– Я не спал ночь и только что прилетел из Парижа, – говорит Александр Васильев. – Что у вас за издание? Какой тираж? Хорошо, задавайте свои вопросы.

– Социологи считают, что чем выше человек по социальному статусу, тем более сложные и менее яркие цвета он использует в одежде. И в то же время есть периоды, когда в моде господствуют яркие цвета. С чем это связано?
– Вы думаете, это кому-то интересно? (Одновременно поправляет шляпку на манекене.) Появление ярких цветов в одежде связано с движением хиппи в конце шестидесятых годов. Яркие цвета приходят тогда, когда люди испытывают чувство свободы. Они долго её ждали, и вот наконец появляется изумительная возможность проявить себя, раскрепоститься. В шестидесятых это совпало и с сексуальной революцией, с изобретением противозачаточных средств, которые позволили людям веселиться больше обычного. Одежда и секс неотделимы. Мы всегда одеваемся, чтобы кого-то привлечь. Мода вообще имеет лишь отдалённое отношение к политике или религии, хотя многие думают именно так. Одежда – это наш способ заявить: «Я – такая!» или «Я – такой! Обратите на меня внимание!»

– Выставка получилась огромная. Как долго вы её готовили?
– По сути, всю жизнь, ведь свою коллекцию я начал собирать ещё в школьном возрасте. На выставке вы увидите экспонаты, которые попали ко мне двадцать, а то и тридцать лет назад. Некоторые вещи я купил на блошиных рынках, другие приобрёл на многочисленных аукционах, третьи получил в дар. Я собираю вышитые платья, кружева, специально ищу вещи уникальной работы, тонкого ручного шитья. Это дорогостоящее хобби. Например, сегодня, пока мы с вами общаемся в Москве, в Филадельфии проходит аукцион. Мой ассистент участвует в нём и покупает уникальные костюмы для моей коллекции.
На выставке «Мода XIX–XX веков в зеркале истории» представлены костюмы в стиле ампир, романтизм и наряды конца XIX века – кринолины и турнюры (накладные подушечки под платья. – Ред.). Дальше  – эпоха модерна и период, когда Россия находилась за «железным занавесом». Я называю эту выставку «От ампира до вампира». (Улыбается.) Экспозиция начинается с Наполеона и заканчивается Ириной Понаровской.

– В том смысле, что Понаровская играла роль женщины-вамп?.. Александр, некоторые историки говорят, что лёгкие платья стали причиной, из-за которой в России светские женщины часто заболевали чахоткой.
– Так оно и было. Платья шились из прозрачного лёгкого материала – муслина. Но и этого женщинам было мало. Чтобы платье эффектно облегало изгибы фигуры, женщины шли на хитрость – увлажняли нижние юбки, и тогда платье буквально прилипало к телу. А поскольку климат в нашей стране всегда был далёк от тропического, чахотка не заставляла себя ждать.

– А как появились кринолины, которые являются символом моды девятнадцатого века? Говорят, французская императрица Евгения ввела кринолин, чтобы скрыть свою беременность.
– Широкие юбки и кринолины носили в конце 1840-х годов, ещё до беременности императрицы Евгении и даже до её восшествия на трон. Просто их тогда не делали из металлических обручей, это стало принято позднее.

– После кринолина возник турнюр, который исчез, когда появились велосипеды.
– Он исчез не только из-за велосипедов. В платье с турнюром было элементарно неудобно сидеть – только полулёжа, на бедре. Всё неудобное постепенно уходит! Так же, как уйдут высокие каблуки у женщин, хотя это красиво. Но ведь и турнюр – это тоже красиво.

– Однако некоторые исследователи называют его курьёзом моды.
– Да, как и кринолин. А наклеенные ногти, а нарощенные волосы – это что, не курьёз моды? А гиалуроновые губы? А силиконовая грудь? Это всё – курьезы моды! Только технологии курьёзов меняются. Раньше людям были доступны одни курьёзики, а сейчас – совсем другие.

– С чего началась ваша коллекция?
– Первое в моей коллекции платье было сшито из сиреневого фая (плотная ткань с поперечными рубчиками. – Ред.). Оно датируется 1886 годом, это была часть приданого калужской купчихи. Я купил его за десять рублей. Мне нашла его моя тётка, пианистка Ирина Павловна Васильева, знавшая хорошо о моей страсти и помогавшая мне, чем могла. Рядом с нашим домом жила театральная художница Валентина Измайловна Лалевич, у которой тоже были старинные пальто и кружева, и она мне их с радостью подарила. Мой интерес к собирательству старинных костюмов привлёк внимание ещё одной знаменитой художницы по костюмам в кино – Лидии Ивановны Наумовой, которая очень дружила с моим отцом. Во время её работы над фильмом «Иван Грозный» на нужды костюмерной были пущены запасники Оружейной палаты в Кремле, и у неё хранилось много кусков старинной парчи, вышивок речным жемчугом, платков и накидок, часть из которых она подарила мне.

– У каждого коллекционера есть любимые и особо дорогие сердцу предметы. Можете ли вы назвать вещи, к которым испытываете особую привязанность?
– На самом деле любой экспонат чем-то уникален и интересен. Переживание от встречи с каждым предметом уникально. Это как встреча с женщиной. Я люблю не только обладать этими предметами, но описывать, фотографировать, общаться с ними. От них исходит энергия, харизма. Хочется мечтать. Думать об историях, которые связаны с этими предметами. Эти предметы жили. И теперь я хочу дать им новую жизнь.

– Можете ли вы рассказать необычную историю приобретения одного из предметов вашего собрания?
– Уникальная коллекция платьев поступила ко мне в Париже от семьи белых эмигрантов Самсоновых, чья бабушка приехала в Париж в 1914 году, она была в России миллионершей и хозяйкой заводов «Петровской водки». Её звали Татьяна Никитична, урождённая Налбандова, из армян. Обладая несметными богатствами, она щедро тратила деньги на приобретение нарядов. И в Париже заказала их множество. Но тут началась война, потом революция – и пути в Россию оказались отрезаны. Все свои наряды она сложила в сундук в ожидании лучших времен. Они не наступили, да и мода после войны изменилась. Корсетные платья перестали носить вообще.
Госпожа Самсонова отказалась переделывать свои шедевры, они так и остались в сундуке (она умерла в тридцатые годы). Никто из родных не поднял на них руку, даже сундук не открывали. И только в 1992 году её внуки открыли бабушкин сундук вместе со мной. Мы извлекли оттуда платья, туфли, чулки, бельё и даже шубы, съеденные молью. Их никто не носил! А на дне сундука обнаружились бриллианты Самсоновой! Семья нуждалась всю жизнь и даже ни разу не подумала поискать в сундуке чего-либо ценное. Лишь в девяностые годы внуки разбогатели, оказавшись хозяевами драгоценностей и сервизов из позолоченного серебра. Вот такая «модно-детективная» история!

– Существовали ли когда-нибудь в России люди, которых можно назвать «иконой стиля»?
– Из русских дам иконой стиля можно назвать княгиню Римскую-Корсакову, которая в Париже считалась Татарской Венерой. Она была женщиной больших возможностей и большого вкуса. Очень заметная фигура. Другой «иконой стиля» можно назвать маркизу де Пайва. В девичестве – Тереза Лахман, девушка из бедной портняжной семьи. Она пешком из Москвы отправилась в Париж. Тереза была хороша собой и, конечно, зарабатывала больше горизонтально, чем вертикально. Впоследствии она вышла замуж за португальского маркиза и получила титул. Но Тереза также была любовницей многих банкиров, благодаря чему у неё появились деньги на строительство собственного особняка на Елисейских Полях в Париже. Она была знаменитой модницей в 1860-е годы и славилась тем, что носила бриллианты размером с пробку от графина!
Также русскими иконами стиля можно назвать княгиню Ирину Юсупову, балерин Анну Павлову и Тамару Карсавину. Именно Карсавина провела модный показ в русском стиле. Танцовщица Ида Рубинштейн считалась одной из самых выразительных женщин своей эпохи. Ведь многие русские женщины не следили за своей фигурой – ели расстегаи, пироги, пельмешки, тортики… А у балерин была фигура и грация.
Любовь Орлова служила иконой стиля для советских женщин целых тридцать лет. Но, увы, время не пощадило её наряды. Их практически не осталось. Но я не теряю надежды найти что-нибудь из гардероба этой великой советской актрисы. Иконой стиля после выхода на экраны фильма «Карнавальная ночь» стала и Людмила Гурченко. Восторг вызывали её осиная талия и платье, которое эффектно подчеркивало изящную фигуру. А сегодня иконой стиля номер один в нашей стране является Рената Литвинова.

– Говорят, во время одного из приёмов французская императрица Жозефина появилась в платье, сшитом из лепестков роз. А какие ещё необычные костюмы были созданы благодаря знаменитым дамам?
– Например, платье от Пако Рабана, сделанное из вилок и ложек, или костюм из металлических колец от Пьера Кардена. А также обувь Леди Гага, созданная из настоящих сырых бифштексов. В девятнадцатом веке на одной из дам был кринолин, вышитый живыми светлячками, и в темноте они мерцали. Такие вещи всегда будут востребованы. Оригинальность – это удел богатых бездельников. Ведь они всегда хотят быть в центре внимания.

– Шанель говорила, что женщине, одетой в светлое, невозможно испортить настроение. При этом уже много лет для людей, связанных с миром моды, самый актуальный цвет – чёрный. Почему?
– Согласен, но Шанель почти всегда одевалась в чёрное – вот удивительно – и редко в светлое. Тоже курьёз. Чёрные костюмы более практичны и прекрасны тем, что их можно подолгу носить.

– Почему в мир моды снова вернулись шляпы?
– Шляпки вернулись вместе с перчатками. Вернулись, потому что в моде сегодня стиль ретро, то есть стиль того времени, когда с непокрытой головой и без перчаток женщине было просто-напросто неприлично показаться на людях.

– Более того, сейчас возрождаются корсеты, популярные в девятнадцатом веке.
– Они вовсе не возрождаются! Это тоже вопрос сексуальной привлекательности. Мужчины любят женщин женственных, им нравятся нижнее бельё, чулки, а не колготки, мужчины любят сеточки, шовчики, корсеты…

– Какие модельеры, на ваш взгляд, внесли самые революционные изменения в моде?
– Конечно, это Чарльз Ворт, который изобрел в девятнадцатом веке всё – и кринолин, и турнюр. Потом Поль Пуаре, который в 1903 году снял с женщин корсет и поднял им талию наверх. Большим реформатором моды являлись Шанель, Эльза Скиапарелли, объединившая живопись и моду, опередившая время. И ещё, конечно, Кристиан Диор, который в пятидесятых годах создал образец женственности, в котором так нуждались солдаты, вернувшиеся с фронта.
Мне дорого творчество Эльзы Скиапарелли. Люблю её шляпы и её туфли. И у меня есть несколько её вещей. Сейчас этот модный дом возродился в Париже и с этого года вновь начнёт создавать коллекции. Художественный руководитель этого дома – Кристиан Лакруа, знаменитый дизайнер. Его дом обанкротился из-за финансовых трудностей, и теперь Лакруа будет делать костюмы для «Эльзы».

– Многие привыкли, что театр может жить даже без основавшего его режиссёра. Но до сих не все понимают, как может существовать модный дом без своего основателя. Почему ещё при жизни модельера, например, Ива Сен-Лорана, его Домом руководил другой человек?
– «Ив Сен-Лоран» без Ива Сен-Лорана или «Живанши» без Юбера Живанши… Но таких примеров очень много! Недавно модный дом «Мадлен Вионне» купила богатая уроженка Казахстана с фамилией Ашкенази.

– А как это возможно?
– Не знаю! Но так бывает. Русская миллионерша купила модный дом «ИРФЕ», основанный в 1924 году Ириной и Феликсом Юсуповыми, и сейчас его возрождает. Сейчас это модно! Купить чужую историю считается престижно. Всегда выгоднее выкупить старую марку, чем создавать новую.

– Кто из российских модельеров, на ваш взгляд, наиболее интересен?
– Сегодня – Кирилл Гасилин. Я нахожу его очень талантливым и европейским. Его крой очень оригинален. А модели рассчитаны как на худых, так и на полных женщин, что для России немаловажно. Ещё мне нравятся Алёна Ахмадулина, Игорь Чапурин, Татьяна Парфёнова, Олег Бирюков. Это уже немало!

– Наша страна долгие годы находилась за «железным занавесом», может быть, в этом причина, что отечественная мода отличается от мировой?
– Она не очень отличается, она просто отстаёт. Наша мода не была самобытной, мы подспудно ориентировались на Париж или Лондон. Просто западные образцы попадали к нам вместе с музыкой, танцами, кино… но с десятилетним опозданием. «Мини» к нам тоже пришло довольно поздно, вспомните фильм «Бриллиантовая рука» 1968 года. А ведь «мини» изобрели в 1961 году. Прошло каких-то семь лет, и у нас это тоже стало модно, так же как и брюки и длинные волосы. Мы в этом смысле очень архаичная страна! Во всех странах есть музей моды, а у нас – нет! А мы ещё говорим: у нас богатая история. Так покажите эту историю! Мы жалуемся: у нас молодёжь не ходит в музеи! А их просто не может заинтересовать система экспонирования, которая сейчас существует в нашей стране, она не кажется им достаточно привлекательной. В западных музея очень много видео, много интерактивных экспонатов, есть запахи, цвет, музыка. В мои экспозиции я стараюсь внести музыку и разрешаю всё фотографировать.

– Будет ли у нас в стране музей моды?
– Как бог даст.