Помню, в молодости мы мечтали заработать денег, чтобы позволить себе по-настоящему экстремальный внешний вид. Сменить самодельные напульсники на нечто более впечатляющее, а длинный «хайр» или панковский ирокез дополнить куртками-косухами или чем-нибудь брутальным – в девяностые всё это нам было необходимо как воздух. Как говорил мой товарищ, «не выпендриваешься – не живёшь».

Но в последнее время замечаю у молодёжи обратную тенденцию. Нет, подростки по-прежнему живут весело, вот только одеваться стали несколько однообразно.

Не знаю, что произошло, но с наших улиц исчезла яркая неформальная молодёжь. Ещё лет пятнадцать назад по пути на работу обязательно встречал хотя бы одного гота или эмо, а сейчас даже панки с металлистами куда-то запропастились. Нет, они не вымерли, всё ещё кучкуются по своим клубам и тусовкам, но уже стали редкостью. Вот и дочь однажды подтвердила мои догадки.

Что подарить вечно бунтующему подростку на 16 лет? Ответ на этот вопрос у меня уже был готов – конечно же, поход в рок-магазин с правом выбора всего, что юная душа пожелает! Майки и шевроны с любимыми группами, браслеты, цепочки, значки, медальоны, всякая шипованная кожа и вагон любой музыки – это наше всё. Тем более что Ксюха активно слушает не только «Кино», «Кью» и «Интерпол», но также «Рамоунз», «Келтик Фрост» и прочих громких волосатых возмутителей спокойствия.

Наверное, я рвался в рок-магазин сильнее дочери – из ностальгии. Не был там, наверное, лет двадцать. Никак не мог выбрать, какую из двух легендарных московских точек стоит посетить – ту, что на Арбатской, или магазинчик в окрестностях Курского вокзала. Но дочь внезапно внесла коррективы в эти грандиозные планы.

Придирчиво посмотрела сайт с продукцией рок-магазина, снимки стеллажей и хмыкнула:
– И на фига мне эта клоунада?
– То есть?
– Да ну, пап, брось! – хихикнула Ксюха. – Сейчас так одеваются только самые упёртые фанаты «тяжеляка». А для нормальных людей это словно униформа для придурков. А если ты вырядился в униформу, разве ты свободен?

Ничего себе философия! Что-то рановато человека потянуло в анархисты. Вот так придёшь домой, а там у тебя уже тайное общество.

– Но ты же любишь все эти группы.
– Люблю, – вздохнула Ксюша. – Но моя любовь к ним проявляется по-другому. Она внутри, а не снаружи, понимаешь?

Даже от шипованного ошейника отказалась, хотя поначалу обещала подумать. Но здесь сыграло свою роль другое – Ксюша сама вяжет браслетики из бисера и проволоки. Фабричные аналоги для неё теперь китч.

Года три назад она мечтала о ярко-розовых прядях и пирсинге, хотя насчёт последней идеи мама решительно заявила, что только через её труп. Спустя некоторое время мы с супругой решили слиберальничать и прядки любых оттенков официально разрешили. Однако Ксюша удивила:
– А я больше не хочу.
– Ты же всего полгода назад писала кипятком от розовых прядок, – не понял я. – А сейчас что произошло? Мода сменилась?
– Не сменилась. Просто так ходят только малолетки, а я уже выросла.
– А как сейчас ходят?
– Да в обычной одежде, – хмыкнула Ксюха. – Чем темнее и неприметнее, тем лучше.

Сразу вспомнил изречение одного античного философа: «Жизнь нужно прожить незаметно». Уж куда незаметнее: чёрная куртка-дутик, тёмно-серый свитер из серии «мечта вахтовика», непритязательные чёрные штанишки, берцы. Никакой косметики, никаких экспериментов. Разве что отсутствие шапки в любую погоду ещё заставляет меня поверить в существование подросткового бунтарства. Интересно, а плыть в точно такой же чёрно-серой толпе – это разве не однообразие, не «униформа»?

– Ксюх, а среди твоих знакомых есть панки?
– Есть один, мы даже с подружкой на концерт его группы ходили, – откликается дочь и достаёт смартфон, листает фотки. – Вот, смотри.

Вижу прилизанного чувака в белой рубашке с короткими рукавами. Причёска короткая, чёлочка аккуратно зачёсана набок. Клерк-девственник, мечта мам хороших девочек. Не хватает лишь бейджика на груди. Кажется, вот сейчас клерк обернётся, сверкнёт заученной улыбкой и спросит: «Могу я вам помочь?» Правда, в руках у него бас-гитара. И товарищи по группе одеты почти так же.

– И что поёт это юное дарование? – пытаюсь изо всех сил сдержать смех. – Каверы «Машины времени»?
– Да ты что такое говоришь! – возмущается дочь. – Они такую крутую панкуху рубят!
– А почему одеты как хор мальчиков-зайчиков?
– Па, ну это просто по приколу. Чтобы сильнее зацепило слушателей. С гребнями и цепями сейчас никто на сцену не выходит. А тут такой контраст. Смотри, ведь круто же?

Да, круто. А может, наши поколения не такие уж и разные? Просто всё вернулось на круги своя.

Вспомнил одного из героев андеграунда, который рассказывал, как в середине 80-х рождался первый сибирский панк-рок. «Мы тогда не знали, как должны выглядеть настоящие панки, – признавался седовласый рокер. – Рожу перед концертом намалюешь, башку разлохматишь – и вроде бы уже панк. Потом умоешься, выйдешь из ДК – обычный студент рабфака. А с ирокезами тогда никто не ходил. Да мы и не смогли бы ходить. В то время человек с гребнем на голове прошёл бы по нашему городу ровно сто метров. Затем он встретил бы людей, которые отвели бы его в сторонку. А вот когда мы поехали в Прибалтику в 1989-м, только тогда увидели настоящих панков».

Наверное, всё так и должно быть. Просто бешеный ритм современной жизни заставляет подростков раньше взрослеть, стало быть, и раньше перебеситься. Возраст радикальных причёсок и стилей одежды молодеет – теперь это 13–14 лет. А к совершеннолетию молодой человек или юная барышня уже начинают большую скучную жизнь. Дом – вуз – работа – дом. Так или иначе, молодёжь по одёжке уже не определишь.

Не так давно ехал в маршрутке в Московской области. На остановке зашли двое – щуплый улыбающийся паренёк в очках и слегка полноватая девица. В руках у обоих футляры – похоже, скрипки. Шостакович прослезился бы от умиления. И вдруг парень обращается к водителю:
– Слышь, брателло, чё почём?

Тот слегка обалдел.

– В смысле?
– За билет бабок скока?
– Сорок семь.
– А ты нас не паришь?
– Проходите уже! – возмущается водитель. – Умничать в своей консерватории будете. Вот что за люди пошли? А ещё нас ругают за блатной шансон!
– А чё я сказал-то? – удивляется парень.

Парочка расплатилась и юркнула на задние сиденья. Шостакович вертится в гробу.

Другой случай. Еду в утренней подмосковной электричке. Народу не битком, но почти все места заняты. Поздняя осень – не лучший сезон для таких поездок. За окном красота, ещё не холодно, но обогрев вагонов уже включили на полную катушку, как в крещенские морозы. И окна наглухо задраены – ни проветрить, ни продохнуть. Пассажиры сидят, обливаются потом.

Сначала я расстегнул куртку, затем вовсе снял. Остался в свитере – всё равно жарко. Вокруг люди тоже расстёгиваются. На женщин смотреть больно – все едут на работу, капельки пота, стекающие по лицу, предательски разрушают макияж. Несколько мужиков разделись до маек и рубашек.

Через купе от меня сидят две девочки-припевочки. Обычные институтские мышки в пуховичках, такие тихие, приличные. В руках конспекты, видно, готовятся к экзамену. Тоже отдуваются, пыхтят от жары. Сначала сняли пуховики, затем стянули пуловеры и блузки. Так и ехали до Москвы – одна в спортивном лифе, другая в обычном бюстгальтере. Мужчины косились, женщины фыркали. А девкам хоть бы хны – сидят в исподнем, зубрят лекции. Никогда бы не подумал, что «правильные» студентки устроят в электричке нечаянный стриптиз.

Помню ещё одну молодую попутчицу. В автобусе напротив меня села девушка, на вид лет двадцать. Короткая стрижка, выбритый висок, туннели в ушах, дорогой хипстерский шарф. В одной руке смартфон, в другой – пластиковый стаканчик кофе. Одним словом, типичная представительница продвинутой молодёжи, будущие кадры протестной интеллигенции.

Девушка сначала углубилась в переписку с кем-то, несколько раз улыбнулась. Затем стала смотреть в окно. А когда мы проезжали мимо какого-то храма, городская модница перекрестилась! Вот уж действительно, внешний облик обманчив.

Кстати о пирсинге. Однажды мне пришлось забежать по делам к знакомой, работающей в одной из башен Москва-Сити. Пока я блуждал между небоскрёбами, пытаясь угадать нужный вход, заметил молоденького парня, судя по всему, бежавшего на работу в один из высотных офисов. Одет с иголочки, хороший костюм. И лицо, унизанное пирсингом! Уши, нос, нижняя губа, брови. Парень явно опаздывал и на ходу отстёгивал «красоту» с лица, распихивал по карманам металлические кругляши.

– Дресс-код? – попробовал я угадать, когда мы поравнялись.
– Чтоб его, – кивнул молодой человек. – Не выспался ни фига, утром забыл снять.
– Бывает. Хорошего дня!

Парень показал средний палец дворцу из стекла и бетона, прошёл рамки металлодетектора и поспешил к лифтам, в свой светлый офис.