СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Все чудеса света Как бороться с массовой паникой
Как бороться с массовой паникой
17.11.2022 13:21
Как боротьсяМы все боимся смерти, но есть вещи страшнее неё. Потеря разума, превращение в животное, причём не благодушное или свирепое, а загнанное, испуганное, – вот что по-настоящему страшно. Подобные состояния называются паникой, по имени древнегреческого бога Пана – рогатого козлоногого существа, покровительствовавшего сельскохозяйственным животным. Если этого бога неожиданно будили, он резко вскрикивал, нагоняя ужас на стада и заставляя их бежать не разбирая дороги. Стать частью такого стада – это и есть самое страшное.

Дерись или беги

Кстати, паническое бегство от смерти не спасает. При панике погибнуть можно даже в мирное время, как сеульская толпа бедолаг, на днях праздновавшая Хэллоуин и передавившая сто пятьдесят человек.

Но, в отличие от паники, страх, служащий её запалом, – инстинкт здоровый и способствующий выживанию. При опасности наши надпочечники выбрасывают в кровь гормоны тревоги, мобилизующие организм. Тело максимально собирается, готовится к бою или бегству – если силы с противником не равны. Бегство тоже бывает разумным и оправданным.

У страха довольно неприятные признаки, но они полезны. Учащение сердцебиения служит перераспределению кровотока от внутренних органов к скелетным мышцам, на которые сейчас обязательно пойдёт нагрузка, хоть в случае боя, хоть в случае бегства. «Вставшие дыбом» волоски и гусиная кожа сохраняют тепловой баланс. Учащённое дыхание снабжает мозг кислородом, повышает его производительность, позволяет принимать быстрые решения. Отток крови от «перчаточно-носочной» зоны, то есть резкое охлаждение ладоней и ступней, предупреждает кровопотери на случай травмы или ранения.

Все эти телесные процессы вполне можно сравнить с реакцией государства на опасность. В нём тоже воют тревожные сирены, эшелоны с солдатами движутся к границе, другие поезда едут в противоположном направлении, эвакуируя женщин, детей и стратегически важные предприятия. Естественный и необходимый процесс, пока он идёт по плану.

Но эти планы может разрушить паника, и, если её вовремя не подавить, она смоет государство, его армию и строй, как вода, прорвавшая плотину. Охваченный паникой народ нанесёт себе куда большие травмы, чем мог бы причинить противник. И любой противник, кстати, это знает и всегда пытается поломать психику другой стороны, вгоняет её в панику пропагандой, распространением слухов и диверсиями.

Бранденбургские ворота

У немцев существовал полк специального назначения под названием «Бранденбург». Его функция заключалась в том, чтобы прокладывать дорогу прочим частям вермахта. Кроме суперподготовки, виртуозного владения приёмами рукопашного боя и меткой стрельбы, его солдаты и офицеры обязательно знали как минимум два языка, причём один из них – язык противника, на территории которого велись боевые действия. Часто «брандербуржцы» являлись бывшими гражданами страны, с которой воевала Германия. Переодеваясь в форму противника, эти диверсанты захватывали мосты, уничтожали командные пункты, старались деморализовать армию и население захваченных территорий.

Так, например, был захвачен Майкоп в 1942 году.

Подразделение «Бранденбурга-800» из 62 человек, переодевшись в форму сотрудников НКВД, на трофейных «ЗиСах» проникло в город. Командир, безукоризненно владевший русским языком, нашёл центр обороны, пользуясь преимуществами, которые давала ему форма офицера советской госбезопасности, и там раздобыл информацию о месторасположении узлов обороны и о ситуации в городе. Получив нужные сведения, он приказал взять узел связи штаба обороны, лишив гарнизон «глаз и ушей».

Перемещаясь по городу, офицеры «Бранденбурга» распускали слухи, что Майкоп вот-вот будет окружён, гарнизон отрезан и единственное, что остаётся, – это оставлять позиции и быстрее перемещаться в тыл. В городе было много солдат отступавших, голодных и деморализованных частей, и эти разговоры оказались подобны горящей спичке, поднесённой к облитой бензином стопке дров.

Поддавшись речам диверсантов, гарнизон дрогнул, погрузился в состояние хаоса и потерял управляемость. Оборона города посыпалась. Солдаты в паническом состоянии начали оставлять город, бросая технику, тяжёлое вооружение, склады боеприпасов и продовольствия.

Основные силы вермахта подтянулись к стратегически важному городу сутки спустя и взяли его практически без боя.

Вообще, вражеская агентура действовала в любом прифронтовом городе, но не всегда добивалась перелома. Существовала она и в Москве осенью 1941-го. Диверсанты подавали по ночам световые сигналы немецким бомбардировщикам, устраивали теракты, распускали деморализующие слухи. Зафиксирован случай, когда агент-парашютист, высадившийся на Центральном московском аэродроме, попытался арестовать его начальника «по приказу товарища Сталина».

Другой диверсант погорел из-за неучтённой мелочи: переодевшись в милицейскую форму, сел в трамвай и попытался заплатить за проезд. Бдительная кондукторша подняла крик, пассажиры скрутили ряженого. Сын белоэмигрантов и не подозревал, что милиция в общественном транспорте ездит бесплатно.

Наши спецслужбы знали, что противник создал особую команду «Москва», которая должна ворваться в столицу с передовыми частями вермахта и захватить важнейшие объекты, чтобы не дать их уничтожить. Противодействовать такому захвату готовились боевики Отдельной мотострелковой бригады НКВД, заминировавшие все важные объекты.

И, конечно, засланные или завербованные разжигали панические настроения.

Москва в слезах, не верит

Наверное, самым тяжёлым временем для Москвы, после захвата её в XVII веке поляками и сожжением Наполеоном в XIX веке, стали дни с 15 по 17 октября 1941 года.

Дело не в людских потерях – случались более кровавые события. Дело даже не в том, что немцы оказались в опасной близости от столицы, – через месяц они подойдут ещё ближе. Самое страшное заключалось в неуверенности и непонимании, которые охватили москвичей. Отсюда уже оставался один шаг до полной анархии. Случись такое – погибла бы не только столица, но, возможно, и вся страна.

Началось всё с того, что в октябре столицу начали эвакуировать. «Мозг» государства должен быть гарантированно защищён от поражения, ведь если пуля попадёт в него, «тело» вряд ли сможет долго сопротивляться. Поэтому из столицы уехали правительство, посольства, большая часть партийного актива, началась эвакуация заводов и учреждений. Дело необходимое, но с плохим информационным сопровождением. Да, видимо, и власть в те дни не была уверена в своих действиях, и эта неуверенность предалась населению.

Рождению панических настроений способствовали и факты бегства руководящих работников, покидавших свои рабочие места без всякого предписания. По неполным данным, «из 438 предприятий, учреждений и организаций сбежало 779 руководящих работников… За время с 16 по 18 октября сего года бежавшими работниками было похищено наличными деньгами 1 миллион 484 тысячи рублей, разбазарено ценностей и имущества на сумму 1 миллион 51 тысячу рублей и угнано 100 легковых и грузовых машин. Общее настроение тех дней – «Москва взбесилась, не верит власти». Граждане «пошли вразнос».

Врач скорой описывает вызов на квартиру к балерине Большого театра – она пьяна и абсолютно голая лежит на рояле. Другой вызов – восемь человек отравились денатуратом, трое сразу умерли. А вокруг война, воздушная тревога по четыре раза за ночь…
И мародёрство.

Прокисшие сливки общества

Глава Союза писателей СССР Фадеев ездил по городам с эвакуированными подопечными и создавал творческие группы при Информбюро. Когда пойдёт слух о том, что он якобы струсил и убежал из Москвы, с лёгкой руки композитора Богословского его будут называть «Первый из Убеге», по аналогии с фадеевским романом «Последний из Удэге».

Потом Фадеев вынужден был оправдываться перед ЦК, объяснять свой отъезд приказом Комиссии по эвакуации. «Среди литераторов, находящихся в настоящее время в Москве, – писал в докладной записке в ЦК Фадеев, – распространяется в настоящее время сплетня, будто Фадеев «самовольно» оставил Москву, чуть ли не бросив писателей на произвол судьбы. Ввиду того, что эту сплетню находят нужным поддерживать некоторые видные люди, довожу до сведения ЦК следующее. Все писатели и их семьи (271 человек) были лично мною посажены в поезда и отправлены из Москвы в течение 14 и 15 октября (за исключением Лебедева-Кумача – он ещё 14 октября привёз на вокзал два пикапа вещей, не мог их погрузить в течение двух суток и психически помешался)».

Лебедев-Кумач вообще-то является автором текста «Вставай, страна огромная», но Александр Фадеев относился к этому поэту неважно, считал трусливым приспособленцем и рассказывал, что в период битвы за Москву Лебедев-Кумач сразу попытался бежать из города.

В общем, если следовать древнеримской пословице о том, что человек человеку волк, писатель писателю, наверное, скорпион. Особенно в тревожное военное время.

На осадном положении

Три октябрьских дня были страшны своей неопределённостью. Москвичам передалась неуверенность власти, и они запаниковали. А преступники, наоборот, поняли, что пришло их время. В городе начались грабежи и мародёрство. В основном действовали профессионалы, но любители тоже начали втягиваться. Один дворник, хорошо знавший всех жильцов своей улицы, собрал банду и начал грабить и убивать зажиточных евреев. Расчёт был на то, что советские органы уже не смогут наказать, а пришедшие немцы ещё и похвалят.

Большим соблазном не только для бандитов, но и для обывателей стали квартиры эвакуированных. В некоторых домах обезлюдели целые лестничные пролёты, милицию вызвать было некому, а за дверями с несложными замками могло оставаться много ценных вещей.

Наконец, попадались открытые ларьки, магазины и склады, без охраны, но зато полные товаров. Это уже привлекало и вполне законопослушных граждан. Отчего бы не взять, всё равно пропадёт!

Свидетелем такого мародёрства стал даже сам Сталин, ехавший 17 октября с дачи в Москву. Вождь из автомобиля увидел, как люди тащат мешки с мукой, вязанки колбасы, окорока, ящики макарон и лапши. Не выдержав, велел остановиться. Вокруг быстро собралась толпа. Некоторые начали хлопать, самый смелый спросил: «Когда же, товарищ Сталин, остановим врага?» «Придёт время – прогоним», – сказал Сталин, а насчёт растаскивания госимущества промолчал. Но, приехав в Кремль, нагнал жути на приближённых: «Почему город разлагается? Кто допустил?»

19 октября ГКО ввёл в Москве осадное положение. Это означало не только продолжение боёв за столицу, но и наведение в ней жёсткого порядка. Комендантский час, патрули автоматчиков в любое время суток, «нарушителей порядка немедля привлекать к ответственности с передачей суду военного трибунала, а провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте».

Этот приказ был напечатан в газетах и расклеен на столбах и быстро достиг эффекта. Он одновременно успокоил и взбодрил население. Причём без особого кровопролития. За два месяца осадного положения за попытку обезоружить патруль, распространение контрреволюционных листовок, измену Родине и дезертирство, распространение пораженческих слухов – на месте было уничтожено 16 человек. Ещё 357 дезертиров, шпионов и мародёров расстреляли по приговору военного трибунала, к тюремному заключению на разные сроки был приговорён 4741 человек.

«Ура! Мы снова обретаем твёрдую власть», – записала в дневнике одна москвичка, до этого рисовавшая советское государство довольно жёлчно.

План маршалов

Паника – вещь страшная и плохо контролируемая, хотя и вполне поддаётся анализу. Проблема в том, что такой анализ возможен в спокойное время, после панических катастроф.

Учёные объясняют, что наиболее возбудимыми в толпе обычно являются женщины и дети, а в боевой ситуации – молодые неопытные солдаты. Именно они становятся «горючим» для панического огня, источником, от которого ужас передаётся остальным. Между прочим, присутствие в толпе женщин и детей (о приоритетном спасении которых при массовой панике уже никто не думает) плохо ещё и потому, что звук высокой частоты – женский или детский крик – в стрессовой ситуации оказывает разрушительное влияние на психику. А вот для противодействия панике, коллективной или индивидуальной, лучше служит низкий мужской голос.

И ещё: паническое настроение у неприятеля гораздо быстрее вызывает визг атакующей калмыцкой конницы, чем мужественное «Ура!».

Но чем выдающийся полководец отличается от кабинетного теоретика? То, до чего учёный додумывается в спокойной обстановке, военачальник понимает с лёту и пресекает катастрофу. Так, наполеоновский маршал Ней во время бегства французских солдат у Березины послал адъютантов с приказом вмешаться в толпы бегущих, приказывая им бежать не менее 10 вёрст. Неожиданная задача вернула войскам способность рассуждать, паника была остановлена.

А вот что рассказывает Константин Рокоссовский: «…на горизонте появилась вражеская авиация… Немецкие самолёты уже пикируют на наши окопы. Усилился огонь орудий и миномётов. Снова двинулись танки, догоняя цепи автоматчиков. Самолёты, встав в круг, бомбят позиции. Наши не выдержали, дрогнули. Сначала побежали к лесу одиночки, затем целые группы.

Вы знаете, что такое бегущие солдаты? Трудно смотреть на это…

Но вот из толпы бегущих раздались громкие голоса самих же солдат:
– Стой! Куда бежишь? Назад!.. Не видишь – генералы стоят… Назад!..

Да, действительно, мы с Иваном Павловичем Камерой (генерал артиллерии) стояли во весь рост, на виду у всех, сознавая, что только этим можно спасти положение.

Солдатские голоса и наша выдержка оказали магическое действие. Бежавшие вернулись на свои места и своим дружным огнём заставили опять залечь пехоту противника, поднявшуюся было для атаки».

То есть в случае паники эффективно действуют личный пример начальства, любые даже самые нелепые команды, отвлекающие от ужаса, ну и расстрелы, разумеется. Куда же без них.

Евгений ТЕРНОВОЙ
Фото: PhotoXPress.ru

Опубликовано в №44, ноябрь 2022 года