– Зиёд, как вам кажется, музыкантами рождаются или этот дар прививается и воспитывается в семье?
– Я думаю, что музыкантами рождаются. Это наследственное. Мой отец был священнослужителем. Он читал суры из Корана так, будто пел. Я помню, это было так пронзительно. К нам домой приходило много артистов, в том числе и народных артистов Советского Союза. Я с семи лет знаю Фарруха Закирова, бессменного руководителя ансамбля «Ялла». Он часто бывал у нас в гостях со своими братьями. Когда мне было семь лет, Фаррух попросил меня что-нибудь исполнить. Я спел «Хэллоу, Долли». Все очень удивились, в Ташкенте тогда мало что знали о зарубежной культуре. Но мои братья слушали великого Карузо, «Битлз», Луи Армстронга. Ну и я рос в этой музыкальной среде.

– А как ваш отец, священник, на это смотрел? Наверняка он вас строго воспитывал.
– Я впервые отвечаю на такие вопросы, потому что старался никогда не рассказывать о семье, родителях. Честно говоря, родители нас воспитывали строго. Но рукоприкладством никогда не занимались. На нас не кричали, не повышали голос. Но могли сказать так: «Сынок, ты неправильно сделал». Вот эти слова в то время были страшнее всего. Лучше бы чем-нибудь по голове заехали, чем это. Однажды папа мне сказал: «Сынок, ты можешь делать абсолютно всё. Но главное, чтобы после твоего поступка люди не смеялись над тобой». Потом задумываешься, что можно делать, а что нельзя. Я тоже своих детей воспитываю в таком духе. От того, что вы наказываете, бьёте, толку нет. Лучше с ними дружить, разговаривать. И находиться на их волне.



– Так отец позволял вам играть «мирскую» музыку?
– Да, несмотря на то что отец был священнослужителем и читал Коран, он разрешал мне играть рок. С одиннадцати часов до десяти вечера я мог спокойно включать всю аппаратуру. Ну, мы не в своём доме жили, у нас была квартира на втором этаже. Пару раз меня участковые забирали за нарушение общественного покоя. Однажды у соседа люстра отвалилась, меня чуть не арестовали за покушение на жизнь человека.

– Несмотря на всё это, родители вам не запрещали играть и заниматься музыкой?
– Папа мне говорил: «Смотри, люди отдыхают с часа до трёх. Особенно пожилые. Постарайся утром до одиннадцати играть. А потом – с четырёх до семи. Вечером люди после работы приходят, не хочется твоё «тум-тум-тум» слушать». Он со мной разговаривал, не кричал. И мама тоже. Я с пятнадцати лет уже был руководителем некоторых ансамблей, в вузах создавал группы. По линии профкома, профсоюза… Ещё когда был несовершеннолетним, паспорта не имел, а уже ходил на репетиции ансамбля «Ялла», смотрел, как они работают. Хочу сказать – всё это было заложено ещё в семье. Не будь таких отношений с родителями, я бы этого не добился. Вы сами знаете, какие дети ранимые. Тем более, я очень чувствительный человек, всё принимаю очень близко к сердцу. Безразличие – это хуже предательства.

– А помните, когда впервые со своим коллективом выехали за границу? Какие были впечатления?
– Когда открылся железный занавес, я объездил почти весь земной шар. Но первая зарубежная страна, конечно, запомнилась на всю жизнь. Это для меня такое было – ой-ой-ой! Десять дней в Праге, работали новогодние концерты. Помню, первым делом я купил маме сервиз из богемского стекла – если ездил в Чехословакию, обязательно сервиз должен быть. Потом смотрю – наши старшие ребята, которые ещё в ансамбле «Ялла» работали, они все люстры стали брать. Я тоже люстру взял. На всякий случай. Мама была в полном восторге!

– Тогда заработали свои первые деньги?
– Нет-нет. Свои первые десять рублей я заработал ещё в тринадцать лет, как раз на концерте Фарруха Закирова. Для всех было большим удивлением, когда тринадцатилетний мальчик вышел и начал играть на гитаре, петь. И мне десять рублей дали. Вот оттуда и пошло. Мне стали говорить: «Ты вечером свободный? На замену в «Скифы» придёшь?» Была такая группа, я должен был на концерте подменить их гитариста. Я говорю: «Хорошо». А у меня своя гитара, мне её товарищ подарил, – в те времена это было чем-то невероятным. И вот я с этой гитарой ходил на замену. Стал зарабатывать, все деньги приносил маме. Получалось так: если я имею в неделю четыре замены, то это уже сорок рублей.

– Да, это были большие деньги.
– У-у-у… Моя мама получала пятьдесят рублей. И месяц кормила девять детей. Так что мои заработки были большим вкладом в семейный бюджет. Четыре замены в неделю и плюс свадьбы по выходным. Сначала мне давали по двадцать пять рублей за свадьбу, но потом, когда повзрослел, стали давать по пятьдесят. В неделю я имел уже сто рублей. Четыреста рублей в месяц. Это в семидесятые-то годы! Копил, чтобы купить себе инструмент. В те времена «Москвич» стоил четыре тысячи. А я себе за четыре тысячи купил гитару.

– А свою свадьбу тоже в Ташкенте праздновали?
– Да-да, там.



– Неделю, как положено, отмечали? Сколько было гостей?
– Да, точно, где-то неделю праздновали. Там у нас не считают гостей, все приходят и уходят. Гуляли мы долго и весело. Сегодня у нас с женой трое дочерей. Жена в докторантуре учится. Она – кардиолог, кандидат медицинских наук.

– А как вы с ней познакомились?
– Да случайно. Где я мог её встретить? Я по гостям и дискотекам не ходил. На одних гастролях Бог мне её послал. В толпе увидел, подошёл, протянул руку и сказал: «Наконец-то я тебя встретил. Давно тебя ищу. Где ты была?» И так вот получилось, что уже двадцать девять лет вместе. Она во многом мне помогает. Когда-то один мудрец сказал: «Если хочешь узнать свой недостаток, пусть жена посмотрит на тебя со стороны». Женщина знает то, чего не знаем мы. Женщина вообще для меня существо божественное, потому что она подарила миру Спасителя. Хочу сказать: когда женщина о чём-то думает, её душа сразу связывается с Господом Богом. Поэтому она не может сказать неправду.

– Вот бы здорово было, если бы все мужчины так считали. Жена не ревнует вас к огромному количеству поклонниц?
– Нет-нет. Она современный и объективный человек. Хорошо знает Восток и Европу, бывает в разных странах на медицинских консилиумах. Она всегда говорит детям: «Девочки мои, папа, как творческий человек, не принадлежит себе. Он принадлежит народу, который его слушает. Душа его там, а тело дома».

– Вот вы тоже разъезжаете с гастролями по разным странам. Какая публика приходит на концерты?
– Мы недавно были в Доминикане, в Пуэрто-Рико, на Мальдивах, ещё на нескольких островах. Также объездили всю Африку. Целый год на это ушёл. Публика приходит местная, нас везде прекрасно принимают. Африканцы вообще такой народ: если кто-то молотком в барабан стукнет – надо идти танцевать. Очень весёлый народ.
Помню, в одной из африканских стран мне сказали: «Вы на сцену проходите не с той стороны, а с этой». Я ничего не понял: «А почему я должен идти с этой стороны?» – «Ну, сегодня такой особый день, вы должны пройти отсюда». Я пошёл «отсюда». Оказывается, в тот день на наш концерт приехал президент этой страны. И он заходил «оттуда». (Смеётся).

– Где это было?
– В Гане. К нам на концерт пришёл бывший президент страны – Джерри Ролингз.

– Не может быть! Я его тоже хорошо знаю. В этом году он станет следующим президентом Ганы.
– Да вы что! Это было в конце девяностых. Когда он услышал наши песни, подозвал меня и спросил: «А вы откуда приехали?» Мы объяснили. Он сказал, что ему невероятно понравилось наше творчество. Оно – народное. Очень довольный ушёл с концерта. Подарил мне местные маски.

– У меня к вам предложение! Могу организовать вам концерт «Двадцать лет спустя» перед Роллингзом и королём Ганы Отумфуо Туту Вторым, с которым дружу.
– Вот это было бы здорово! После интервью обсудим детали.

– Договорились! А как всё-таки образовалась группа «Уч-Кудук», как она отделилась от «Яллы»?
– Смотрите, я – многолетний ученик Фарруха Закирова, одно время работал под его началом в ансамбле «Ялла». Долгий путь с ним вместе прошёл. И когда организовал свою группу в Москве, я прежде всего обратился к нему, своему учителю, потому что он решает, как быть. Сначала у него надо спросить. По восточному обычаю – благословение надо получить, прежде чем что-то начать. И тогда я сказал: «Фаррух Каримович, а может, нашу группу назвать «Ялла Интернешнл»?» Он говорит: «С ребятами поговорю. Завтра ответ скажу». На следующий день встречаемся, он говорит: «Я с ребятами поговорил. Вот представь себе: в Москве два концерта. Вы, к примеру, выступаете в концертном зале «Россия», а мы – в Кремле. И вдруг совпало так, что в один день ансамбль «Ялла» даёт концерт в Кремле, а «Ялла Интернешнл» в тот же день в «России». Представь, что будет со зрителем, что люди подумают?» Я говорю: «Всё, вопрос снимается». И потом Фаррух Закиров говорит: «Подожди, а что если мы назовём группу «Уч-Кудук»?» Говорим «партия» – подразумеваем «Ленин». Говорим «Ленин» – подразумеваем «партия». Народ и партия едины. (Смеётся.) Фаррух тогда сказал: «Пусть название «Уч-Кудук» будет для вас путеводной звездой. Продолжайте традиции Востока».
Сейчас уже все поняли, что «Ялла» – это Фаррух Закиров, а «Уч-Кудук» – Зиёд, братишка его. Поначалу были какие-то трения. Некоторые меня спрашивали: «Почему вы яллинские песни поёте?» Я говорю: «Знаете, я ещё не слышал, чтобы кто-нибудь сказал – почему вы произведения Моцарта играете? Почему вы Баха исполняете?» Все слушают их произведения и наслаждаются. А песни «Яллы» уже давно стали классикой. Все молодые группы в Средней Азии всегда начинают с этих песен.

– Я где-то читала, что когда группу «Иглз» просили в очередной раз исполнить «Отель Калифорния», их начинало «потряхивать». Из-за частого исполнения они ненавидели эту песню, а зрители всё просили её на бис. У вас нет похожей ситуации с песней «Учкудук – три колодца»?
– Я выхожу на сцену и обо всём забываю. Эта песня как бы только что для меня родилась. Каждый раз, когда пою «Учкудук», переживаю те моменты, когда босиком ходил по песку. Я прочувствовал на себе эту песню. Особенно когда мы в Сахаре перевернулись на машине. Полдня под палящим солнцем, никого вокруг не было. Хорошо, что через некоторое время появилась ооновская машина. Они увидели нас, лежащих, дали воды. Эти вот слова из песни – «горячее солнце, горячий песок, горячие губы, воды бы глоток» – я отлично прочувствовал на себе. (Смеётся.) Когда у меня плохое настроение, я всегда смотрю фильм «Великолепная четвёрка». Песни у «битлов» рождались из жизни. Из нелёгкой жизни. Они покинули Британию, переехали в Гамбург. В каких условиях жили, как творили? Они создавали песни, опираясь на каждодневный быт, именно это давало им стимул. Не прочувствовав, не поняв, что такое жизнь, человек не сможет написать песню. И поэтому Фаррух Закиров всегда мне говорит: «Если хочешь найти ответ, посмотри по сторонам. Прокатись в метро, прогуляйся по городу. Просто иди, смотри на людей. И ты обязательно найдёшь ключ».