Мы ехали в самом обычном трамвае. Вдруг ни с того ни с сего трамвай остановился между остановками. Стоим. Немного подождали – движения никакого. Чего стоим? Кого ждём? Непонятно.

Самые нетерпеливые начали расследование и вскоре выяснили, что прямо на трамвайных путях заглох «жигуль», который, разумеется, не объедешь и через него не перепрыгнешь. Вопрос «чего стоим?» прояснился, но «чего ждём?» – остался открытым.

Пассажиры стали разговаривать с водителем «жигуля» – дескать, мужик, имей совесть, людям ехать надо. Но что толку от таких разговоров?
– Народ, я и сам бы рад ехать, – сказал водитель – только что поделать, если машина двигаться не желает?

Тут кого-то и посетила мысль, что если не может ехать, то надо поднять и отнести. В трамвайные вагоны заглянули гонцы и бросили клич:
– Мужики, кто есть, вставайте, выходите! Давайте рельсы от машины освободим!

Надо отдать должное сильному полу: на операцию по «спасению утопающих» вышли все, кто мог, никто не остался безучастным, в вагонах остались только старики, женщины и малые дети.

Картина маслом! Толкать машину не стали. Посовещавшись, мужчины облепили «жигуль» по периметру и под крики «раз, два, взяли!» дружно подняли автомобиль. Я в жизни не подумала бы, что машину можно так сноровисто и аккуратно поднять в воздух!

Но это ещё не всё. Мало было поднять и убрать с рельсов. Если просто снять машину с полотна и поставить рядом с трамвайными путями, она становилась непреодолимым препятствием для машин, двигавшихся по обычной дороге. И наши мужчины в своём рвении пошли дальше.
Под «раз, два, дружно!» периметр из людей с «жигулём» в центре двигался по всей дороге, через две дорожные полосы, к тротуару. Всё движение замерло. А мы, женщины, замерев, с гордостью смотрели на своих мужчин!

Так «жигуль» донесли до широкого тротуара и на него поставили – ровненько-ровненько и аккуратненько-аккуратненько. Водитель был очень благодарен за то, что мы избавили его от этой головной боли – машины посреди дороги. На тротуаре он уже не мешал движению и мог спокойно решать, как ему быть дальше.

Трамвай тронулся с места, мы поехали. И знаете, на душе было как-то спокойно, просто потому, что мы – смогли. Сами решили свою проблему, как могли, так и решили. И у всех, кто ехал в трамвае, было ощущение какого-то единства. Я до сих пор его чувствую.