– Что там на даче? – спросила по телефону жена.

– На даче… На даче…

Игорь не успел даже промолвить что-то типа «всё хорошо», «всё нормально». Но на то они и жёны, чтобы чувствовать, когда муженёк фальшивит.

– Ну, ты хоть разок появись там, – примирительно сказала супруга. – Мало ли что. Июль на дворе, а мы ни разу на даче не были. К соседке Валентине загляни. Как она? Здорова ли?

– И я поехал, – рассказывает однокашник Игорь в пивном ресторанчике на Арсенальной, где мы пересеклись по случаю наступившего лета. – От дома до дачи пятьдесят километров, но ты же знаешь, я лёгких путей не ищу – зачем мне электричка там или автобус? Сел на велик. Он у меня не спортивный, но мощный, с переключением скоростей. Покатил по шоссе. «Бананы» в ушах – слушаю музыку, подборку ретрохитов, которую сам записал на флешку. Я с тобой солидарен в том, что хорошая музыка в мире закончилась на группе «Квин»…

Когда по Приморскому шоссе пилил, меня обогнал велосипедист – молодой мускулистый парень в велотрико. Крутой такой. Так я ему «в хвост» пристроился – и погнали. Кто не новичок в беге, лыжах и велокроссах, тот знает, как легко идти за лидером. Сам бы я, сто пудов, издох при таком темпе. Пока за лидером ехал, слушал «Я буду долго гнать велосипед» на стихи Николая Рубцова. И ещё, и ещё… В общем, километров сорок продержался.

А потом справа увидел «Пятёрочку». Притормозил, зашёл и купил шесть жестянок пива ассорти! Подумал и добавил жестянку яблочного сидра.

Велосипедист тем временем уехал, и я уже неторопливо докрутил педали до садоводства. Дача на месте. Заросла только. Ну да ладно. Вернётся жена от мамы, нагрянем на трое суток, почистим, прополем, посадим, может, чего…

А пока открыл дверь, смахнул пыль со стола на веранде, уселся по-американски – ноги на стол. Достал из рюкзака жестянки и стал пить – медленно, никуда не торопясь, прокручивая внутри себя старую песенку «Приезжаю в субботу на дачу. И х…чу, х…чу, х…чу». Именно так понимали дачную жизнь мои жена и тёща.

Сначала пил ирландский «Гиннесс» и вспоминал твой, Володя, рассказ про нашего друга Даниила – как он тебя поил этим нектаром до поросячьего визга и учил «строить» квартиры-студии. Потом перешёл на чешский «Пильзнер-Урквелл». Пил и думал: надо же, твари какие – мы к ним со всей душой: «пивочко, пражечка, хорошечно!» А они… Твари! Впрочем, чего от них ожидать: 2 мая1945 года Германия капитулировала, а чехи продолжали трудиться на оборонных заводах на третий рейх и, лишь когда объявили, что зарплату им выплачивать больше некому, сдались.

Допил «Пильзнер», приступил к тульскому «Арсенальному». Потом – к белорусскому «Лидскому». Потом подремал. После чего допил последние две банки, уже не помню чьи.

Думаю: по уму, так надо бы и домой срываться. Но захмелел, а педали – пятьдесят километров крутить. Решил, сделаю так: допью яблочный сидр, потом посплю часика два, может, три, протрезвею – и поеду. Белые ночи! До половины первого светло, и на шоссе в эти часы спокойно.

Ну и поспал. Просыпаюсь без четверти полночь, а башка – будто обруч на неё насадили. Порылся в комнате, нашёл тонометр жены, замерил: так и есть – сто восемьдесят пять на сто сорок. Криз, можно сказать! Придурок! (Это я о себе.) Так и дуба можно врезать. Полста километров вслед за профи педали крутил по жаре, а потом накатил три литра пива и сидром отполировал. Богатыри – не мы!..

Стал таблетки искать, а в доме пусто. Ага, как же, мы ведь аптечку на зиму в город увезли, чтобы не мёрзла в холодном дощатом домике, да и освежить, пополнить её надо. В сумочке моей с документами тоже пусто – последний месяц чувствовал себя огурцом, думал: на хрена мне эти валидолы-эналаприлы? В общем, влип.

Смочил водой полотенце, обмотал голову, полежал полчаса – не помогает. Так ведь и инсульт заработать можно на ровном месте… И тут же вспомнил: Валентина! Соседка Валентина Андреевна! Вот у кого и таблетками разживусь, а заодно и проведаю.

Вышел из дому и вижу в полумраке – у Валентины дверь в домик приоткрыта и занавешена марлевым пологом. Значит, в доме кто-то есть – уже удача!

Вхожу на участок, поднимаюсь на крыльцо и по дверному косяку – тук-тук. Подождал полминуты и снова постучал. И тут молодой женский голос: «Кто?» – и в полумгле – девушка, завёрнутая в полотенце. Боже! Это же Катя, внучка Андреевны!

– Катюша, – говорю, – не пугайся. Это я, Игорь Анатольевич, сосед ваш. Давление прихватило, а таблеток дома не оказалось. Бабушка здесь?

– Бабуля в больнице, – отвечает Катя. – Инфаркт у неё. Уже дней двадцать как лежит.

И тут из глубины дома раздаётся густой мужской бас. Помнишь, как в романе Курта Воннегута – «вери янг энд энгри» («очень молодой и сердитый»):

– Катюха! Чего там такое?

– Всё хорошо! – отвечает Катя. – Сосед заглянул, думал, бабушка в доме.

– Катюша, – снова прошу я, – посмотри, пожалуйста, может, у бабушки есть аптечка? Ну, лекарства же она от давления принимала?

– Не знаю, – отвечает Катя, – у неё была коробка с таблетками – вот здесь, на антресолях.

– Катюша, умоляю! Пожалуйста, посмотри! Мне очень плохо. Может, до утра не дотяну, а скорую тут не дождёшься. И педали с давлением как крутить?

Катюша вздохнула и отступила вглубь кухни. Дачки у нас типовые: сразу от входа начинается кухня-прихожая, потом – дверь на веранду, а с веранды – две смежные комнатёнки. Во всём кооперативе при СССР так строили. Домики эти сборно-щитовые почему-то назывались финскими, хотя в холода продувались насквозь.

Влезла Катюша в полутьме на табуретку, встала на цыпочки и давай на антресолях в полутьме руками шарить. Наконец восклицает:

– Кажется, нашла.

И тут её полотенце развязалось и упало на пол! И предстала она передо мной на табурете во всей двадцатилетней красе! И белая ночь ей к лицу! А моё давление? Куда делось давление?

– Ах! – только и вскрикнула Катя.

– Катюха! – раздался за дверью молодой и сердитый бас. – Катюха! У нас проблемы?

– Нет проблем! Всё хорошо, – отвечает Катюха и падает с табуретки мне в объятия.

А я её торопливо в полотенце заворачиваю. Но в том-то и дело, что торопливо, так торопливо, что руками по Катюше прошёлся. Нет, не лапал… Я бы назвал это искусством лёгких касаний. У писателя Пелевина, кстати, такой роман есть, но он не о бабах.

– Катюха! – рычит её мачо из-за двери.

А хорошо, что мачо этот ленив, как и всякий мачо типа «вери янг энд энгри». В медицине это, кстати, называется «посткоитальная лень».

– Берите всю коробку, дядя Игорь, – тараторит Катюша, – дома разберётесь. Всё равно нам с Димоном таблетки не нужны, а бабушка не скоро выйдет. Берите, потом отдадите.

Во как! Этого её дебила Димоном зовут. И чего не вышел? Мало ли кто в дом нагрянул?.. А таблетки от давления им уж точно не нужны – возраст иной. На хрена им таблетки?

В общем, ретировался я по-быстрому с коробкой. А Катя за мной дверь захлопнула – и сразу на засов. Это я по звуку задвижки понял.

Дома включил свет, перерыл коробку. Красота – полный набор гипертоника! Померил давление. А оно у меня, представь себе, снизилось до ста сорока! Зато появилась эрекция. Это когда я Катьку в объятьях подержал, так и появилась. Это ж надо!

Принял я для начала скоропомощный препарат, полежал на диванчике – вроде как совсем отпустило. Померил давление – сто тридцать. Принял ещё половину таблетки, полежал, снова померил – сто двадцать! Ещё полежал и уснул.

Просыпаюсь – на веранде светло. Время – пять часов утра. Умыл лицо на скорую руку, собрал вещи, закрыл дом и поехал.

Ехал фактически по пустому шоссе, крутил педали, слушал свою флешку. Почему-то думал о том, что я ещё не старик, а девок надо время от времени… ну, хотя бы лапать. Давление-то вон, сразу на сорок пунктов упало! Хотя по законам физиологии должно выше прыгнуть. Должно, но упало… А поднялось совсем другое.

«Я буду долго гнать велосипед!» В общем, гнал, гнал и через два часа был в своей питерской квартире. Принял душ. Померил давление – как у космонавта. Ну и лёг спать.

А приснилась мне, Вовчик, соседкина внучка Катька. Без полотенца!.. Вот такие, дружище, дела.