Лена ехала в полупустом троллейбусе, в сумочке – заявление в суд. Отрешённо уставившись в окно, она не замечала ни зелени первых листочков, ни яркого солнечного света. Вот сейчас их разведут – и останется она одна с маленькой Настей. Виктор такой, он из принципа уйдёт. Сказал же: «Какой развод? Кому ты нужна? Побегаешь ещё за мной, попросишься назад», – и так посмотрел на неё, что мурашки по коже.

Он такой – мужчина-охотник. И в буквальном смысле тоже: у него и ружьё есть, и охотничий билет.

Познакомились на работе. Четыре года жили у её родителей. В то время не ссорились. Иначе и быть не могло: родители у Лены суровые, фронтовики, – если бы Виктор выкинул какой-нибудь фокус, вмиг оказался бы за дверью.

Ревновал её к каждому столбу. Лена считала, что от любви. Даже гордилась, что её так любят. Всё было хорошо. Полгода, как переехали в новую квартиру, обставили её. Настеньку в садик рядом с домом устроили. А тут…

На работе был аврал, и она задержалась. Виктор встретил её темнее тучи. Она накрывала стол, а сама чувствовала: он её как рентгеном просвечивает. Потом швырнул всё со стола на пол.
– Что, сучка, прогибаешься? Нагулялась!

От первого удара Лена отлетела к стене. Он бил наотмашь, зверея, с нарастающим исступлением. Она поняла: сейчас убьёт. Схватила маленькую Настеньку и подняла перед собой – ребёнка не тронет.

– Ха-ха, – зло засмеялся он. – Ребёнком прикрываешься? Всех порешу! Сначала её, потом тебя. И сам застрелюсь.

Лена почувствовала – не врёт. Это был зверь, беспощадный и лютый. Она упала на колени и стала просить:
– Только не убивай! Я никогда тебе не изменяла.

Он достал ружьё.

– На коленях просишь, сучка!

И вдруг у неё от внезапно вспыхнувшей ненависти высохли слёзы, и она крикнула:
– Вот теперь я жалею, что никогда тебе не изменяла! – и закрыла лицо руками в ожидании выстрела.

Но эта фраза его остановила и, похоже, убедила. Он вышел на кухню, а она схватила Настеньку и выскочила к соседям. В глазок видела, как он с ружьём пробежал вниз по лестнице. Когда стемнело, уехала к родителям.

Родители твёрдо сказали:
– Разводись.

И их развели. Папа организовал квартирный размен. Виктор при последней встрече хмыкнул, посмотрел на неё свысока, и они разъехались.

Замуж Лена не вышла – боялась, что другой мужчина тоже окажется зверем, да и Настя не позволяла, она любила папу. Когда у Лены появился друг, дочка негодовала, даже убежала из дому. И Лена рассталась с тем мужчиной.

Всю жизнь её мучил вопрос: может, Виктор болен, а она не прибегла к помощи врачей? Может, если бы его полечили, всё наладилось бы? Ведь других женщин бьют, и они не разводятся, а потом мужья остепеняются.

Виктор – мужчина видный, за собой следит: пробежка по утрам, спортзал. Он сразу стал жить с какой-то женщиной. Устроился сторожем, чтобы алиментов поменьше высчитывали. А Настя не переставала ждать папу. Раз в полгода Виктор приезжал навестить ребёнка. Лена сразу уходила – пусть отец пообщается с дочкой.

С годами он появлялся всё реже. Лена обратила внимание, что на лице у него проступила сеточка сосудиков. «Гипертоник или пьёт», – подумала она.

Настя уже закончила учёбу, работала.

А потом инсульт – и Виктор оказался в больнице.

– Встанет не скоро, – сказали врачи.

Гражданская жена ушла сразу, и мать Виктора вспомнила о внучке.

– Пусть Настя приедет, поможет, – позвонила она бывшей невестке. – Мне уже трудно мотаться.

Лена поехала в больницу с дочкой.

Горько и больно ей было смотреть на беспомощность того, кого любила. Женская душа отходчива, и она принялась вытягивать Виктора считай с того света. Готовила, кормила с ложечки. Постепенно здоровье к мужчине возвращалось. Виктор попросил прощения. Даже оформил в нотариальной конторе ренту, пусть квартира дочке останется, если она его досмотрит.

Настя была счастлива: любимый папа заботится о её будущем, тем более что у неё как раз намечалась свадьба. Познакомила папу с женихом. А потом приехала за ним и на такси отвезла на свою свадьбу, которую отмечали в ресторанчике за городом.

Лена надела новое платье. Ей хотелось, чтобы Виктор увидел её красивой, подсознательно она ещё надеялась на любовь или хотя бы благодарность. Заметила, что он смотрит на неё, как раньше, и зарумянилась, заволновалась. Отца с матерью уже не было, а сестра шепнула:
– Может, вам сойтись?

У Лены поднялось настроение, она танцевала и даже спела романс. На неё с интересом поглядывали мужчины. Виктор уехал в разгар свадьбы.

Пожалуй, она снова приняла бы его.

Но через день Виктор позвонил Насте и пригласил её к нотариусу. Он расторг договор ренты и написал завещание, по которому квартира должна перейти его матери.

А потом Лене позвонил его сосед.

– Виктора забрала милиция.
Лена помчалась в отделение, ведь он же ещё не совсем здоров! Она просила, требовала, наняла адвоката. Ей сказали, что Виктор выпил и решил напомнить миру о себе. Сделал муляж пояса шахида, взял ружьё и стал стучать к соседям.
– Взорву весь дом к чертям собачьим! – ревел он.

Брал его спецназ, как террориста. Лена снова за него боролась, ведь это отец Насти.

Она ехала в суд, а за окном троллейбуса шумела весна, до которой ей снова не было дела, как и тогда, когда подавала заявление на развод. Только теперь в сумочке лежала кассационная жалоба. Все её мысли были о Викторе.

Почему он так поступил? Настя очень старалась, она и сейчас переживает за папу. Может, у него психика не в порядке? Однако назначенная судом экспертиза установила, что он здоров, хотя мать Виктора и доказывала, что у него с детства приступы жестокости. Например, когда любимый котёнок семилетнего Вити пошёл на зов не к нему, а к соседской девочке, он его убил.

«Мало ли что было в детстве, – думала Лена. – Наверное, он меня снова приревновал».

Но суд, в отличие от любящей женщины, не склонен к снисхождению. Виктору дали реальный срок. И только спустя некоторое время, не видя его, не общаясь, Лена пришла в себя и осознала, в каком кошмаре жила. Слепая любовь? Всепрощенчество? Глупость? Ведь надо было сразу бежать – в другой город, на другую планету, как можно дальше.