– Дмитрий, когда мы договаривались об интервью, вы сказали, что интересно говорить только о работе. И что же в ней такого интересного?
– Когда я был маленький, то услышал, как Юрий Владимирович Никулин сказал: «Я счастливый человек, мне нравится утром идти на работу, а вечером возвращаться домой». И я уже тогда подумал: как было бы хорошо чувствовать себя вот так же. Сейчас я, конечно, понимаю, что имел в виду Никулин. Радостно иду на работу, правда, иногда утром у меня настроение не такое хорошее, просто потому что я сова. А в основном у меня режим работы вечерний, ночной, так что в этом смысле всё хорошо. Можно сказать, получаю кайф от прямого эфира, и, как мне кажется, кое-кому по ту сторону экрана тоже нравится то, что я делаю.

– А если не нравится? Как к критике относитесь? Мир же не без «добрых» людей, бывает, что вас и ругают, и не любят.
– Когда люди говорят о тебе даже в отрицательном ключе, это значит, что ты им небезразличен. Плохо, когда о тебе молчат, плохо быть никаким. А когда народ говорит, что не смотрит мои репортажи, но при этом знает, что на пятой, двадцать восьмой и тридцать шестой минуте я сказал то-то и то-то, – это заставляет меня гордиться тем, что я делаю. Вообще я хочу сказать спасибо тем, кому не нравится, как я работаю: они молодцы, заставляют меня не расслабляться. Впрочем, я бы и так не расслабился. Когда начинаешь «давить» из себя звезду – пора заканчивать с работой.

– А из себя когда-нибудь выходите?
– Иногда приходится до крика спорить с коллегами, это нормально. Я человек эмоциональный, но тут главное никого не обижать. И выход эмоциям тоже надо давать, только чтобы в этот момент все микрофоны были выключены. А то не поздоровится! (Смеётся.)

– Думаю, любой мужчина со спортивным прошлым, физически подтянутый, нет-нет да и попадает в ситуацию, когда хочется от слов перейти к делу и с помощью физической силы поставить человека на место.
– А мне везёт. Потому что я очень миролюбивый и стараюсь по возможности избегать конфликтов. Но если заступиться за кого-то – да, тогда можно.

– Бывало так – столкнулись на улице, вас не узнали, нахамили?
– Обычно, когда я открываю рот в незнакомой компании, меня сразу кто-то вспоминает. Были ситуации, когда приходилось очень аккуратно делать замечания работникам МВД, которые нехорошо себя вели. И когда я уже готовился отправиться в отделение, кто-нибудь из офицеров узнавал меня, и как-то всё решалось в позитивном ключе.

– А есть правила, которые вы нарушаете? Недостатки имеются? А то уж больно положительный образ получается.
– Ничего не положительный! Я неряха в быту, всё бросаю где попало. Моя бабушка Клавдия Семёновна Губерниева говорила: «Женишься – всё будешь делать». Но когда я женился, оказалось, что по-прежнему ничего не делаю. Могу ввинтить лампочку, могу вбить гвоздь – и это всё. Единственное, что умею делать, – это помогать. Как Карлсон, который песней подбадривал Малыша, когда тот убирался у него в домике на крыше.

– То есть в семейном быту…
– …я абсолютно неприспособлен!

– Хорошо. А что вообще вы как мужчина можете предложить женщине?
– (Смеётся.) Со мной интересно. Я позитивный, добрый. Я ухаживаю за женщиной, делаю ей приятное, поэтому моя возлюбленная вот уже три с половиной года, как мне кажется, счастлива.

– Кажется, или она это сама озвучила?
– Да, конечно, озвучивала, буквально пять минут назад. Вот я и пришёл на нашу беседу окрылённый.

– А чем женщина может удивить и привлечь лично вас?
– Наверное, скажу банальную вещь, но мне кажется, женщина должна понимать и любить мужчину. И самое главное – не парить ему мозги. Вот когда она не пытается переделать мужчину, позволяя ему оставаться самим собой, – все счастливы. Потому что в любом случае умная женщина всегда как-то меняет мужчину, что-то такое делает и – хоп! – ты даже не заметил, как стал подкаблучником. Иногда даже получаешь удовольствие от того, что ты под каблуком, правда, смотря у кого. Это тоже очень здорово!

– То есть вы бываете значительно спокойнее, чем на экране? Ведь у вас на телевидении образ громкого человека, даже пародии на этот счёт есть.
– Могу быть и тихим, как сейчас, например. Видите же? Хотя буквально вчера около полуночи давал интервью по телефону, и мне потом соседи сказали: «Мы ложимся спать, и у нас чёткое ощущение, что где-то за стенкой на полную катушку включён телевизор». Было ужасно стыдно.

– Опять идеальный получаетесь…
– Нет, я не идеальный. Вы спросили про недостатки – вот оно: иной раз позволяю себе крепкие слова в эфире. Какие-то мои опусы есть в интернете, но это всё появляется в результате ошибки. Мне бывает неловко, когда в программе звучит шутка юмора ниже пояса. Я могу рассказать скабрёзный анекдот в компании близких друзей мужского пола и даже в присутствии некоторых женщин. Но никогда не повторю это по телевизору. Именно потому я принципиально не хожу на некоторые программы, хотя понимаю прекрасно, что это дало бы мне больше популярности. Горжусь тем, что широко известен в узких кругах. (Смеётся.) Как сказал один мой приятель-кавеэнщик: «В нашей стране хорошо быть подающим надежды». Вот я хочу подавать надежды ещё лет шестьдесят. И можно считать, что жизнь прожита не зря.

– Всё равно такой Робин Гуд…
– Ну что вы. Робин Гуд – разбойник, а я добрый и хороший человек. Большой мужчина должен быть добрым и хорошим.

– А есть у Дмитрия Губерниева амбициозный план?
– Хочется прокомментировать открытие Олимпиады в Лондоне. И, конечно, в Сочи. Хочу, как это было несколько раз в моей карьере, поплакать, когда наши выигрывают, причём так хорошо, с чувством! Мы как-то с Максом Галкиным на эту тему спорили. Он говорит: «Ну что там Олимпиада! Комментируешь ты – и что? Ты-то сам не побеждаешь, чего же так радуешься?» А я отвечаю: «Ты не понимаешь! И никогда не поймёшь, раз задаёшь такие вопросы!» И вообще у него теперь аллергия на спортивных комментаторов после нашей совместной программы. А я его успокоил, что это на всю жизнь, это не лечится.

– Наверняка многие смотрят на вашу работу и думают: «Что такого – ездит миру, знай болтает в микрофон, сидит, ничего не делает!» Завидуют. А в чём секрет профессии?
– Да, они правы! Это очень легко – сиди себе и комментируй. А что? Вот смотрите: труд шахтёра опасный, уважаемый. Медики делают операции, конструкторы придумывают самолёты, инженеры-электронщики – микросхемы… А я-то просто мелю языком, и мне легко. Никакого секрета!

– Так ведь не всех пускают «помолоть языком».
– Меня тоже не пускали, и я тоже пробивался. И сейчас по-прежнему каждый эфир – это доказательство того, что ты можешь. Поэтому надо готовиться к любому репортажу.

– Вам голос приходилось ставить? Или такой от природы?
– Я очень долго занимался у Светланы Макаровой, знаменитого педагога по речи, и сейчас пользуюсь её трудами, произношу скороговорки. Я их много знаю и все выговариваю практически без запинки. (Произносит три скороговорки.) Вот. Мастерство никуда не девается!

– А отдыхаете как? Шашлычок, компания, застолье?
– У меня есть друг Сергей Михеенко по прозвищу Тряпка. С большой буквы «Т». И я очень люблю приезжать к Тряпке. Недавно взял к нему своего сына Мишку, у Тряпки тоже есть сын, Денис, они ровесники. Играли в футбол, и всё было отлично. На самом деле я больше люблю не Тряпку, а его жену Антонину. Можете так и написать: «Я люблю жену моего друга!» (Смеётся.)

– За что было совестно в жизни?
– Мне до сих пор стыдно, что плохо вёл себя в школе. Я дерзил учителям, даже хамил иногда, такой громкий был, а ведь они этого не заслуживали. По возможности я уже извинился практически перед всеми своими уважаемыми педагогами. Поэтому, когда встречаемся со школьниками, я говорю: «Ребята, не дерзите учителям!» И ещё очень жалею, что в школе не учил иностранные языки, потом приходилось догонять. Я и сейчас толком не знаю английского, могу общаться, но комментировать на английском – нет! Хотя для профессии это не самое важное. Не думаю, что любой человек, блестяще знающий язык, смог бы на нём вести репортажи. Всё-таки это совсем другое.

– А почему вы вдруг стали раскаиваться за школьные годы?
– Повзрослел.

– Всё чаще спорт становится частью шоу-бизнеса. А у вас нет желания, скажем так, оставить профессию – и?..
– Нет! Я всё время помню слова Льва Валерьяновича Лещенко, который как-то подошёл ко мне и сказал: «Ты так много работаешь, старичок, только не бросай спорт, не бросай, старичок!» Я горжусь тем, что я – спортивный комментатор. Порой веду кремлёвские концерты и массу других мероприятий, но все знают, что я – спортивный комментатор. Все уже привыкли, более того, если сначала у людей глаза на лоб лезли, то сейчас абсолютно нормально воспринимают моё появление на сцене. Горжусь, что я, наверное, единственный спортивный комментатор, который вёл концерт в Зале имени Чайковского, меня позвали специально. Это был юбилей хора Александрова, я сам писал текст конферанса. В Большом театре, кстати, тоже работал.

– А обычно вам пишут тексты?
– Инженер Гарин в исполнении Олега Борисова говорил: «План аппарата здесь!» (Показывает на лоб.) Нельзя писать комментарии. Можно писать новости, но репортаж – это коллективная работа, нас много, я работаю на правах члена бригады. Спортивный выпуск большой, двадцать минут, невозможно в одиночку написать весь материал. И в программе «Неделя спорта» то же самое. Шеф-редактор всегда старается, чтобы мы выдавали его мысли за свои, поэтому мы с Алексеем Поповым иногда говорим на одном языке. (Смеётся.)

– С Галкиным на шоу «Звёздный лёд» сразу сработались?
– Насколько я знаю, Максим был одним из инициаторов моего приглашения на проект, до этого с ним были знакомы шапочно. Не скажу, что подружились, но общение сейчас очень тёплое. Я знаю, что Алла Пугачёва очень высоко оценивала мою работу и на «Звёздном льду», и в шоу Галкина.

– А с Пугачёвой общались?
– Да, и она очень тепло отзывалась о том, что я делаю. Мне было приятно.

– Не было мандража, когда начинали работать на «Звёздном льду»? Всё-таки другой жанр, другие законы…
– Читатели решат, что у меня мания величия, но я чувствовал себя приглашённым гитаристом и в этом качестве выполнил свою работу, как мне кажется, нормально. Но делать такие программы всё время, по-моему, очень скучно. Либо ты постоянно кого-то веселишь, либо копаешься в чьём-то бельё, грязном или не очень. А спорт – это всегда разные события, это живая история. Мне не стыдно смотреть в глаза детям и взрослым нашей страны. Даже если я заигрываю с «желтизной», то всё-таки не выхожу за рамки. Сейчас много справедливой критики в адрес телевидения, но мне за себя и своих коллег не стыдно. Мы сеем разумное, доброе, вечное. Запикивать нас не нужно, у нас всё пристойно.

– У вас растёт сын, как вы его воспитываете?
– Поскольку мы с его мамой в разводе, я не так часто его воспитываю. Но раз-другой в неделю приезжаю. То есть я такой нормальный папа. У Миши есть папа Саша и просто Папа. Я – Папа. И всё хорошо.

– А что тогда от вас зависит? Что вы хотите дать сыну?
– Стараюсь следить за тем, как он учится, за поведением, чтобы рос вежливым мальчиком. Ему очень нравится футбол, он сейчас поедет в футбольный лагерь.

– У актёров есть понятие «раскололся». А у ведущего и спортивного комментатора такое случается? И что делать, если неудержимо хочется смеяться во время репортажа?
– Спорт – искренняя вещь. Даже когда мы читаем новости, всё равно идёт позитив: наши выиграли – хорошо, проиграли – ничего, в следующий раз выиграют. Поэтому если хочется «расколоться», то я так и делаю. Недавно неправильно поставил ударение в слове, сказал «августовский», заржал и дальше уже читал подводку смеясь. Ничего страшного! Нужно, чтобы зрители знали: ты не говорящая кукла, а такой же парень, который сегодня мог не выспаться.

– А каким себя в старости видите?
– Ой, хорошо бы дожить. Надеюсь, что буду таким, как прочитал тут в книжке: «Высокий красивый старик». И восемнадцатилетние девчонки сразу оглядываться начнут.

– Всё-таки восемнадцатилетние?
– (Смеётся.) Это когда дедушкой стану!

– Как родители реагируют на ваши достижения?
– Мама следит, делает замечания. Порой даже такие: «Слышала твой репортаж, мне стыдно, что ты мой сын».

– Всё-таки вы мамин сын?
– Да. А иногда она позволяет себе не смотреть мои программы, разбаловалась! Говорит: «Чего я там не видела? Я ж знаю, что всё нормально». Мужчина определяется отношением к матери. Она работает моей мамой, у неё большая зарплата. Она практически на гособеспечении. (Смеётся.)

– А мама может повлиять на выбор женщины?
– Нет, это моя прерогатива.

– Вдруг всё же скажет.
– Она могла сказать лет пятнадцать назад и даже говорила какие-то вещи. Но мама достаточно мудра для того, чтобы сейчас не встревать.

– Почему люди разводятся?
– Галина Волчек верно сказала: «Первый брак – для тренировки».

– Спортивный ответ.
– Ни убавить, ни прибавить! Причём иногда даже и второй бывает «тренировочным». Поэтому, когда народ испытывает какие-то трудности с первым браком, я к этому так отношусь: разводитесь, женитесь снова. Ничего страшного!

– Что-нибудь в себе вы натренировали в первом браке?
– Я безмерно благодарен бывшей жене, что она родила мне сына. И хочу сказать, что ничего не натренировал, всё время начинаю с нуля. Кстати, уже давно не начинал – три с половиной года! Редкая стабильность, перерастающая в мастерство, я бы сказал! (Смеётся.)

– А в любви есть правила?
– Нет правил, зачем всё усложнять? Либо людям хорошо вместе, либо нет.

– Похвалитесь, что у вас хорошего в отношениях?
– У меня вообще всё отлично. У нас с любимой.

– Подробнее, пожалуйста. Кому-то надо, чтобы кто-то просто был рядом. А кому-то нужны ласка и нежность, ярко выраженное внимание…
– У меня бывает и так, и так. Всяко-разно.

– А казусы какие-то в жизни случались?
– Мне кажется, я сам – сплошной казус.

– Бывали ситуации, в которых вы терялись?
– Помню, участвовал в программе-поединке, и популярный человек из «Комеди Клаб» вроде как одержал надо мной победу, но все его шутки были «сиськи и мумыськи», а я не могу про это шутить в эфире. Я одно ему тогда сказал: «Знаешь, если бы мы были в равных условиях, не в эфире, то вторая сходненская школа дала бы тебе прикурить, мой друг». Мне не надо никому ничего доказывать, я всё доказал. Это себе доказать надо, что ты можешь подняться ещё выше. В пресс-барах бесконечно говорят о том, какие все крутые, а пойди и докажи в прямом эфире, какой ты крутой. Так что все эти знаменитости – фигня. Знаменитостей много – профессионалов мало.

– И ни разу дар речи не теряли?
– Спортивного комментатора ночью разбуди, он будет комментировать. Я, может, и терялся, но это нужно делать очень грамотно: вроде как пауза была.

– А кем бы мог стать Дмитрий Губерниев, если бы не был спортивным комментатором?
– Даже не знаю. Никем больше себя не представляю. Хотя нет, если телевидение исчезнет, пойду тогда талисманом на спортивные соревнования, ростовой куклой. Меня возьмут!