31 год назад мы переехали жить в деревню, оставив город с его тотальным дефицитом. Надоело, отстояв часы в очереди, не купить ничего. Решили, что «спасение утопающих – дело рук самих утопающих». И сразу стали обживаться хозяйством. Первым делом завели собаку – у нас сыну было четыре года, а дочке два, вот и нашли им друга породы «дворянин». Чуть позже взяли овец, поросят и, конечно же, корову.

Мне, выросшей в городе и прожившей в нём до 27 лет, предстояло научиться доить. И тут возникла проблема: хозяйки не хотели учить мастерству дойки, боясь сглаза. В 1990 году в деревнях ещё скрывали друг от друга, сколько молока даёт в день корова и какой жирности. Спасибо соседке, которая позволила один раз посмотреть, как она доит, – только посмотреть! Картина маслом: декабрь – именно тогда мы взяли корову, – полутёмный сарай, и я, зайдя со стороны хвоста, чтобы не испугать, пытаюсь понять, как же её доить. Но не боги горшки обжигают. Методом проб и ошибок научилась, благо первая наша корова оказалась очень спокойной и терпеливой. Всех коров, которые у нас были за эти годы, я вспоминаю с любовью и благодарностью.

Рассказать хочу о второй из них – Рыжонке, прожившей с нами 13 лет. Месячным телёнком привёз её из колхоза муж – это была его премия. Рыженькая, глазастая, очень ласковая. Первое время она свободно бродила по огороженному двору, смешно выпрашивая хлеб: подходила к окну кухни и, прижав чёрный нос к стеклу, негромко мычала. Любовь к хлебу осталась у неё на всю жизнь. Иногда я её баловала и скармливала целую буханку – хлеб тогда не стоил так запредельно.

У Рыжонки была масса достоинств: спокойная, ласковая, продуктивная. Часто её доила дочь, будучи ещё подростком, – замечу, делала она это по своей инициативе. И я знала, что Рыжонка даже летом, когда на пастбище донимают слепни, оводы и мухи, не ударит дочку ни ногой, ни хвостом, не опрокинет ведро с молоком. Во время дойки коровушка наша любила, изогнув шею, лизать бок доярки, что летом не очень-то приятно – язык ведь шершавый. В свои лучшие годы давала до 32 литров молока в день, да какого жирного и вкусного!

Один лишь недостаток был у Рыжонки: телилась она ежегодно, но только бычками. А нам так хотелось тёлочку на племя!

Рыжонка становилась старше, надежды на преемницу таяли, пришлось купить тёлку на стороне. Фея – так её назвала прежняя хозяйка – была совсем кроха: всего месяц от роду. Но Рыжонка помогала мне её растить. Она вылизывала Фею так старательно, как будто это её собственное дитя. Но поскольку корова стояла в сарае на цепи, то дотягивалась только до головы Феи, и все её старания приходились на чёлку. Ирокез получался знатный!

Потом пришло время и Фее телиться. Первый отёл был трудным и долгим. Телёнка тянули, помогая корове. И Фея не приняла дочку, не стала её облизывать, угрожая нам рогами.

За всем этим наблюдала Рыжонка, тревожно помыкивая. Мы с супругом вытерли тёлочку и перенесли в «детскую».

Прошёл год. Обе коровы готовились отелиться. Первой должна была принести потомство Фея. Помня печальный опыт предыдущего отёла, я и ночью, и днём ходила в сарай проверять, как и что. Но ведь и на работу ходить надо.

И вот в один прекрасный день я после работы заглядываю в сарай… Стоит Фея, под задними ногами послед лежит, а телёнка нет. Увидев меня, корова жалобно мычит. В сарае темновато, окошечко маленькое. Включаю свет – и начинаю смеяться: у Рыжонки перед мордой отдыхает сухой, вылизанный телёнок, а сама она, предовольная, грозит рогами нерадивой мамаше.

Ребёнка вернули законной маме, и она, кстати, на сей раз приняла его со всей душой. С этого времени мы не знали проблем с Феей – она оказалась прекрасной матерью и с пастбища бежала в хлев первым делом к телёнку. Вот такой урок преподала ей Рыжонка!

А сама тёлочку она нам так и не принесла. В последний, одиннадцатый, отёл родила двойню, но ей это тяжело далось. У неё даже сердечный приступ случился, как определил наш ветеринар. И больше она не телилась.
До сих пор вспоминаем Рыжонку с огромной любовью.