СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Мелочи жизни Что все эти люди делают зимой?
Что все эти люди делают зимой?
07.09.2012 00:00
Любить по-русски

Что все эти люди делают зимой?Преклонение перед всем иностранным – типично русская особенность. Правда, за годы катаклизмов она эволюционировала, превратившись местами в глухую ненависть за то, что они, сволочи, так хорошо живут, а с нами не поделятся, да ещё и козни всякие строят. Трудно нам относиться к ним ровно: либо любовь с поцелуями, долгими, как у Брежнева, либо ненависть с матом и мордобитием.

Однако же ездить за границу одинаково любим все. Дай нам денег, повалили бы туда сплошняком за редким исключением. А если денег нет, тогда единственная радость – иностранца к себе пригласить. И любить его по-русски у себя дома!

У моей английской подруги Джулии была навязчивая идея увидеть самую настоящую Россию. И я была очень рада, что она приедет именно ко мне, потому что именно в моей квартире можно увидеть Россию без прикрас. 31 квадратный метр жилой площади на пятерых и пятиметровая кухня с двадцатилетней газовой колонкой, где хозяева из последних материальных сил поддерживают уют при помощи весёленьких обоев, милых занавесочек и детских рисунков. И всё это в районе, где из окон открывается удивительный пейзаж. Мой двоюродный брат-моряк очень удачно назвал его «Шанхаем».

Смешно приглашать иностранца в сверкающие апартаменты в центре города – раз он хочет увидеть Россию, то нечего её приукрашивать и лакировать.

В советские времена, помнится, органы власти требовали, чтобы хозяева предоставляли иностранному гостю отдельную комнату. Теперь, слава тебе, господи, можно поселить его хоть в коридоре, никто тебе слова не скажет. Но мы как русские, обладающие нездоровым гостеприимством, выделили Джулии отдельную комнату, отправив всех «лишних» членов семьи в деревню.

Эти ваши магазины

Джулия оказалась очень вежливой девушкой. Она говорила, что ей всё у нас очень нравится и кругом сплошной «вери камфортебл». Она балдела от натуральной пищи, которую мы потребляем. А надо сказать, что мы – люди, мягко говоря, скромного достатка, основу нашего рациона составляет картофель, оформленный овощами различной свежести, смотря по сезону. Сама-то Джулия – убеждённая вегетарианка. Её тошнит от мясной пищи и морально, и физически.

– Как прекрасно, вы едите всё настоящее, без консервантов, – говорила она, не подозревая, что мы, дай нам только волю, с удовольствием налупились бы копчёной колбасы, ветчины и консервированных ананасов.

Однажды я взяла гостью с собой в «Доброе утро» – магазин, расположенный неподалёку от моего дома. Правда, сейчас у него другое название, но я, наверное, никогда к нему не приучусь. Что делать, привыкла ещё со школы, когда мальчики моего класса перед уроками бегали затариваться туда плодово-ягодным по рубль две.

Я накупила всяких «вегетарианских» деликатесов (молока, майонеза, ряженки, минеральной воды и хлеба из отрубей), успев три раза поругаться с работниками этого торгового заведения. Сначала повздорила с кассиршей, которая мне дала сдачи с сотни, как с полтинника. Потом сцепилась с продавщицей молочного отдела, подавшей мне майонез не в жёлтой упаковке, а в голубой (уж не припомню, сколько он тогда стоил – цены так быстро меняются, но чётко знаю, что почти в полтора раза дешевле). И под занавес пришлось ещё отстаивать свои права в хлебном отделе, где милая девушка никак не соглашалась поменять мне подгоревший батон.

У бедной англичанки было очень испуганное лицо. Когда мы пришли домой, она сильно загрустила и сказала:
– Я, наверное, никогда-никогда не смогу ничего покупать в ваших магазинах.

После этого мы ходили только в супермаркет.

Признак дурости

Джулии очень нравился наш «Шанхай», она игнорировала даже трубы аглофабрики, обрамляющие ландшафт за окном. Липецк её поразил соседством зелёных насаждений и административных зданий, потому что в туманном Альбионе деловой центр исключает присутствие бульваров и легкомысленных клумб.

Но больше всего англичанку потрясли, как всегда, наши люди. С непривычки ей даже сначала показалось, что кругом одни проститутки и мафиози, поскольку в западных краях короткие юбки, сверхвысокие каблуки и красную помаду на губах носят только публичные женщины, а молодые люди с цепями и бритыми затылками принадлежат определённо к криминальной группе.

– Какие у вас женственные девушки! – восхищалась Джулия.
– Что значит женственные?
– Они так элегантно одеты! Мне даже неудобно, я чувствую себя мальчиком.
– А что, у вас как-то по-другому одеваются?
– Знаешь, в основном все ходят в брюках. В юбках – очень редко, по особым случаям.
– И мужчины не предъявляют претензий типа: «У тебя что, ноги кривые?» и тому подобное?
– Нет, что ты! У нас вообще женственность считается признаком дурости!

Разноцветные коты


Чем можно поразить иностранца в наших краях? Готовясь к приёму зарубежного гостя, я пыталась составить программу. Получилось: во-первых – баня, во-вторых – балет, в-третьих – живопись, в-четвёртых – природа.

Пункт первый пришлось отменить, поскольку баня, как выяснилось, вовсе никакая не русская достопримечательность, и в Европе бань полно, и никого ими не удивишь.

Пункт второй также потерпел фиаско, потому что балерины Мариинского театра из Питера заболели и спектакли перенесли. Джулия была искренне расстроена, поскольку балета никогда не видела. По её словам, в Англии самые дешёвые билеты на русский балет в пересчёте на рубли стоят около трёх тысяч.

Пункт третий выглядел туманно, пока не позвонил один андерграундный знакомый живописец. В результате английская гостья теперь думает, что липецкое искусство – это разноцветные коты в гробах. Мастер примитивизма пригласил нас в гости и весь вечер говорил на каком-то своём английском. Это было незабываемо.

Липецкая природа во всех местах хороша, если не загажена. Поэтому с природой проблем не было. Чаще всего по вечерам удавалось прогуливаться именно в «даунтауне», как по сложившейся традиции мы называем летние кафе в парке. Увидев огромные толпы, свингующие по асфальту, Джулия призадумалась и изрекла:
– Интересно, а что все эти люди делают зимой?

Мы пили пиво, шлялись туда-сюда, любовались видами. Выяснилось, что наша вегетарианка по части выпивки даст фору любому из нас.

Не обошлось и без приключений. В «даунтауне», конечно, всего полно – и пива, и хот-догов, а вот с туалетами напряжёнка. Все почему-то закрываются в семь вечера, тогда как основные события в этом районе начинают разворачиваться именно после семи. Единственное место паломничества расположено очень далеко. Пока туда домчишься...

В туалете произошёл ещё один сеанс шоковой терапии. Джулия выскочила как ошпаренная, хватая ртом воздух.

– Боже мой, они все такие красивые, в длинных платьях... Как... Как они могут туда ходить... залезать?..

С тех пор мы обходились кустами, рискуя быть оштрафованными.

Я-то думала, что я крутая

Никогда не думала, что иностранцы – такие удобные гости, не то что россияне. В нашем понимании присутствие гостей всегда связано с непомерными тратами и дополнительными заботами. Сами-то мы вечно норовим за границу на халяву съездить – то по какой-нибудь американской программе, то к канадскому дядюшке за его счёт.

Моя гостья привезла с собой всё, вплоть до мешков для мусора. Она готовила, мыла посуду, закупала продукты. В ответ на мои протесты Джулия сделала заявление:
– У нас гостем считается только тот, кто приезжает на три дня.

И никаких бытовых и материальных неудобств.

Но с каждым днём девушка становилась всё печальнее. Через две недели я застала её всю в слезах.
– Я думала, – всхлипывала Джулия, – что я крутая, а я совсем не крутая.

Да, англичанка носилась на мотоцикле, каталась на водных лыжах, прыгала с парашютом, скакала на лошадях и курила каннабис. Но выйти совсем одной на улицы города Липецка и, о ужас, затовариться в гастрономе она не могла. Её охватила депрессия, которая с каждым днём усугублялась. Девушка никуда не хотела идти, целыми днями грустила, писала письма и исповедовалась перед своим дневником.

Однако в последний день она собрала все свои душевные силы и ушла одна. Её не было часов пять или шесть. Мы себе места не находили от волнения.

Вернулась она окрылённая и радостная, с большим пакетом и ликующими возгласами:
– Водка! Матрёщка!
– Балалайка, – тихо добавила я.

Она накупила подарков родителям и друзьям. Как? Для нас это так и осталось тайной. Но комплекс был ликвидирован, человек вернул себе самоуважение.

Уехала она успокоенная. Вот только я так и не поняла, приедет ли ещё?

Ирина ЗАВАЦКАЯ