Вера опять на ногах
21.03.2023 14:03
Вера опять на ногахПрежде чем в очередной раз ступить на скользкую дорожку, Вера перекрестилась. Щиколотка только зажила, и повредить её второй раз за зиму не хотелось. Тем более врач предупредил, что при последующих падениях щиколотка непременно отреагирует – таково свойство травматической памяти.

В детстве Вера обычно коленки разбивала, о чём свидетельствовали небольшие светлые полоски шрамов. Даже фигурное катание не помогало, где детей учили правильному падению – исключительно на бок. Но зимняя фигурная память оказывалась короткой, и летом включалась дачная коленная память.

Брат её, Серёжка, разбивал всегда почему-то лоб и нос. Бабушка говорила, что Серёжка головастый, но голову беречь надо, даже если она крепкая. Голова у него и правда крепкая оказалась, так и не раскололась, только нос расплющился, как у типичного боксёра. Серёжка головой даже старинный буфет пробил однажды, всем известный своей прочностью. После этого он стал мечтать о крокодиле, то есть мечтал сунуть голову в пасть к крокодилу для эксперимента, но подходящие крокодилы поблизости не проживали. Соседская овчарка ни в какую не желала разинуть пасть вместо крокодила, а только лизала Серёжкину голову, отдавая предпочтение ушам, откусить которые так и не решилась.

Вот дядю Валеру она тяпнула за руку, когда тот полез к ней в пасть за паспортом. Он тогда новый паспорт получил и зачем-то начал всем показывать, но никто не заинтересовался, кроме овчарки. Хорошо, проглотить не успела, дядя Валера мгновенно среагировал, а то пришлось бы за новым паспортом бежать. А так – всего лишь в поликлинику побежал руку зашивать, но ничего страшного, он эту руку всё равно сломал в конце лета, когда с велосипеда упал. Болела ещё сильнее, чем после овчарки, да и срослась криво, ломать хотели, но дядя Валера не дался. Он её на следующее лето сам сломал, когда с лестницы полетел. Потом даже жалел, что овчарка ему не откусила эту несчастную руку.

Бабушка говорила, что мошки ей тоже в один и тот же несчастный глаз залетают, даже когда она в очках. В детстве у неё на этом глазу ячмень вскакивал, а в старости катаракту пришлось удалять. А ещё она рассказывала историю хромоногого семейства в четырёх поколениях по мужской линии.

Причём по-настоящему хромым был только дед – хромал после ранения. А сын его, ничем не повреждённый, тоже почему-то с детства прихрамывал, а потом вообще ногу перестал сгибать, так и ходил, приволакивая. У внука с правнуком – та же история, с первых шагов захромали. Говорят, что медицина в подобных случаях бессильна, ни рентген, ни МРТ аномалий не обнаруживают. На каком-то другом скрытом уровне аномалия проходит, глубоко залегает. Хотя вот она, нога, – бери, исследуй, поговори с ней, в конце концов.

Дядя Боря, брат дяди Валеры, вообще с печенью договорился, а это не какая-нибудь всем доступная наружная конечность, а потайной внутренний орган, от него и до самого сердца рукой подать. На медкомиссии предупредили дядю Борю, что печень его на грани и, если он не изменит свой привычный образ жизни и не приступит к лечению, – хана. Тогда-то он и обратился к печени напрямую, минуя фармакологию. Так прямо и спросил: «Как жить дальше?» А печень ему так прямо и ответила: «В законном браке».

Кому-то этот диалог мог показаться бессмысленным, только не дяде Боре. Он ведь три года назад сбежал из своего законного брака и наведывался только по выходным. Проверял, не привела ли Любаша нового папу для Димки.

Дяди-Борину историю Вера ещё в детстве подслушала. С Любашей он до сих пор живёт, и печень сидит на месте, не увеличивается. А ещё Вера однажды в детстве подслушала, как у тёти Кати, маминой одноклассницы, аллергия прошла. Аллергия у неё на всё подряд была, хоть не дыши, она даже замуж выйти не могла, задыхаться начинала при неизбежном в таких случаях сближении.

Уже и с судьбой смирилась, пока в один прекрасный день не обнаружила за окном, на подоконнике, Замарашку – слепого новорождённого котёнка. Жила она на четвёртом этаже девятиэтажного дома, и как он к ней прилетел, непонятно. Вырос Замарашка в шикарного пушистого кота, Катиного любимца, и об аллергии она больше не вспоминала. Какая аллергия, когда Замарашку по часам кормила из пипетки.

Мама говорила, что аллергия у Кати прошла из-за ответственности перед котёнком, которая трансформировалась в любовь, что включился у неё тогда материнский инстинкт, исцеляющий любые недуги путём отречения от личных бытовых пристрастий и организма в целом.

У Веры наоборот – от любви все неполадки начинались, от простуды до прорыва водопроводной трубы, и все мужчины от неё ускользали, хоть и держала она их крепко. Мама говорила, что Вера не за то место держит, потому и ускользают. Конечно, ей легко говорить, папа Верин всю жизнь маму боготворит, захочешь выгнать такого – живой не уйдёт. Подобрала мама его ещё неудачником и в успешного человека превратила.

В те времена мужчины прямо на улице валялись – подбирай, кому не лень домой тащить. Тётя Женя, мамина подруга, вообще кандидата наук себе приволокла, свеженького, прямо после защиты диссертации. Он до дома не дошёл, упал. Повезло тёте Жене, такие чистые мужчины каждый день на дороге не валяются, да ещё и у соседнего подъезда. Крупный он оказался, откуда только силы взялись у худенькой тёти Жени. Она объясняла это стрессовой ситуацией, когда человек при неожиданной встрече с белым медведем на крышу двухэтажного дома забирается, ну а если нет дома поблизости, сквозь землю проваливается, а потом вылезает на другом конце земли, населённом мелкими беззубыми животными.

Зато тёте Жене того белого медведя даже отмывать не пришлось, так, слегка водой сбрызнула, чтобы в себя пришёл. С первого взгляда поняла, что он для неё создан, и влюбилась. А что не влюбиться – костюм отличный, рубашка свежая, только галстук со спины на грудь перебросила. А самое главное – обручальное кольцо отсутствует, женись не хочу.

Так и живут до сих пор. Дядя Паша его зовут. Держится за него Женя, одного гулять не выпускает. А зачем ему одному гулять, когда жена есть. Она и в поликлинику его водит, если что. Недавно запротезировала ему весь рот. Стоматолог её сам в кабинет позвал, когда дядя Паша завыл. Кому нужен воющий пациент, кроме родной жены.

У Веры тоже имелся некоторый опыт ухода за больными. А куда деваться, когда у человека на первом же свидании приступ аппендицита приключился. Вера и на скорой с ним поехала, и во время операции ждала, когда врач выйдет и сообщит близким родственникам, то есть ей, о чудом выжившем пациенте. Врач, правда, сказал, что это обычное дело, главное – вовремя обратились. Но Вера считала, что чудо произошло благодаря ей, потому что она оказалась рядом, и аппендицит был послан свыше именно ей, и второй раз судьба таким диагнозом не побалует, а подпихнёт что-нибудь безнадёжное. И Вера бросилась отчаянно ухаживать за больным, предоставленным судьбой, даже отпуск оформила.

Нагрузившись термосами, разнокалиберными баночками и контейнерами, она неслась в больницу прямо с утра, выцарапав разрешение на посещение в течение всего дня, что полагалось только родственникам тяжелобольных. Но завотделением не посмел встать на пути чужой судьбы. Как опытный медик, глядя на Веру, он понял – такую ни больничное расписание, ни охрана не остановят. В его практике родственники и сквозь стены проникали, лезли отовсюду, настойчивые, как тараканы.

Вот и Вера оккупировала палату Фёдора, взяв на себя обязанности по уходу ещё и за двумя лежачими дедушками. Не смотреть же на чужое горе сквозь пальцы – говорила Вера. Она и подкармливала старичков, и подгузники помогала натягивать. На Фёдора тоже натягивала, чтобы ночью не шастал. Но каждое утро он оказывался без подгузника, ссылаясь на духоту.

Когда врач заговорил о выписке, у Веры уже был готов план реабилитации Фёдора в её домашних условиях. Она и шов научилась обрабатывать, да и вообще вся её жизнь теперь сводилась к реабилитации, то есть к совместному проживанию с Фёдором. Если бы в дело не вмешалась коварная медсестра.

В то утро у Веры в квартире трубу прорвало, и в больницу она прибежала только вечером. Когда в палату зашла, у неё аж в глазах потемнело, хотя лампы горели ярко. Ещё бы, увидеть такое – коварная медсестра, склонившаяся над Фёдором. Вера тигрицей бросилась на медсестру и оторвала её от Фёдора вместе с одеялом. Получился скандал, и Веру увёл охранник, а пока он отпаивал её чаем с коньяком, Фёдор сбежал на ночь глядя, не дожидаясь выписки.

Вера выписку его с утра получила, завотделением не решился ей отказать. До сих пор хранится у неё, как память об ускользнувшем Фёдоре. Коварная медсестра её тогда успокаивала, говорила, что Фёдор такой же гад, как все мужики, и Вера вместо медсестры возненавидела прорванную водопроводную трубу.

Когда же осунувшаяся Вера с блестящими дурным блеском глазами явилась после отпуска на работу, мудрая начальница отправила её в срочную командировку – развеяться.

Одиноко разместившись в купе, Вера уже собиралась приуныть и задуматься под стук колёс об ускользнувшем Фёдоре, но к ней ввалился запыхавшийся пассажир. Он опаздывал на поезд, потому запрыгнул в последний вагон и уселся напротив Веры, чтобы отдышаться и перейти в свой первый вагон. Но ему так понравилось дышать, сидя напротив Веры, которая любезно предложила выпить чаю и с первого взгляда начала заботиться о нём, что он решил остаться, тем более что поезд полупустой и проводница не возражала.

Представился он Победителем, что в переводе означало – Виктор. В каких сражениях он участвовал, неизвестно, но Фёдора сразил наповал, и Вера мгновенно позабыла о Фёдоре. К тому же у Виктора через пару часов поднялась температура, что дало Вере полное право заботиться об одиноком пассажире, обеспечивая его беспрерывным питьём, щадящим питанием и чтением вслух.

У проводницы она выторговала единственный лимон и несколько порционных малиновых джемов. Виктора она закутала, как младенца в морозный день, благо одеял в вагоне было предостаточно. Виктор откровенно радовался тому, что взял билет именно на этот день и час, а то лежал бы дома, где и стакан воды никто не подаст. Отсутствие заботливых родственников в квартире Виктора вдохновило Веру окончательно и бесповоротно.

К концу поездки Виктор уже достаточно окреп, чтобы расплатиться с проводницей за семнадцать стаканов чая, но бумажник, набитый пластиковыми картами и наличными купюрами, почему-то прятался от него. Виктор шарил по всем карманам, рылся в сумке, пока Веру не осенило, что бумажник он оставил дома. Виктор не раздумывая согласился с такой версией и, когда Вера предложила ему пожить с ней в одном гостиничном номере, тоже долго не раздумывал.

Мама всегда говорила Вере, что командировки до добра не доводят, но она имела в виду мужчин, разъезжающих направо и налево. Вера чувствовала, что Виктор не из таких, что он просто бумажник дома оставил, поэтому смело оплачивала его существование в чужом городе. Они ведь и обратно поедут в одном купе – Вера позаботилась о билетах. Правда, до обратного пути дело не дошло. Хорошо хоть записку прощальную написал, Вера её в последнее утро обнаружила на тумбочке. До сих пор её хранит, как память об ускользнувшем Викторе. Благодарил он её в записке за прекрасно проведённые дни и просил не искать его, как иголку в стоге сена.

Обратно Вера возвращалась без Виктора, но с температурой. Перечитывая записку вновь и вновь, она чувствовала присутствие Виктора и злилась на свой иммунитет, сражающийся с вирусом – частицей возлюбленного человека. На больничном она провела ещё две недели. А когда пошла выписываться, то поскользнулась и упала прямо около дома, да так, что подняться самостоятельно не смогла.

Первым к ней подбежал крупный задорный пёс дворовой породы. Деловито обнюхав добычу, он издал радостный, но сдержанный звук, а потом, ещё раз обнюхав, сосредоточился на левой ноге в области щиколотки.

– Джек, фу! – подоспевший хозяин ловко подхватил Веру, но ступить левой ногой она не смогла – боль жуткая. Кое-как добрались до скамейки около подъезда.

Хозяин Джека уже хотел звонить в скорую, но Вера взмолилась довести её до квартиры. Втроём они добрались до лифта, а там и до дивана. Джек вёл себя послушно, оставшись чинно сидеть у двери. Получив честное Верино слово, что она справится сама, хозяин пожелал ей выздоровления и распрощался.

На следующий день раздался звонок в дверь. На пороге стояли вчерашний смущённый хозяин и Джек с вопросительно поднятой мордой.

– Вот, привёл меня, извините, – пробормотал хозяин, кивая на Джека. – Он у меня привык без поводка гулять, по свободному маршруту, так сказать.

Джек стал регулярно навещать Веру. А когда нога у неё прошла – растяжение всего лишь было, – Вера стала выходить на улицу и гулять с Джеком по свободному маршруту.

Светлана ЕГОРОВА
Фото: Shutterstock/FOTODOM

Опубликовано в №11, март 2023 года