– Стёпа, – обращаюсь к сыну. – Ты знаешь, что с тобой будет очень скоро? От тебя останутся только голова и один палец, чтобы нажимать на кнопки, остальные части тела атрофируются за ненадобностью!

Для нас в этом возрасте бросить всё и слинять на улицу было наградой, для них – наказание.
– Выбирай! – говорю ему грозно. – Или ты сейчас занимаешься сольфеджио и математикой, или идёшь играть в футбол!

Странная угроза для детей моего поколения. Мама не успела бы закончить фразу, а я бы уже унеслась во двор.

Стёпа выбирает меньшее из зол – ворча, что я выгоняю ребёнка из дома, влезает в бутсы и неохотно плетётся на улицу. И ведь не один он такой – дворы стоят полупустые.

Однажды утром просыпаюсь в своей комнате от детского гвалта. Нет, серьёзно, толпа какая-то у моей кровати беснуется, орут на разные голоса и перестреливаются!
В панике натягиваю одело на голову и пытаюсь сообразить – сколько их здесь и чего они хотят?

Оказывается, что это мой Стёпка вместе с каким-то мальчиком из Сургута и ещё одним пацаном с Украины нашли друг друга в интернете в компьютерной игре, вышли в скайп, и теперь, дружно вопя, мочат вражеские танки. Так продолжалось до вечера. Я честно пыталась вмешаться.
– Дети, где ваши матери? Почему вы не гуляете? На улице солнце, воздух…
– …и вода – наши вредные друзья! – отвечал мне из компьютера мальчик из Сургута, его поддержали дружным ржанием. – Стёпыч, а у тебя смешная мама!
– Всё! – взбунтовалась я. – Хочешь не хочешь, но я отправляю тебя в летний лагерь!

Это была моя главная страшилка. Правда, в последнее время она перестала срабатывать. Пугать-то лагерем я пугала, но по-прежнему его туда не отправляла.
Признаться, лагерей я боялась больше, чем сам Стёпа. Три предыдущие попытки весёлого и счастливого отдыха в детских лагерях оказались для нас не совсем удачными.

То Стёпа падал вместе с плохо закреплёнными железными качелями, то вместе с оторвавшейся от столовки водосточной трубой, по которой он решил полазать, пока ждал обед. То залез на дикую сливу и накормил друзей её неспелыми плодами, отчего весь отряд с утра страдал поносом (хотя нет, вру, это я накормила сливами отряд в пионерском лагере, когда мне было десять лет, но не суть!).

Зато вчера Стёпа взял мою трость, с которой я хожу после перелома ноги, и с помощью скотча и каких-то болтов и гаек сделал из неё винтовку. Я не сразу это обнаружила, заметила лишь, когда уже срочно надо было ехать по делам. Вот и вышла из дома с «винтовкой», и откручивала всё это громыхающее добро уже в маршрутке на радость скучающим пассажирам.

Поэтому в поисках очередного лагеря я перерыла весь интернет, тем более что предыдущие лагерные кампании, кажется, уже внесли Стёпку в чёрный список.
Со Стёпиным буйным нравом не смог справится даже мой кузен, капитан дальнего плавания, здоровый харизматичный мужик, к которому я отправляла сына, пока лежала в больнице.
– Он совсем тебя не слушается? – робко спрашивала я брата по телефону.
– Я никогда не видел такого ребёнка! – срывающимся голосом говорил капитан. – Он просто издевается надо мной! Как ты с ним живёшь?
– Просто у дяди плохо с чувством юмора, – оправдывался Стёпка. – Стал меня ругать, ну и я ему, чтобы не сердился, спел ободряюще: «Капитан, капитан, улыбнитесь…» А он сделался совсем злой какой-то и прямо красный весь, представляешь?
– Представляю! – вздыхаю мрачно.

Я очень хорошо понимаю брата, который привык повелевать кораблём, чьи приказы команда всегда выполняет беспрекословно, и его полную беспомощность перед маленьким пофигистом.

Единственным, кого Стёпа всё-таки боялся и уважал в капитанской семье, был огромный и злющий кот Пашка. Кот гонял Стёпу по всей квартире. Когда семья просекла сложные взаимоотношения Стёпы и Пашки, то стала этим пользоваться. Если Стёпа надолго оккупировал их компьютер, никто больше не тратился на эмоции, просто запускали в комнату со Стёпой кота и закрывали дверь. И Стёпа вылетал из комнаты пулей, а кот с диким «мяу!» – за ним.

Детский лагерь «Остров героев», который я отыскала в интернете, вызвал у меня прямые ассоциации с телешоу «Последний герой», где участники выживали по жестокому закону джунглей.

Лагерь располагался в лесу на берегу озера, проживали в походных палатках, разумеется, в тучах комарья.

Без дела по территории никто не шатался, с утра до ночи их выматывали основательно: всевозможные соревнования, футбол-волейбол, байдарки, скалолазание, верёвочные парки, какие-то военные зарницы.

Вот чем по-настоящему смогу его припугнуть, решила я и открыла сыну на сайте лагеря фотографии детей в камуфляжной форме, в страшных масках и с пейнтбольными винтовками наперевес.
– Еду! – не раздумывая, сказал Стёпа.

Теперь уже я искала пути отступления.
– Вы берёте буйных гиперактивных детей, доставляющих окружающим одни проблемы? – как можно страшнее спросила я по телефону представителя лагеря.
– Именно таких и берём. Этот наш профиль! – жизнерадостно ответил мне голос по телефону.

Мы поехали с сыном в офис оформлять путёвку.

Жизнерадостный человек по имени Рафаэль с азартом рассказывал нам о скаутском лагере, демонстрировал фото и видео прежних смен и очень напоминал своим поведением пляжного аниматора.

Стёпа следил за ним с подозрением, а потом спросил в лоб:
– А почему вы всё время улыбаетесь?
– Работа такая! – подмигнула я Рафаэлю.
– У меня хорошее настроение! – ничуть не смутился Рафаэль.
– Всегда? – прищурился Стёпка.
– Работа такая! – подмигнул мне Рафаэль.

– Я сейчас покажу тебе его первые фотографии в интернете! – сказала я другу Мишке, который приехал ко мне в гости на следующий день после отбытия Стёпы в лагерь. – Посмотри! Впервые за последние три года моё сердце спокойно!

Мишка в недоумении уставился на фотографии лагеря, где толпа детей зависла в воздухе в едином бешеном прыжке с осатанелым выражением на лицах, а затем – где они неистово неслись по каким-то просёлочным дорогах, и в первых рядах везде был ошалелый Стёпка.
– И после этого твоё сердце спокойно? – с ужасом спросил Мишка. – Да, судя по этим фото, они уже разорили пару соседних деревень и бегут добивать лагерь!
– Ну что ты, это только дискотека и утренняя пробежка, – сказала я умиротворённо.
– Вижу, Стёпа нашёл своё место в этом мире, – резюмировал Мишка.

Через неделю Мишка снова меня навестил, я была хмурая и поникшая.
– Ну, ты как? – настороженно спросил меня Мишка. – Сильно скучаешь по Стёпке?
– Скучаю?! – завелась я. – Да мы с ним будто и не расставалась! Надоел он мне ужасно за эти дни, и весь его лагерь тоже!
– Что опять случилось? Он что, тебе всё время звонит?
– Ещё бы он мне звонил! Я принципиально не дала ему с собой телефон.
– Вожатые звонят и жалуются?
– Нет. Хуже! У них там на территории лагеря стоят две веб-камеры с постоянной трансляцией на сайте всего происходящего. И теперь я каждое утро вскакиваю вместе со всем лагерем ровно в восемь, включаю трансляцию и до боли в роговицах слежу за жизнью Стёпы от зарядки до отбоя. Знаешь, как осточертело?
– Ну, ты прямо как в том анекдоте про мужика, который вызвал домой милицию и жаловался, что не может спокойно в окно посмотреть, потому что напротив женское общежитие и эти бесстыдницы вечно полуголые по комнатам расхаживают. «Погодите, гражданин, – сказал милиционер, подойдя к окну, – так там у вас ничего же не видно». – «Ну, так-то, конечно, не видно, – сказал мужик. – А вы на шкаф залезьте!»
– Как я понимаю этого мужика на шкафу, – согласилась я. – Вот не хочу, а включаю эту трансляцию, прямо какая-то зависимость наркотическая! Слушай, а который час? Бегом к компьютеру, их сейчас на ужин поведут!

Мы наблюдали, как на поляне у походной столовой собираются дети, я пыталась разглядеть среди них Стёпку и не находила, тем более что каждый из детей считал своим долгом подойти к веб-камере и помахать в неё ручкой.
– Мальчик, помахал маме и выйди из кадра, – нервничала я, – молодец, молодец, одной ручкой помахал, второй, третьей, а теперь ступай отсюда… да отойди ты от камеры, пацан!.. наконец-то… Ой, Стёпочка! Здравствуй, мой хороший! Помаши мне ручкой! Умница… помаши другой… ты мой золотой… ну, постой ещё немножко, улыбнись, покажи зубки… ты их хорошо чистишь? А что это за пятно на джинсах? Это дырка, что ли?.. Да что же это такое, девочка, отойди в сторону! Ну, чего ты улыбаешься во весь экран? Ты мне пятно загораживаешь!
– Интересно, – задумчиво произносит Мишка, – а что сейчас говорят другие мамы за своими компьютерами?

Но я его не слушала, я уже набирала телефон Стёпиного отряда.
– «Остров героев», – весело прожурчал голосок вожатой.
– Ангелина, позовите мне Стёпу, пожалуйста.
– Хорошо, Наталия Юрьевна. Только у нас новое правило – разговор не больше двух минут.
– Ты чего, их там уже замучила? – усмехнулся Мишка.
– Ничего не замучила, нормально я звоню, всего два раза в день, – проворчала я.

Мы увидели, как к Стёпке подошла молоденькая вожатая и протянула трубку.
– Так, Стёпа, во-первых, здравствуй, – накинулась я на сына, – а во-вторых, что у тебя с джинсами? Ты их носишь уже неделю! Поменяй на другие. И почему ты без панамы? Ты её потерял?
– Всё хорошо, мам! – взмолился Стёпка. – Я побегу!
– Стой! Ты получил моё письмо?

Стёпа выгреб из карманов кучи мятых бумажек и предъявил их камере.
– Так ты ему ещё и письма туда пишешь? – схватился за голову Мишка.
– Да, по интернету. По телефону всего сказать не успеваю.

Стёпка послал мне воздушный поцелуй и побежал в столовую.

Мишка посмотрел на меня с сожалением.
– Слушай, мать, дай ребёнку пожить нормально и сама отдохни от компьютера. Знаешь, что с тобой скоро будет?
– Знаю, – тяжело вздохнула я, – от меня останутся только голова и один палец. Ладно, пошли попьём чаю, только быстренько. У них сейчас начнётся вечерний концерт, я должна это видеть.

Мишка лежал на диване и уныло смотрел в потолок. Я следила за вечерним мероприятием в лагере и взволнованно его комментировала. Отрядные телефоны благоразумно отключили.
– Стёпа, зачем ты сорвал с мальчика бейсболку и кинул её на землю? Вот сейчас получишь в ухо, а потом будешь ныть! Эй, мальчик, ты чего?! Он с тебя только бейсболку снял и положил её на травку, а ты… убери руки от моего сына, парень! Стёпа, держи удар! Слева заходи, слева! Эй, вожатые! Где вожатые? Блин, вожатая, ты куда его тащишь? А, на сцену! Стёпочка, ты будешь читать стихи или петь? Да что у них там со звуком? Миш, я не понимаю, что он поёт или читает? И почему в плавательной маске? Мишка, ты спишь уже, что ли? Ну что за ерунда, так с тобой за весь вечер и не поговорили…

Проснулся Мишка в холодном поту от воя сирены и звуков бомбёжки. И первое, что он увидел, – меня, надрывно подпевающую компьютеру: «Эх, дороги, пыль да ту-уман…»
– Что?! Что случилось? – спросил он осоловело.
– Война, Мишка. Война. Сегодня, 22 июня, в лагере День Памяти и Скорби.
– С тобой с ума сойдёшь! – Мишка сонно подполз к компьютеру. – И что у них там происходит под эту музыку?
– Утренняя зарядка, – я промокнула ночнушкой слёзы, – выстрел гря-анет, пуля ле-этит… Стёпа, сколько раз ты отжался? Раз… два… три? И это всё?

Когда полусонные дети отправились на завтрак, я сказала Мишке с чувством:
– Какой хороший лагерь, какой правильный! Я только что написала Стёпе письмо. Хочешь, прочитаю?

Мишка согласился неохотно, только из уважения.
– «Здравствуй, дорогой мой сын Стёпка! Не успела написать тебе до завтрака – проспала, потому что днём не было времени, – Мишка язвительно усмехнулся, – и я решила перемыть все полы ночью. Легла спать только в четыре утра, когда ровно 72 года назад началась Великая Отечественная война! – Мишка мученически возвёл глаза к небу. – Слышу, какие хорошие военные песни у вас звучат. Знаю, что сегодня у вас будут и военные игры. И какое счастье, что это только игры. Как говорила одна замечательная актриса в очень хорошем фильме: «Только бы не было войны!»
– Всё, хватит! – не выдержал Мишка. – Ты окончательно слетела с катушек. Будем тебя лечить.
– Как?
– Трудом, дорогая, на свежем воздухе.

Мишка договорился со знакомым режиссёром, меня пригласили на пробы и утвердили на роль в детективном сериале.

Трудились мы действительно на свежем воздухе – съёмки проходили за городом, на старом кладбище.

Ближе к обеду могилы нас уже совсем перестали смущать, и трое полицейских, актёры массовых сцен, развесили свои костюмы прямо на оградке одной из могил и нежились на солнышке, зарывшись головами в пластмассовые цветы.
– Ох уж мне эта массовка, – качала головой хорошенькая костюмерша. – Мужчина! Вы, да, вы, с усами, это же крест могильный, в конце концов! Снимите с него свою фуражку!
– А мне кажется, что такой ажиотаж вокруг его персоны, – молодой актёр, исполнявший роль убийцы, вчитался в надпись на кресте: – Сергею Семёновичу Клименко, 1932–2010 годы, очень даже нравится.
– Недавно снимали серию в сумасшедшем доме, – продолжала костюмерша, – так там массовка перемешалась с местными психами, они все попёрли в автобус, и я случайно одела двух сумасшедших в халаты врачей. Сколько радости у них было!

Четыре съёмочных дня я уходила из дома ещё до утренней зарядки в лагере и возвращалась за полночь, Стёпки не видела, писать ему не могла. А тут углядела у одного актёра планшет и бросилась его уговаривать:
– Дай комп на минуточку, только черкану сыну в лагерь письмо, он, наверное, истосковался там по мне!

Парень не смог отказать заботливой матери.

Выйдя на сайт лагеря, на скорую руку я похвасталась сыну, что вчера меня пленили, примотали к стулу, заклеили рот скотчем, и я мужественно дралась с захватчиком посредством ударов своей головой в его живот, а сейчас нахожусь на кладбище.

Через час мой телефон зазвонил, как помешанный. На экране высветился номер отрядного телефона, и это было очень странно, потому что из лагеря родителям обычно никогда не звонили.
– Наталия Юрьевна? – голос вожатой далеко не журчал, а скорее дрожал. – С вами всё в порядке?
– Мама! – трубку вырвал Стёпка. – С тобой всё хорошо?! Ты живая?!
– Малыш, – удивилась я. – Что у вас там за переполох?
– Ты написала, что тебя похитили и теперь ты на кладбище!
– Ну, да. Я же на съёмках сериала. А что тут такого?
– Блин, мама! – разозлился Стёпка. – Вот как раз про съёмки ты ничего и не написала! Что мне с тобой делать, на две недели нельзя одну оставить!

На следующий день после возвращения Стёпы из лагеря позвонил Мишка.
– Ну, как всё закончилось?
– Как и начиналось! – сказала я с досадой. – Он опять захватил комп и не хочет из-за него выходить. Ну, ничего, я подобрала ему новый лагерь, в Анапе, отправлю через две недели.
– Тоже с веб-камерами и, наверное, даже с три-дэ-изображением? – усмехнулся Мишка.
– Нет, обычный.
– Ну слава богу, и от Москвы далеко, и, главное, от любящей мамочки.
– В этом смысле я всё продумала, – успокоила я Мишку. – Поеду к сестре в Новороссийск, до лагеря час езды на автобусе, и если что – я уже там!