Я богатый человек. У меня на даче, вернее в деревне, кроме домика, есть целых два сарая. Один более-менее новый, ему лет пятнадцать, другому – за сорок.

В новом всё по делу: лопаты, грабли, бензопила, газонокосилка, молотки, гвозди и прочие нужные вещи. По секрету сообщу: там же, в старой коробке из-под советского телевизора «Темп-209», хранится самогонный аппарат в разобранном виде. Очень хороший. Он достойно проявил себя в 80-х, в эпоху азербайджанской томат-пасты и надутых резиновых перчаток.

Интересные были времена – нынешнему молодняку не объяснить. Посмотрел как-то раз пару серий фильма «Восьмидесятые». Старшее поколение актёров играет достоверно, а младшие, якобы комсомольцы, стараются, но жесты и интонации безнадёжно голливудские. Ну да ладно.

Самогон я сейчас не гоню, аппарат отдыхает. У него, как сказали бы индусы, теперь пралая, то есть период отсутствия активности. Вот выйду на пенсию, и у самогонного аппарата наступит манвантара – период создания мира заново. Как в 80-х. И я опять стану самогоночерпием.

Это о новом сарае. А вот насчёт старого всё сложнее.

Я смело могу называть себя архитектором, пусть даже очень плохим. И, кстати, кое-что знаю о направлении, к которому можно отнести моё зодчество, – так называемая органическая архитектура. Типа Антонио Гауди.

Ни одной прямой линии. Полное слияние с природой. Стиль набегающей волны, удара бичом и башни из сырого песка. Поэтика облака, накрывающего заросли юного бамбука.

Когда родители в год Московской Олимпиады купили участок, на нём не было ничего, кроме жирных и наглых одуванчиков. Денег на дом мы ещё не скопили, и я решил строить сам. Заказали грузовик с горбылём и тремя рулонами рубероида. В соседнем лесу – море сушняка. На задах обнаружилась куча битого кирпича. У меня имелись топор, пила, молоток, пятилитровая банка с ржавыми гвоздями – и я приступил к строительству.

Не буду вдаваться в подробности, тем более я их и сам не помню.

Весь июнь я жил на природе. Спал в палатке. Грелся у костра. Ел кильку в томатном соусе. Кипятил воду в котелке. Читал «Робинзона Крузо». Это было, возможно, самое счастливое время моей жизни.

Через месяц сооружение оказалось готово. Я смотрел на плод своего вдохновения с некоторым недоумением. Новорождённый ублюдок напоминал помесь распухшего шакала с дикобразом. Явно присутствовали все архитектурные элементы – пилястры, архитравы, антаблементы и прочие фризы. Но они оказались так тонко завуалированы, настолько таинственны и головокружительно многозначны, что чётко идентифицировать их не представлялось никакой возможности. Гипертекст реплик, скрытых цитат, аллюзий… И, главное, всё предельно органично. Как бурчание в животе после банки килек.

Гауди бы одобрил.

Сарай прекрасно сохранился до наших времён, и это понятно, ведь строился на века. Такого количества гвоздей, вколоченных в архитектурный проект «анти-Кижи», ни один плотник за всю жизнь не забил. Этот гвоздистый выродок переживёт моих правнуков – и ваших тоже. Его нельзя разобрать или разрушить. Сомневаюсь, что с ним справится даже гиперзвуковой ракетный комплекс «Кинжал».

На протяжении долгих лет мы стаскивали в эту келью Квазимодо всё, что никому не нужно и никогда не пригодится, но выбросить жалко. За долгие годы там накопилась целая археологическая помойка. Каждый раз я обещал себе разобрать вековые залежи, но постоянно что-нибудь мешало. Самым веским аргументом были осы, свившие там гнездо. Ос я боюсь. Им свойственно кусать людей, причём в самые неподходящие места.

Прошлой зимой осы неожиданно вымерзли, и я проник-таки в чертоги моей пассионарной архитектурной юности. По странному стечению обстоятельств опять стоял июнь. Цвели одуванчики, жирные и наглые, как англосаксы. На этот раз я жил не в палатке, а в нашем скромном, но настоящем домике по прозвищу Малыш, щитовом ветеране девяностых. Более-менее прилично питался. Ничего не читал, больше писал для прессы. И разбирал сарай.

Не буду перечислять всё, что я там обнаружил, – слишком долгая история. Достаточно сказать, что в сарае оказался блок жвачки «Бабл-гам» из 70-х. А также бобинный магнитофон «Весна» вместе с катушкой. Я его включил, и тут же зазвучала песня Высоцкого про Большой Каретный.

Обнаружились также: упаковка подгузников, предназначавшихся для моего первого сына, которому сейчас 31 год, половина велосипеда «Орлёнок», 14 пустых бутылок из-под спирта «Рояль», останки давно усопшего ёжика, пачка свечек от геморроя 1969 года, журнал «Плейбой» за 1991 год с аккуратно вырезанными (клянусь, не мной!) самыми интересными картинками.

И в довершение всего этого великолепия – 14-й том полного собрания сочинений Владимира Ильича Ленина.

Среди прочего я вдруг увидел целлофановый пакетик с надписью «Голосуй за Ельцина!». А в нём хранилось то, что давно искал и никак не мог найти, – мои школьные дневники со второго по десятый класс. И я завис.

Не буду приводить примеры в хронологическом порядке. Замечу только, что самые интересные записи относятся ко второму-седьмому классам. Потом скучнее. Дети уже большие, там всё серьёзно.
В конце дневников – замечания учителей. Привожу самые веские.

«На уроке математики строил рожи девочкам. Плохо выполнял задания. Родители, обратите внимание на Володю!»
«Создал прекрасный гербарий на уроке биологии. Отлично».
«Бегал с гербарием по школьной территории после линейки и кричал «Я – Прометей!» Родителям срочно явиться в школу!»
«Кол за поведение. Под общий хохот класса целовал парту и говорил, что целует могилу Пушкина».
«Отлично – за дежурство в школьной столовой. Добровольно отдал свой чёрный хлеб Лене Черепашкиной из 4-го «Б».
«Родителям срочно явиться в школу. Володя на уроке физкультуры громко кричал, что «у Овсянниковой сисечки растут». Необходима разъяснительная семейная беседа!»
«Быстрее всех пробежал 100 метров на уроке физкультуры. Отлично».
«На уроке продлённого дня был неактивен, зевал. У дежурного учителя Розы Марковны Херсонкиной неожиданно спросил, что такое каннибализм. Просьба родителям срочно явиться к классному руководителю».
«На уроке труда проявил себя как трудолюбивый ученик. Сделал замечательную указку. Отлично! Так держать, Володя!»
«За поведение – двойка. На перемене бегал и бил всех головой в живот. Произносил при этом странную фразу: «Мозг и кишки – заветные дружки». Родителям – в школу срочно!»
«Родители, внимание! Ваш Володя похитил указку из кабинета труда, выбежал во двор, воткнул её в землю и сказал: «Здесь будет город заложён». Что имел в виду ваш ребенок? Родителям срочно явиться к учителю труда Аркадию Прохоровичу Мозгачу».

Посмотрел оценки за все годы учёбы. Не поверите: за русский язык и литературу – ни одной пятёрки. Мозгач ставил пятёрки, математичка, химичка и физик тоже. Гербарии, указки, стометровки – всё было прекрасно. А вот моё главное… (Автор – профессор филфака МГУ, автор множества словарей. – Ред.)

Что ж, буду и дальше осмысливать ситуацию с её, как сейчас принято говорить, экзистенциальной напряжённостью. Но в любом случае – слава сараю, не побоюсь сказать, символу моей жизни.

Впрочем, у каждого из нас есть свой заветный сарай – органический до невозможности. А иначе зачем жить?