Жив кормщик Рябов
23.02.2023 13:38
Вот и фрицы здесь тоже что-то искали

Жив кормщик РябовАлександр Иванович смотрит фильм «Россия молодая» и всякий раз удивляется.

– «Русского человека имя держать честно и грозно!» – восклицает он. – Каковы, а!

«Россия молодая» – любимое кино Александра Ивановича. Он видел его бессчётное количество раз и посмотрит ещё столько же.

Дядя Саша работал механиком на промысловых судах, избороздил весь Северный морской путь. Вышел на пенсию, после смерти жены перебрался к дочери в Питер, но тоскует по Архангельску и Мурманску, Вайгачу и Колгуеву, Диксону и Певеку.

– «Как на острове Колгуеве студёна земля да горька трава, – напевает старый механик северную песню. – Студёна земля – мне приданое…» Льдов раньше туда прибивало до ужаса, а теперь не так. Изменилось море!

Дяде Саше семьдесят с хвостиком. Его лицо испещрено глубокими морщинами, словно волнами суровых морей. Говорят, Север навсегда оставляет свою печать на человеке и не отпускает до конца жизни. Зато дарит внутренний «эликсир здоровья». Дядя Саша никогда не простужается. Его организм навсегда закалён штормовыми ветрами и бессонными вахтами.

Мы пьём чай на кухне квартиры, расположенной в Петербурге недалеко от станции метро с романтическим названием «Звёздная». Сладости я не особенно жалую, а вот корюшку, каюсь, ещё не пробовала. Слухи о легендарной питерской рыбке полностью оправдались: она и впрямь отдаёт огурцом.

– Рыбка неплохая, но разве это корюшка? – улыбается Александр Иванович. – Так, баловство. Вот мне недавно привезли корюшку с Камчатки – так она чуть ли не с локоть!
– А белого медведя пробовали? – не смогла удержаться от глупого вопроса.
– Нет, брезговал, – вздохнул дядя Саша. – А вообще, белый медведь – это самое страшное, что я видел в жизни.
– Напал?
– Если бы напал, я бы сейчас с тобой не разговаривал, – улыбнулся старый механик. – Страшное тут другое. Я был ещё юнгой, совсем молодым мальчишкой, проходил практику на ледоколе. Однажды мы увидели с борта медведя. На вид какой-то больной. Но больше всего меня поразили его глаза – белёсые, жуткие. На Новой Земле в те годы проходили ядерные испытания, и белые медведи, бывало, слепли от ядерной вспышки. Морду того мишки до сих пор забыть не могу. Да ты ешь, не стесняйся!

Дядя Саша подвинул ко мне тарелку с корюшкой.

– Да, в Арктике много непонятного, – разгладил механик седые усы. – Взять хотя бы погоду. Не знаю другого места, где погода меняется так быстро. Солнышко светит, а через пять минут натянуло облака и начинается шторм. Или сгущается туман – плотный, белый, как молоко. Иногда в таком облаке есть дыры, словно туман пытается обтечь незримую преграду. У нас такие туманы считались дурной приметой, от них старались держаться подальше.
– Интересно, что же там, в этих дырах, – замечталась я.
– Моряки заглядывали туда, – ответил дядя Саша. – Ничего особенного, обычная пустота. Вот только потом к гадалке не ходи – с судном приключится какая-нибудь беда. Либо мотор заглохнет, либо угодим в «мёртвую воду».
– А что это такое?
– Самая гадкая западня в океане, – пояснил Александр Иванович. – Что-то вроде трясины во время штиля. Корабль идёт на всех парах, а на самом деле стоит на месте. Врубаешь машины на полный ход, а двигатели не справляются. Маневрировать, идти задним ходом не получится – судну мешает вода, она становится словно вязкой. Корабль тормозит слой пресной воды, которая появляется после осадков. На границе между солёным и пресным слоями – мощные внутренние волны. Чем больше скорость, тем сильнее эти волны сопротивляются. Большому судну, конечно, «мёртвая вода» нипочём, а вот небольшой баркас может застрять надолго. У некоторых моряков в «мёртвой воде» нервы не выдерживали, пытались спускать шлюпки, убраться поскорее из проклятого места.
– А судно превращалось в «летучего голландца»? – предположила я.
– Всё возможно, – задумался дядя Саша. – Наверное, бывали и такие случаи. В прежние времена моряки считали «мёртвую воду» заговорённым местом, наказанием за грехи.

Я сразу представила поросшие ракушками ржавые посудины, застрявшие в океане, и скелеты на палубе… Бр-р-р!

– Но как же люди выбирались из этого капкана?
– С помощью «живой воды», – улыбается Александр Иванович. – Шучу, конечно. Но помогает действительно «живая вода», то есть морская. Нужно дождаться, когда море станет беспокойным, появятся волны, всё перемешается и повсюду снова будет солёное море.

Дядя Саша сделал глоток из кружки, крякнул от удовольствия, вытер усы.

– Бывают в высоких широтах и более странные вещи, – продолжил морской волк. – Например, внезапно море вспучивается и возникает огромная гора воды. А потом так же быстро исчезает. То ли царь морской разыгрался, то ли подводный чёрт. Или на горизонте видишь огромное чёрное облако, но оно движется поперёк ветру и вдруг исчезает.
– Но ведь учёные как-то объясняют эти явления?
– А как ты объяснишь то, что нельзя потрогать, измерить и даже наблюдать длительное время? – усмехнулся механик. – Учёные всё списывают на миражи или буйство подводных течений. А вот ненцы считают, что такие вещи – происки тёмных духов, изгнанных в ледяные моря. Да и на арктических островах можно встретить такое, что ни одной академии наук не объяснить.

Александр Иванович ушёл в комнату и вернулся с пухлым фотоальбомом. Полистал страницы с пожелтевшими фото, показал одну. Там он, ещё молодой, без пышных усов, стоит рядом с каким-то дедом.

– Это дядя Паша, – сказал механик. – Он на сейнерах ещё до войны работал. Знал одного полярника, сотрудника метеостанции. Однажды тот увидел недалеко от станции огромный прозрачный куб высотой с многоэтажный дом. Куб стоял на одном из углов, словно его кто-то подвесил. Полярник бросился за фотоаппаратом, а когда снова выбежал, куб уже исчез. Подумал сначала, что это мираж, но всё же решил сходить, проверить. Добрёл до места, а там повсюду на снегу и камнях осколки тонкого льда. Значит, куб всё же был, но рассыпался. Но как махина из тонкого льда вообще могла появиться? Такого попросту не бывает в природе!

– Дядя Саш, а где в Арктике самое странное место?

Александр Иванович задумался.

– Так сразу и не скажешь, – он снова расправил усы. – Наверное, Земля Франца-Иосифа.

Дядя Саша полистал несколько страниц и ткнул пальцем в снимок. Скалы, ледники – с виду ничего необычного.

– Это Земля Александры, один из островов архипелага, – сказал пожилой моряк. – Знакомые полярники рассказывали, что во время войны здесь стояли немцы. Рейх в Арктике имел свои метеостанции. Но на Земле Александры немцы под видом метеостанции построили хорошо замаскированную секретную базу с минными полями, аэродромом, бункерами, бетонными пирсами и даже подводными доками для субмарин под скалами острова. Пригнали кучу тяжёлой техники, потратили стройматериалы. Что-то многовато для обычной полярной метеостанции, правда? Тем более так далеко от маршрутов союзнических конвоев. Похоже, фрицы там что-то искали. Да и называлась база – «Кладоискатель».
– Что же они надеялись найти в вечной мерзлоте? – усмехнулась я. – Клад гиперборейцев?
– Не знаю, но, судя по всему, немцев что-то сильно напугало. Их базу во время войны никто и не обнаружил, но фашисты спешно покинули Землю Александры в 1944 году. Формально – из-за болезни, поразившей персонал базы. Однако они оставили нетронутыми почти всё добро – запасы еды и одежды, топливо, часть оружия, технику, даже документы. И вот что странно: свои секретные базы нацисты держали также на Новой Земле, Таймыре и даже в устье Лены. Но почему они забирались так далеко? Чтобы вредить нам? Допустим. Однако почти все эти базы оставались «невидимыми», их корабли и подлодки никогда не атаковали советские суда, избегали с ними встреч. И постоянно перевозили какой-то секретный груз из советской Арктики в Германию. Или вот, погляди!

Александр Иванович показал ещё одну фотографию. Сопки с притаившимися снежниками, а на переднем плане – куча круглых шаров.

– Это остров Чамп, тоже Земля Франца-Иосифа, – пояснил дядя Саша. – И его загадочные шары. Они бывают размером с теннисный мяч, но попадаются и четырёхметровые сферы. До сих пор никто не может толком объяснить, откуда эти камни взялись и почему они почти идеальной круглой формы. Учёные говорят – природа сформировала, но звучит не слишком убедительно. Ведь если постаралась матушка-природа, то подобные камни должны встречаться и на соседних островах. А там шаров нет.
– Может, их оставили северные народности? – высказала я догадку. – Например, почитали духов?
– В том-то и дело, что на этих островах человек никогда не жил, – дядя Саша провёл пальцем по снимку. – Это слишком далеко от большой земли, выше восьмидесятой широты. Вот и думай, кто создал шары. То ли неведомая древняя цивилизация, то ли инопланетяне, а может, северное сияние. Кстати, помню одного рыбака с трескового траулера – тот всегда ждал северного сияния. Была у него примета – как вспыхнут огни в небе, скоро придёт из дома письмо. Примета ни разу не подвела.

Я сразу вспомнила одного литературного персонажа, который пытался прикуривать от северного сияния с помощью лупы, и улыбнулась. Наши предки крестились, когда видели сполохи в небе, древние скандинавы верили, что это отблески щитов валькирий, а учёные скучно разложили небесную красоту на атомы, твердя про магнитосферу Земли и солнечный ветер. Но кто знает, может, пляска ионизированных огоньков – это тоже чьи-то послания?

Своими мыслями поделилась с Александром Ивановичем.

– Вспомнил случай, – механик долил чаю. – Знавал я одного биолога, он изучал жизнь морского дна на побережье Карского моря. У него случился роман с ненецкой девушкой. Но ни к чему хорошему это не привело: её родители были против отношений дочери с «бородатым чёртом». Влюблённым пришлось расстаться. На память северная любовь подарила биологу амулет из кости нарвала – кругляшку с вырезанным орнаментом в виде ромбовидного человечка, окружённого угловатыми линиями.

Однажды биолог вёл фотосъёмку прибрежной полосы. А дно северного моря – это мечта любого художника. Сколько созданий там водится! Губки, морские звёзды, морские ежи, моллюски, водоросли самых немыслимых оттенков. На берегу россыпь небольших каменистых бочагов с морской водой. И в этих естественных прудах тоже кипит жизнь: ракушки, водоросли, рачки.

Снимает биолог живое великолепие, низко наклонившись над бочажком, и вдруг замечает: одна водоросль скручена так, что один в один повторяет узор амулета. Это так потрясло мужика, что он выпрямился и потянулся за подарком ненки, висевшим на шее, – захотел сличить рисунок. И сделал это вовремя: прямо на него бежал белый медведь! Самой большой хищник планеты умеет приближаться к жертве совершенно бесшумно.

Биолог успел схватить ракетницу и пальнуть медведю под лапы. К счастью, зверь испугался шипящей ракеты и отскочил, а человек бросился наутёк в другую сторону. Потом биолог говорил, что подарок любимой спас ему жизнь. Назвать узор на дне каменной чаши обычным совпадением у него не поворачивался язык.

В тот вечер я покидала дом дяди Саши с ощущением, будто сама побывала на метеостанции, затерянной в бесконечных льдах, или надышалась солёным ветром на траверсе у мыса Канин Нос. Слава богу, мы снова возвращаемся в Арктику, чистим её берега от ржавых бочек и готовы защищать эти суровые земли и моря со всеми их богатствами и загадками. «В нашей стране вода начало и вода конец» – так говорили поморы в «России молодой».

Вот снова зажглось окошко в квартире на окраине северного города. Мерцает голубоватый свет, и сердце в который раз наполняется детским восторгом. Значит, жив кормщик Рябов, жив Иван Савватеевич…

Олеся БАЛАКИРЕВА
Фото: Марина ЯВОРСКАЯ

Опубликовано в №7, февраль 2023 года