Последствия бесчинства
25.04.2023 22:46
Рассказы сельского батюшки

Последствия бесчинстваВ конце 60-х отец получил назначение в Гродно, и я оказался в замечательном городе двух конфессий, православия и католицизма. Тогда службы проходили в двух православных храмах и двух бывших католических монастырях. Всё остальное было взорвано, закрыто или перепрофилировано под что-нибудь общественно-полезное, например психдиспансер или тюрьму.

Нас манили храмы как часть неведомого мира. Мечталось, что в их подвалах хранятся интереснейшие таинственные вещи, и хотелось пробраться туда. Не так давно в церковь, где я сейчас служу, пришла ватага местных пацанов. Попросили показать подвалы, где, по их мнению, хранятся старинные гробы и спрятан целый арсенал оружия. Вспомнив своё детство, пришлось организовать ребятам экскурсию по храму и его подвалам.

Но нам в детстве никто экскурсий не устраивал. В православных храмах постоянно кто-нибудь дежурил, так что нас неизменно отлавливали и выпроваживали. То же самое происходило и в фарном костёле (приход в Белоруссии, не принадлежащий ни одному из католических орденов. – Ред.), а вот у бенедиктинцев мы почему-то могли гулять вволю. Там служил старенький ксёндз, казалось, что он в обители совершенно один. В монастырском комплексе располагалось общежитие, а в трапезной части размещался городской морг.

Уже студентами мы отмечали в этом монастыре свадьбу одной девушки – прямо в бывших кельях. Туалет был всего один, подвыпившие девчонки ходили туда курить и долгое время не пускали старичка ксёндза, который обитал здесь же, в общежитии. Он стоял возле уборной и терпеливо ждал, а девочки, подглядывая за ним через щель в двери, выпускали в сторону священника сигаретный дым.

Мы облазили все закоулки храма, правда, в подвал так и не попали. Зато в одной из ниш я видел огромные книги на неизвестном языке – это была латынь. Книги непередаваемо огромных размеров лежали друг на друге, словно элементы гигантского конструктора, и с ужасом представлялось, что если эта стопа на тебя завалится, то непременно раздавит. А может, мы просто были маленькие и всё, что видели в древнем готическом храме, казалось невероятных размеров.

Гуляя рядом с костёлом, я впервые узнал о красивой католической традиции, которая называется «конфирмация». Сейчас могу со знанием дела рассказать об особенностях Таинства миропомазания в католицизме, а тогда это казалось абсолютно непонятным и завораживало.

В конце весны город внезапно расцветал, наполняясь маленькими невестами в красивых белых платьях до пят. Их сопровождали маленькие кавалеры в чёрных костюмчиках, белых рубашках и галстуках-бабочках. В сопровождении взрослых дети десяти-двенадцати лет собирались в кафедральном соборе, где начиналось богослужение. Епископ совершал помазание отроков миром, после которого они получали право принять первое в жизни причастие.

К этому дню напряжённо готовились и дети, и родители, и священники. Подростки в обязательном порядке изучали Священное Писание и катехизис – основы веры. Сдавали экзамены преподавателям-священникам, потом проходили первую исповедь. Сейчас это совершается при всех католических костёлах, а тогда, видимо, учёбу проводили родители, чтобы дети прошли испытание в храмах на право принять Таинства миропомазания и причащения.

Во дворе костёла стоял большой деревянный крест. У католиков есть такая традиция – устанавливать поклонные кресты. Они водворяли их на въездах в сёла, перепутьях дорог и возле церквей. Такие кресты обычно очень просты: их сбивают из двух прямых, как мачты, стволов и указывают дату установки. Крест освящается, и верующие, проходя мимо, прикладываются к нему. Со временем, когда конструкция ветшает, её заменяют новой.

Как-то раз, играя возле костёла, наш товарищ, 13-летний Эдик, вдруг предложил:
– Пацаны, а давайте завалим крест! Он в земле уже подгнил, я проверял. Если на него хорошенько попрыгать, он упадёт. Вот будет хохма: придут завтра эти «женихи» с «невестами» на службу, а их крест валяется на земле!

Эдичка знал, что на следующий день у поляков состоится конфирмация и детей поведут в храмы. Нас было трое. Не помню, как звали второго приятеля, но он горячо поддержал предложение Эдика.

Первым разбежался Эдик и ударил по кресту ногами изо всех сил. То же самое сделал второй мальчик. Затем наступила моя очередь.

Я приготовился побежать, но посмотрел на крест и не сумел. Тогда я ещё ничего не знал о Христе. В школе говорили, что Бога нет и все разговоры о Нём – только обман и пережитки прошлого. Но я почему-то так и не смог ударить по кресту ногой. Мне сразу стало неловко, и я потерял всякий интерес к происходящему. Дистанцируясь от своей компании, зашёл в храм.

Там завершались последние приготовления к завтрашнему празднику. Маленькие католики проходили проверку знания Закона Божия, а потом расходились по кабинкам на исповедь. Я видел, как мои ровесники становились на колени и что-то горячо говорили священнику, но не на ухо, как это делается в наших храмах, а через деревянную решётку.

Мне всё было интересно. Папа говорил мне, своему некрещёному сыну, что мы православные, а католичество – не наша вера. И я твёрдо знал, что здесь, в костёле, не наша вера, хотя, что такое «православные», тоже не знал.
А мои друзья в это время всё прыгали и прыгали на крест, били его ногами. Однако он устоял.

Прошло около месяца с того дня, и мы с Эдиком собрались пострелять болтами. Сегодняшним мальчишкам нет нужды делать самодельные бомбы: покупай петарды и взрывай, пока не оглохнешь. А тогда всё приходилось делать своими руками.

Технология забавы была простой. Брались два одинаковых больших болта и подходящая для них гайка. Она накручивалась на один болт, внутрь набивалась сера со спичек и прессовалась вторым болтом. Порой на это дело уходил весь коробок, зато уж если бахнет, то звук такой, будто взорвалась граната.

Мы с Эдиком стали счищать серу. Смотрю, а он всё чистит и чистит.

– Ты чего так много кладёшь? – говорю. – Разорвать может. Дели на две части.
– Не дрейфь! – смеялся Эдик. – Мы с тобой сейчас весь дом переполошим.

Но случилось именно то, чего я боялся. Болты следовало кидать в кирпичную стену или хорошенько ударить ими об асфальт. До стены было далеко, поэтому Эдик бросил бомбочку на дорогу. Грохот действительно удался на славу – аж уши заложило, зато и болты разорвало. Один из кусков прилетел Эдику в лицо, прямо под глаз. Мой товарищ упал и потерял сознание.

Я оттащил Эдика в сторону и побежал к нему домой звать маму. Недели три мой друг пролежал в больнице с завязанными глазами, а когда повязку сняли, он узнал, что видеть может только одним глазом. Правда, по окончании школы Эдик умудрился поступить в какое-то военное училище.

Второй мальчик в том же году, катаясь на велосипеде, попал под машину. Слава богу, всё обошлось, но паренёк долгое время ходил с костылями. Как сложилась его дальнейшая судьба, не знаю. Лишь много лет спустя, придя в Церковь, я сделал вывод, что страдание моих товарищей стало следствием того бесчинства, что мы творили накануне дня конфирмации.

После того как я навсегда уехал из города детства, лишь однажды мне повезло снова попасть на праздник конфирмации. Я снова увидел нарядных детей. Девочки, словно маленькие невесты, и мальчики, вышагивающие в своих костюмчиках, в сопровождении суетящихся взрослых спешили в храмы. Город преобразился. Как хорошо, что у нас рождаются дети, как хорошо, когда их наставляют в христианской вере. Как радостно видеть детей, спешащих в храмы!

В тот день я специально никуда не торопился, стоял напротив высокого холма, на котором возвышается громада бенедиктинского собора, и любовался детьми. Все дружно направлялись к воротам храма и, проходя мимо поклонного креста, прикладывались к нему и крестились по-своему. Того самого креста, что стал в далёкие годы для нас с друзьями подобием разделяющего Рубикона.

Я смотрел на него и думал о себе нынешнем и о том мальчике двенадцати лет, ничего не знавшем о кресте Христовом. Но тому мальчику вменилось в праведность то, что, собираясь разогнаться и ударить по кресту ногой, он почему-то остановился.

Протоиерей
Александр ДЬЯЧЕНКО
Фото: Shutterstock/FOTODOM

Опубликовано в №16, апрель 2023 года