Скорее уходи из дома |
07.03.2023 00:00 |
В земле что-то происходит, и это плохой знак Добрый день, любимая «Моя Семья»! Хочу пожелать тебе процветания и долгой-долгой жизни! Мы ждём каждый твой выпуск, читаем каждую страницу. Сейчас, наверное, нет человека, который не сочувствует жителям Турции. В их страну пришло горе. Страшная стихия разрушила столько городов, унесла столько жизней. Я смотрю новости и очень переживаю, представляя, что перенесли эти люди. Вижу на месте жилых домов руины, превратившиеся в склепы, и вспоминаю 7 декабря 1988 года, городок 62-й военной базы в Ахалкалаки на юге Грузии, рядом с армянской границей. Наш этаж – четвёртый. Я дома одна, собираюсь в школу во вторую смену. На улице вопреки календарю очень тепло. Кажется даже, что от земли идёт пар. Когда начались подземные толчки, я не поняла, что происходит. Почувствовала, как под ногами зашевелился пол, а папины чеканки начали падать со стен. И шёл какой-то гул. Я побежала на кухню за табуреткой, чтобы повесить чеканки на место. Под нами жила армянская семья, очень дружная, гостеприимная. Я услышала, как у них заголосила женщина. Кто-то постучал к нам в дверь. По лестнице бежали соседи и кричали, чтобы я уходила из дома. Толчки ещё продолжались, но уже не такие сильные. Через час наши военные выехали в Ленинакан (ныне Гюмри. – Ред.) на помощь людям, оказавшимся под завалами. У знакомой сестра приехала оттуда поседевшая. Они только въезжали в город на автобусе, и на их глазах Ленинакан сложился, как карточный домик. Автобус развернулся и поехал назад в Ахалкалаки. Мы бывали в Ленинакане ещё до этой страшной трагедии. Красивейший город, не побоюсь штампа – «жемчужина Армении». Мы много по нему гуляли, это был город-праздник с красивейшими фонтанами. За какие-то секунды его не стало, он превратился в воспоминания. Потом уцелевшие рассказывали, что дома были построены не по стандартам сейсмоопасной зоны. Да ещё и сами люди, получив квартиры, в погоне за необычной планировкой ломали несущие стены. В нашем классе появились новые ученики – дети из зоны землетрясения. И многие люди собирали пострадавшим гуманитарную помощь. Солдаты копали день и ночь. Услышав даже слабый звук из-под завалов, старались спасти человеку жизнь. Наши врачи оказывали первую помощь пострадавшим. Военные, вернувшиеся на базу из Армении, ночью выпрыгивали из окон казарм – ведь продолжались подземные толчки, хотя и слабые, а после увиденного нервы у всех были на пределе. Нам рассказывали, что в Спитаке один пастух поднял тревогу накануне землетрясения. Он заметил, что проснулись и выползли змеи, которые в это время года должны спать. Плохой знак, значит, в земле что-то происходит. Говорили, пастух погиб. Спитак вообще стёрло с лица земли. Там волна была наиболее сильной. Небольшие толчки продолжались ещё довольно долго, поэтому уроки в школе отменяли. Мы заходили в класс, нам быстро давали задания и отпускали. В самом Ленинакане творилось нечто страшное. Тогда мы впервые услышали слово «мародёр». Армянские свадьбы богатые, на них всегда дарят немало золота. В каждом доме этого драгоценного металла было достаточно. И мародёры не гнушались искать его в развалинах и даже снимать с погибших людей. Потом туда приехало много спасателей из других стран, с собаками, но они уже практически никого живыми не находили. После такого бедствия очень важны первые часы, первые дни, потом надежды всё меньше и меньше. С того дня у нас дома всегда у порога стояла сумка с документами и предметами первой необходимости. Мы не воспринимали толчки как нечто несерьёзное – знали, какова цена беспечности. А трясти продолжало. Появилась привычка постоянно следить за лампочкой: если раскачивается – значит, началось. Мы уже знали, что выбегать на лестницу нельзя, они рушатся первыми. Нужно встать в дверной проём, залезть в ванну или укрыться под столом. Под Ахалкалаки находится спящий вулкан Абул, и мы боялись, что он может проснуться. Я нигде не слышала упоминаний о том, как много сделали тогда военнослужащие 62-й военной базы, вспоминают только помощь Запада. А наших солдат, спасавших человеческие жизни, словно и не заметили. Как не увидели и помощи врачей, совершавших всё возможное и невозможное. Оценили только западные пайки. За которые, конечно, спасибо, но в такой момент это не главное. Когда мы переехали в Ставрополь, я вроде бы выдохнула. Но однажды сидим на шестом этаже, смотрим телевизор, и тут как закачалась люстра! Началось землетрясение. Я, забыв все правила безопасности, рванула босиком вниз по ступенькам и встретилась на улице со всеми соседями, кто прежде жил в Закавказье. Остальные спокойно остались дома – в кроватях, у телевизоров. Оказалось, что Ставрополь тоже находится в сейсмически опасной зоне. Существуют приборы, чутко реагирующие на колебания в земной коре, но точное время землетрясения предсказать всё равно нельзя. Сижу сейчас, смотрю в окно, а там снег, и спокойнее на душе – значит, земля холодная и можно спать спокойно. Так уж это навсегда отложилось в голове, хотя связи тут никакой нет. У нас, кстати, соседи сверху делали ремонт и сломали несущую стену. И наша совершенно не конфликтная мама поднялась к ним с претензией, а потом написала заявление в управляющую компанию. Мы получили хороший урок, пережив 7 декабря 1988 года, а некоторых эта трагедия не научила ничему. Спасибо, что прочитали. Я поделилась с вами, и вроде чуть легче на душе стало. А то вместе с новостями наваливаются воспоминания. Мне, наверное, никогда не забыть тот страшный, сводящий с ума подземный гул. Из письма Майи Малбиевой, г. Ставрополь Фото: Shutterstock/FOTODOM Опубликовано в №9, март 2023 года |