– Ольга, что вам ближе – театр или кино?
– Для меня театр однозначно значит больше, чем кино. В кино у актёров полное отсутствие обязательств. Съёмки закончились, и все разбежались по другим картинам. А театр – это большая семья, в которой важны человеческие взаимоотношения, взаимные обязательства. Тут партнёрство на высшем уровне, как у мужа с женой, если хотите.

– В этом году у вас как раз театральный юбилей – тридцать лет назад вы впервые вышли на сцену. Помните тот день?
– Да, это произошло в 1983 году. Я занималась в студии Театра юных москвичей, моим педагогом по актёрскому мастерству был Виктор Анатольевич Шендерович. Он тогда только пришёл из армии, был потрясающе искромётным. Невероятно любил театр и передал это чувство нам. А ведь я в то время чем только не занималась – и художественной гимнастикой, и в музыкальную школу ходила, и на курсы английского языка… Но именно он повёл за собой. Первый спектакль, который он поставил, назывался «До свидания, овраг». Я играла маленькую бездомную собачку. На сцене говорила такие слова: «Я крошечный беленький пёсик, я только живу». И это притом что уже тогда была статной девицей, на целую голову выше всех своих партнёров. Именно в этом спектакле меня заметили представители Одесской киностудии и пригласили на пробы. Родители, хорошо подумав, дали мне шанс испытать себя в этой профессии. И я на полгода уехала на съёмки в Одессу. Мне было шестнадцать лет, а я получала огромные по тем временам деньги – сто сорок рублей в месяц. Это стало показателем того, что я уже взрослая, могу жить самостоятельной жизнью.

– Родителей это радовало?
– Не всё… На съёмочной площадке у меня не заладились отношения с молодыми актёрами. Я была совсем ребёнком, а они уже окончили театральные вузы. И, как говорится, нашла коса на камень. Я звонила маме и рыдала в трубку: «Забери меня отсюда, я больше не могу!» Мама бросила все дела, села в плацкартный вагон и приехала в Одессу. Выслушала мою историю и куда-то ушла. А через полтора часа привела моих обидчиков в гостиничный номер и устроила для нас банкет! На столе были бутерброды, газированная вода, фрукты. На следующий день она уехала, а я осталась. И все, кто был моим ярым противником и подкладывал мне лягушек в пододеяльник, стали меня защищать. Мама и сейчас всегда со мной, я по-прежнему нуждаюсь в её поддержке и советах.

– Как началась ваша взрослая театральная жизнь?
– В 1989 году я окончила ВГИК, мечтала о работе в театре. Но тогда у выпускников вгиковской школы шансов попасть в театр практически не было – нас не признавали. В кино и в театре на главные роли приглашали только выпускников театральных вузов. Можно сказать, что мне повезло: к тому времени я уже успела сыграть семнадцать главных ролей в кино. Режиссёры меня разрывали, это было время безграничного счастья и абсолютного творческого взлёта. Я была уверена, что такая востребованность будет сопровождать меня всю жизнь. Этот настрой, наверное, и помог мне в профессии.

– Воспитывать в себе актрису приходилось?
– И сама воспитывала, и чужие уроки с благодарностью принимала. Однажды меня пригласил известный театральный режиссёр Леонид Хейфец в свой спектакль «Маскарад» на роль Нины Арбениной. Самого Арбенина должен был сыграть Олег Борисов. Мы репетировали этот спектакль очень долго. Я же параллельно продолжала сниматься в кино. По этой причине не всегда успевала приехать на репетиции в назначенное время. Раз опоздала – меня все ждут. Второй раз опоздала – ждут. На третий раз прихожу, а на сцене в моём платье уже другая актриса. В перерыве ко мне подходит Борисов, берёт за руку и говорит: «Вот так, девочка, лишаются ролей». На тот момент мне показалось, что жизнь закончилась. Но я нашла в себе мужество переступить через свою неорганизованность. Это было первым серьёзным уроком, за него я очень благодарна Олегу Борисову. Я всё же сыграла Нину Арбенину на сцене театра Российской Армии, но уже без Олега Ивановича – он болел, и его роль отдали другому актёру. В этом театре за десять лет я сыграла много замечательных ролей, за что благодарна художественному руководителю Борису Морозову.

– Но тем не менее, вы ушли в Театр имени Моссовета. Почему?
– Театр имени Моссовета буквально вторгся в мою жизнь. Сначала поступило предложение сыграть с Александром Домогаровым в спектакле «Сирано де Бержерак». С Сашей я была лично знакома – он несколько раз выходил на сцену театра Российской Армии. Мы быстро нашли общий язык. В Театре Моссовета всё складывалось как нельзя лучше. Я удачно сыграла несколько спектаклей, и руководство театра предложило перейти к ним совсем. Я согласилась, понимая, что это новый виток в моей карьере. Но вместе с тем боялась потерять стабильность. Решающую роль сыграл Саша. После спектакля он закрыл меня в гримёрной и сказал: «Ничего не бойся. Я же уже тут!» В тот же день я пошла к Морозову и сказала о своём решении уйти из театра Российской Армии. Ему нелегко далось решение. «Я тебя отпускаю, но больше на эту сцену ты не выйдешь», – сказал он мне на прощание. Прошло много лет, но я ни на миг не пожалела о своём уходе. В Театре Моссовета я обрела дружную семью и новых замечательных партнёров.

– Наверняка у вас сложились доверительные отношения и с партнёрами по кино?
– Если бы всё было иначе, я не состоялась бы как актриса. Мне и в кино всегда везло с партнёрами: играла со Смоктуновским, Гундаревой, Чурсиной, Бариновым. Благодаря им я умею то, что умею. Всегда легче играть с партнёрами, за которыми тянешься ты, а не наоборот. В таком случае есть возможность чему-то научиться. К тому же, я всегда полностью отдаю себя режиссёру. Вообще считаю себя «режиссёрской артисткой», люблю режиссёрский диктат – как в кино, так и на сцене. Театральные режиссёры Ерёмин, Хомский, Юлия Жжёнова многому меня научили и многое дали. Без режиссёра я – никто.

– Но наверняка бывают ситуации, когда вам хочется что-то изменить в сценарии, образе своей героини. Неужели молчите?
– Нельзя пускаться в пустые дискуссии с режиссёром. Нужно показать своё видение посредством киноязыка – проще говоря, сыграть по-другому, чтобы режиссёр понял твою точку зрения и оценил её. Тогда он либо согласится, либо скажет: «Нет уж, мать моя!»

– Ольга, расскажите о кинопроектах, в которых вы снимаетесь или планируете сняться.
– Сейчас снимаюсь мало. Как правило, мне предлагают проекты «долгоиграющего» сериального формата, который, должна признаться, едва ли мне интересен. Для меня по-прежнему важно наличие роли. Я готова сыграть хоть маму взрослого парня, хоть его бабушку, лишь бы это было интересно. Но с этим сейчас проблема. Из недавних работ мне запомнились съёмки у польского режиссёра Ежи Гофмана в картине «Варшавская битва 1920 года». Он утвердил меня на роль по фотографиям. Я сыграла героиню, которая дала обет молчания, поэтому почти во всех сценах молчу. Ежи оказался невероятно деликатным режиссёром, чем поразил меня до глубины души. Во многом благодаря его тонкой, почти филигранной работе с актёрами мне удалось хорошо сыграть очень непростую сцену смерти. Умирать в кино всегда страшно. А моя героиня не просто умирает, а с открытыми глазами. Ежи мне так объяснил задачу: «Я хочу, чтобы в твоих глазах постепенно поблёкла жизнь». Я горжусь этой ролью. Она небольшая, но очень мне дорога.

– Недавно вышел фильм с вашим участием «1812: Уланская баллада». Чем запомнилась работа в этой картине?
– Согласие на этот проект я дала, не читая сценария. Не могла отказать человеку, который предложил мне роль в этом фильме. Пришла на съёмочную площадку, мне сделали причёску, надели платье. И тут на площадке появляется режиссёр Олег Фесенко и говорит волшебную фразу: «Ну что, опять Кабо будем играть? В моём фильме будешь рыжей, конопатой, один глаз зелёный, а другой чёрный!» Гримёры делали из меня «не Кабо» всю ночь. Режиссёр утром посмотрел и говорит: «Недостаточно рыжая!» И меня снова потащили красить. В кадр я вошла огненно-рыжей и конопатой. Получилась небольшая, но запоминающаяся роль.

– Неприступная красавица Кабо не боится быть смешной?
– Обожаю быть смешной! Мне, признаться, надоел лирический образ, который за мной закрепился со времён советского кино. Да он себя давно уже изжил. Я стала старше, у меня двое детей, второй муж, второй театр. Много воды утекло с тех пор. Играть лирических героинь уже скучно и неинтересно. Слава богу, в театре у меня множество потрясающих ролей – от комедийных до трагических.

– Ольга, у вас есть близкие друзья?
– Конечно! Я благодарна судьбе за встречу с Юлией Жжёновой, дочерью великого актёра Георгия Степановича Жжёнова. Она моя близкая подруга и вдохновитель. Сначала я познакомилась с её папой, с Георгием Степановичем мы вместе играли в Театре Моссовета, а позже – с самой Юлей. За последние годы мы сроднились с ней, можем часами говорить о жизни, о любви, о творчестве. У нас даже шутка такая есть: мы дружим, потому что у Юли трое детей и две собаки, а у меня двое детей и три собаки. А если говорить серьёзно, она сыграла большую роль в моей творческой деятельности. Это Юля заставила меня поверить в свои силы и взяться за незнакомый раньше чтецкий жанр. Рада, что моим первым партнёром по поэтическому спектаклю стал хороший и давний друг Валерий Александрович Баринов. У нас родился спектакль «Любил. Что знаешь ты об этом?». Спектакль построен в форме диалога мужчины и женщины. Сейчас мы готовим ещё одну постановку под названием «Ты не становишься воспоминанием».
Ещё один мой близкий друг и наставник – режиссёр Алла Сурикова. С ней мы впервые встретились на пробах в 1986 году, когда Алла Ильинична утверждала актёров на роли в фильме «Человек с бульвара Капуцинов». Тогда Алла Ильинична не дала мне роль, потому что я была слишком молода. Но в 1988 году я впервые сыграла в её фильме «Две стрелы. Детектив каменного века». После этого она позвала меня в другой фильм – «Чокнутые», и снова на главную роль. Она лепила из меня актрису, как скульптор. А недавно сказала: «Оля, актёрская профессия очень зависимая. Поступай ко мне на режиссёрские курсы». И у меня хватило дурости поступить на режиссёрские курсы! Сейчас, правда, я в академическом отпуске, но планирую продолжить учёбу. Могу долго говорить о дорогих мне людях. Но самый близкий мой друг сегодня – это старшая дочь Татьяна.

– Чем занимается ваша дочь? Она мечтает стать актрисой?
– Тане четырнадцать лет, она учится на факультете хореографии при Большом театре. Вместе мы боремся с ленью и желанием поесть чего-нибудь сладенького. Мне тоже приходится соблюдать диету, чтобы личным примером показать, что в жизни нужно быть сильной. Таня, в свою очередь, помогает мне репетировать спектакли. Стоит мне запнуться, оговориться – она сразу же поправляет. В этом отношении дочь в меня: строгая, но справедливая! У Тани очень тонкий вкус. Она даёт мне советы, как модно и красиво одеться, подобрать аксессуары. Можно сказать, что дочка – мой личный дизайнер.

– Расскажите о своём младшем сыне.
– Витя – мой первый слушатель. Я всё ещё кормлю его грудью, и пока он ест, читаю вслух свои роли. Мне кажется, ему нравится, как я это делаю.

– Вопрос о том, кто в доме хозяин, в вашей семье не возникает?
– В нашей семье нет главных, потому что никто не борется за первенство. У каждого своя жизнь, своё пространство. Муж Николай занимается бизнесом, я – детьми и домом. В перерывах между приятными домашними хлопотами репетирую спектакли. Если появляется свободное время – провожу его с мужем и детьми. Можно сказать, что ничего выдающегося в это время не делаю. Наверное, это и есть счастье.