После обследования врачи сказали:
– Вы на редкость здоровы, поэтому, кроме бассейна с подогретой морской водой, никаких назначений не будет.

В Ялту я поехала не только с намерением отдохнуть, но и для того чтобы как можно чаще посещать Белую дачу в Аутке – «последнее гнездо» Чехова. Ведь у себя в Подмосковье я работала по совместительству экскурсоводом и не реже двух раз в месяц посещала с группами мелиховскую усадьбу Антона Павловича. В Мелихове и его окрестностях я знала каждый уголок, каждый экспонат и могла провести экскурсию по любой музейной тематике. И вот судьба дала мне возможность на месте изучить ещё и ялтинский период жизни писателя.

В Аутку я уезжала сразу же после завтрака и возвращалась в лучшем случае к обеду. Зная об этом, кое-кто из персонала и соседей по санаторию в шутку называли меня Антоном Павловичем.

Но это вовсе не означало, что санаторная жизнь отдыхающих проходила мимо меня.

Я жила в одной комнате с бухгалтером Валентиной – женщиной, которая почти годилась мне в матери. Так вот, она ежедневно посвящала меня в свои секреты и проблемы. В санатории Валентина познакомилась с высоким худощавым мужчиной Мишей, своим ровесником.
– Мой Миша еле дышит, – шутила она в его отсутствие.

Со стороны этих двоих можно было принять за супругов. Они вместе гуляли, вместе ездили в город, ходили по магазинам. Валентина помогала Мише выбирать подарки для детей и внуков. Так продолжалось дней десять, а потом Миша проявил коварство.
Однажды Валентина договорилась ехать со своим кавалером в Севастополь, а он к ней не пришёл. Где только она его ни искала, сокрушаясь и чуть не плача, а он как сквозь землю провалился.

Всё открылось уже на следующий день. Во время массажа Мише улыбнулась сотрудница санатория, сказала, что у него красивая спина. И у того от радости «в зобу дыханье спёрло». Он тут же вообразил себя неотразимым, не пожалел чаевых и решил переметнуться к массажистке. Тем более что она оказалась намного моложе и красивее Валентины. Но уже вечером массажистка встретила более состоятельную и подходящую кандидатуру и дала Мише от ворот поворот – тот такого не ожидал и от переживаний свалился с сердечным приступом.

Когда врачи его отходили, он снова вернулся к Вале и до конца срока больше с ней не расставался. Она была несказанно рада такому повороту событий и первое время после размолвки, когда Миши поблизости не было, часто говорила, усмехаясь:
– Вот как на молодых-то заглядываться! Это послужит ему хорошим уроком. Ведь чуть копыта не отбросил, сума перемётная.

На такие курортные истории, которые, по определению Антона Павловича, вполне могли бы стать «сюжетом для небольшого рассказа», можно было наткнуться в нашем санатории на каждом шагу.

В обеденном зале за одним столом со мной сидела Дина Рашидовна, которую её подруги за глаза называли «бабкой-татаркой». Она уже находилась на пенсии, но на бабку походила мало. Дина Рашидовна очень за собой следила, всегда была модно одета, с маникюром и макияжем. Каждую неделю делала причёску в парикмахерской, возводила на голове «вавилоны».

К ней какими-то неведомыми путями стекалась вся информация на тему: кто, когда и с кем. Дина Рашидовна была в курсе всего, что происходило на любовном фронте в нашем корпусе и соседнем.

– Посмотри на эту даму в сером костюме, что сидит через два стола от нас, – интригующе шептала она. – Знаешь, какая эта Верка пройдоха? Сама из Ростова, приехала сюда, будто бы лечиться от женской болезни. А на самом деле – чтобы закрутить роман с молодым парнем. Муж её на тринадцать лет старше, у них двое детей-подростков, самой за сороковник. Так вот, она вбила себе в голову, что в юности своё не отгуляла и теперь надо обязательно наверстать упущенное. По дороге сюда ехала в одном купе с кавказцем, он тоже здесь проживает. Он влюбился в неё без памяти, а она на него ноль внимания, строит из себя недотрогу. Но подарки берёт регулярно. А нравится ей вон тот тридцатилетний, в клетчатой рубашке и с бульдожьим носом. Нашла кого выбрать! Кавказец против него настоящий джигит, а как танцует! Ты на танцы ходишь? Сходи посмотри. А этот какой-то бесцветный, ни рыба ни мясо. Но для нёе главное, чтобы был моложе её. Спрашиваю: «Зачем тогда подарки от кавказца принимаешь? С огнём ведь играешь!» А ей хоть бы что, ничего не боится.

Однажды к нам с Валентиной пришла поделиться своей бедой соседка по этажу Лидия. Этой женщине на вид было под пятьдесят, настоящая красавица: высокая, статная, представительная, всегда хорошо одета. До этого я с ней практически не общалась, но замечала, что Лидия много времени проводит у телевизора в компании такого же видного мужчины. Я даже предполагала, что это её муж или брат, – уж больно друг на друга похожи.

Оказалось, любовник. И именно сегодня, как объяснила нам со слезами на глазах убитая горем женщина, их, идущих в обнимку на прогулку в Ливадию, застукал её сожитель. Он приехал внезапно, чтобы проверить, как она тут отдыхает, чем занимается. Скандал разразился неимоверный.
– Он сказал, – рыдала Лида, – чтобы я шла ко всем чертям, что он порывает со мной навсегда, а себе и молодых красавиц сколько угодно найдёт.
– Девчонки, – обращалась она к нам поминутно, – у меня на душе так муторно, так тяжело, хочется, чтобы хоть кто-то мне посочувствовал!
Как вы думаете, он меня простит? А что если не простит и денег давать больше не будет? Как мне тогда на одну свою зарплату жить, ведь я сына в институте учу? А сожитель – директор обувной фабрики, я за ним как за каменной стеной. Что же будет, если он меня не простит? Я не легкомысленная, просто наконец-то встретила мужчину своей мечты. Я такого всю жизнь искала. Нашла и решила не упускать шанса хоть месяц почувствовать себя по-настоящему счастливой. А директор мой – маленький, ниже меня на две головы, в пупок дышит. Если бы не деньги, на пушечный выстрел к нему не подошла бы.

По вечерам в санатории устраивали танцы, я тоже решила посмотреть. Народу в зале набралось предостаточно, пришли и двадцатилетние, и тридцатилетние, и старики… Из иных совсем песок сыпался, а отплясывали круче молодых. Танцевали в основном под магнитофон, но был и баянист, который работал на пару с массовиком-затейником. Он носил толстые очки, и отдыхающие прозвали его «слепым музыкантом». Играл он посредственно, держался очень напряжённо, и слушавшим поневоле казалось, что он вот-вот ошибётся. У баяниста был строго определённый репертуар, за пределы которого он не вышел ни разу, потому что на слух не мог подобрать ни одной мелодии.

Но в общем вечер проходил оживлённо, зрителями оставались единицы. Среди них была и Вера из Ростова, она сидела на стуле с отрешённым лицом, тише воды ниже травы. Несколько раз её пытался пригласить на танец кавказец, но безуспешно.

– Вот ведь скромница, – зашептала мне на ухо Дина Рашидовна, – а сама уже с молодым снюхалась! Как только его сосед на неделю к родственникам уехал, она тут же прознала и стала туда по ночам бегать – с собаками не догонишь! А разве на неё подумаешь?

Время шло, и Вере через несколько дней нужно было собираться домой. Все гадали, с кавказцем она обратно поедет или одна. Ведь он заранее билеты в одно купе купил себе и ей, сказал, что сойдёт с поезда вместе с ней и проследит, где она живёт.
– Скоро её выведут на чистую воду, – судачили кумушки и ждали интересной развязки.

Но всё вышло совсем не так, как ожидалось. За день до отъезда Вера отправилась провожать на вокзал свою подругу, с которой жила в одной комнате. Они вызвали такси и стали таскать в него сумки с вещами.
– Сейчас помогу и вернусь, – громко заявила Вера, мило улыбаясь всем присутствующим в фойе.

Но прошёл час, другой, а Веры и след простыл. Как потом выяснилось, билет домой был у неё на руках, и она сообразила обменять его на другое число. Нужные отметки в курортной карте сделала перед самым отъездом, чтобы не поползли слухи. И в свои планы никого, кроме соседки, не посвятила. Даже для Дины Рашидовны этот её трюк стал полной неожиданностью. А вот Антон Павлович, наверное, догадался бы.