она, умоляюще глядя на меня воспалёнными нездоровыми глазами, спросила:
– Мик, ты же меня не бросишь? – и мне стало немного не по себе. – Поможешь подняться наверх?

Наверху я купил ей букет белых роз – до того расчувствовался. Она уткнулась во влажные от воды бутоны старым, но ещё достаточно красивым лицом и заплакала. В её мокрых от слёз глазах на миг появилась полная ясность, и она сказала:
– Мик, приходите купаться, я буду вас ждать здесь каждый день в шесть вечера, когда спадёт жара.

С того дня я перестал посещать наш центральный пляж: мало ли что взбредёт в голову больному человеку.