Ничего в этом маленьком, носатом, похожем на армянского ресторатора толстячке от античных эллинов не осталось. Едва увидев его, Маша подумала: «Похож на Аль Бано, только нос больше».

Фамилия у потомка греческого магната была почему-то итальянская, и девушка её не запомнила. А звали его, как и Мопассана, – Ги. Маленький толстый человек говорил, что является гражданином Монако, но при каждом удобном случае не уставал повторять, что происходит «из тех самых Онассисов». И в глазах Маши действительно вёл себя как образцовый миллиардер: ко всему приценивался, пересчитывал сдачу в ресторане, потел при выдаче чаевых, взвешивал блюда на контрольных весах, поштучно теребил черешни в десерте. В итоге даже закатил скандал, когда ягод в порции оказалось семнадцать, а не восемнадцать.

По условию контракта Ги платил переводчице Маше тридцать долларов за рабочий день. Работа заключалась в осмотре и покупке земельных участков рядом с Ялтой, в Судаке и Керчи. Ещё он обязывался оплачивать переводчице обеды. Говорил господин по-французски, иногда сбиваясь на английский, например, чтобы подчеркнуть, что он «вери импотант пёрсон».

В первый день Ги купил три земельных участка. Отобедав, отпустил переводчицу и вызвал в отель проститутку. Наутро, хорошо отдохнувший, он сиял и расточал Маше комплименты. А за обедом стал расспрашивать девушку о её жизни – о семье, учёбе в университете, друзьях, увлечениях. Спросил и о том, что заставило её работать на каникулах. Расслабившись, Маша призналась, что живётся им с мамой, как и всем крымчанам в девяностые, нелегко: надо платить за квартиру, продукты, одеваться, а главное – оплачивать учёбу.

– Господи! – расчувствовался Онассис. – Бедное дитя! У меня к вам, Маша, есть конструктивное предложение. Очень конструктивное.

Миллиардер сделал приглашающий жест рукой. Через минуту девушка узнала, что платить ей он будет не тридцать, а целых шестьдесят долларов, если Маша согласится предоставлять ему дополнительные услуги весьма деликатного характера.

Ги искренне удивился тому, что блюдо с десертом оказалось у него на голове. Настолько искренне, что не успел сразу обидеться. А вот Маша успела даже не убежать, а уйти, гневно цокая каблучками.

Вечером от директора агентства девушка узнала, что этот рабочий день ей не оплачен. Более того, агентство было вынуждено рассчитаться за обед, пришлось возвратить директору десять долларов. К очень важной персоне приставили другого переводчика, очкарика-полиглота, Машиного сокурсника. А Машу понизили в статусе: отныне ей предстояло работать лишь с туристами-путешественниками.

В «святые девяностые» я имел возможность наблюдать, как складывались отношения приезжих иностранцев с русскими девушками. О, это было очень любопытно!

Британский продюсер Стивен, маленький рыжий шотландец, в котором не было ничего от хрестоматийного костляво-чопорного англосакса, просил каждый вечер «организовывать» ему новую девушку.

– Ай вонт э вуман! – вопил шотландец. Употребив девичью плоть, таким же противным голосом требовал: – Ай вонт ту ит. («Я хочу жрать».)

Волонтёр международной христианской благотворительной организации «Армия спасения» араб Жан тоже во множестве употреблял девушек, но «по любви». Волонтёр получал две тысячи долларов стипендии в месяц. Это позволяло арабскому увальню жить в Севастополе тех лет как нефтяному шейху.

– О, если бы вы только знали, парни, как мне не хочется улетать в грязный вонючий Париж! – причитал Жан в ночь перед отъездом в аэропорт.

Что ж, Жана можно понять. Тем более месяц спустя в ночном Париже его ограбили: приставили к горлу шприц, перепачканный кровью носителя ВИЧ, и пригрозили уколоть, если будет сопротивляться. Жан тут же всё отдал – и деньги, и часы, и кредитки.

А вот японец Обаяси, шеф-редактор всемирно известного таблоида, своим поведением удивил. Он вообще не интересовался женщинами. В Крым приехал с единственной целью – посетить домик горячо любимого им Антона Павловича Чехова. К несчастью для японца, все три дня, выделенные им на поездку, домик не работал, и Обаяси-сан погрузился в бездонную меланхолию. Чтобы хоть как-то вывести гостя из этого состояния, местные доброхоты предложили подобрать девушку по его вкусу. В ответ услышали:
– У меня в Японии есть жена! А ещё у меня в Японии есть гейша! Изменять жене можно только со свой гейша! Изменять свой гейша – вообще нельзя. Недопустимо! Это и есть путь самурая.

Спустя несколько лет в Крыму появился интернет, и Маша из любопытства попыталась навести справки о том, кого когда-то огрела подносом. Человека с именем Ги среди прямых отпрысков Аристотеля Онассиса во всемирной паутине не отыскалось. Судя по всему, если любвеобильный грек и имел какое-то отношение к известной фамилии, то был, как говорится, седьмой водой на киселе. Однако он тоже любил покупать женщин по дешёвке.