Этим летом всё вроде бы складывалось хорошо. Она сказала, что в течение недели подъедет к нему. Но домашний телефон не отвечал, и никаких писем до востребования от Наташи тоже не было. Она могла приехать и прямо из экспедиции, не заезжая в Москву. Чем дольше он будет здесь поститься, тем сладостнее окажется их встреча. Но, может быть, она вообще не сумеет вырваться? А ведь он недельки через две уже на стены полезет. А если все двадцать четыре дня здесь провести одному? Ничего себе испытание, страшно подумать!

Когда он впервые попал в санаторий, его поразила тамошняя лёгкость знакомств с женщинами. Познакомиться здесь можно было очень быстро и без особых затруднений почти везде и в любое время дня.

В Крыму и на курортах Кавказа в то время нельзя было появиться на улице в шортах ни мужчинам, ни женщинам, однако в этом пуританстве возникали неожиданные бреши. Вот, например, очереди в общественные душевые. Мужские и женские отделения стояли порознь, и в женские, естественно, очереди были намного длиннее. Зато в мужскую кабинку под предлогом экономии времени можно было взять вместе с собой и партнёршу. Традиционной шуткой был задорный крик из мужской части очереди в женскую:
– Девочки, а ну, кто со мной? Очередь уже подходит!

Это всегда вызывало бурное оживление и смех:
– А у тебя мочалка-то есть? – отвечали балагуру.
– И мочалка, и всё, что полагается! – весело парировал мужичок.

В одну кабинку входили вовсе не из экономии, кассирши всё равно брали с двоих за два билета, правда, на руки давали всего один.

О лёгкости знакомств на курортах он слышал и раньше, но до конца им не верил. Сначала не мог сообразить, почему одиноко прогуливающиеся дамочки соблазнительного вида так часто спрашивают дорогу. Причём происходило это независимо от того, шли они навстречу ему или двигались в том же направлении.
– А вы не знаете, далеко ещё до санатория «Орджоникидзе»?
– Тут где-то недалеко был источник, я, по-моему, заблудилась.
– А в какую сторону автобусная остановка?

Он совершенно не знал необходимых в этих случаях ответных паролей, а были они очень простыми. Если дама «заблудилась», то нужно ей сказать: «Я и сам тут недавно (слово «недавно» здесь ключевое, поскольку даёт надежду на длительное знакомство) и не совсем уверен, что знаю дорогу наверняка, но давайте попробуем поискать вместе». Если же дама шла с ним в одном направлении и говорила: «Я, наверно, напрасно потянулась за вами, боялась одна заблудиться. Но вы так быстро идёте, вы такой сильный», – то отвечать нужно было так: «Ну, какие там мужчины сильные, вот женщины…» И далее разговор катился уже в привычном русле. Неоднократно и с особым чувственным придыханием повторявшиеся дамой слова «мужчины», «женщины» настолько обнажали их первичную сущность, что разговор, начатый после обеда, как правило, завершался утром. И чаще всего в постели.

Оторванные от привычных мест, от любопытных взглядов знакомых и соседей, полностью освобождённые от повседневных домашних забот женщины понимали, сколь быстротечен курортный отдых. Подогреваемые волнующими рассказами подруг по комнате, они с лихорадочной поспешностью окунались в омут любовных авантюр. Наиболее азартные дамочки заводили одновременно по два, а то и по три романа, организуя волнующие встречи по скользящему графику.

Часто одним из участников этого хоровода становился местный физкультурный работник, массажист или даже санаторный врач. Конечно, люди из «персонала» подходили только для тайных встреч. В ресторан с ними вместе не пойдёшь: у всех семьи, и появление местного мужчины с курортной дамой моментально стало бы известно его жене. Для ресторанов годились совсем другие партнёры. Кроме прочих достоинств, они должны были хорошо танцевать.

Но случались и настоящие, серьёзные романы. Сколько раз они с Наташей, заходя на железнодорожный вокзал, наблюдали сцены курортных прощаний... Слёзы, крики, почти истерики, бег за отходящим составом. Для многих, может быть, эти курортные встречи и были единственной настоящей любовью, первой и последней на всю жизнь.

Живя в большом городе, он ещё с юных лет привык не замахиваться на внимание сногсшибательных красоток, для этого у него не было ни эффектной внешности, ни достаточного количества денег на рестораны и развлечения. Он и на курорте поначалу мельком посматривал только на не слишком ярких девиц. В своё время мог привлечь какую-нибудь красотку только на пляже, благодаря высокому росту и спортивной фигуре, на которую наложили отпечаток годы тренировок. Быстро покрываясь загаром, он легко обращал на себя внимание, пройдясь десяток метров на руках по пляжному песку или самоотверженно играя в волейбол. Этим он выгодно отличался от большинства молодых людей – узкоплечих, сутуловатых, с намечающимся брюшком и неизменной сигаретой во рту.

Но столь удачно начинавшееся на пляже знакомство зачастую быстро увядало, стоило ему вечером прийти на свидание, надев скромную, видавшую виды одежду, а вместо ресторана пригласить очередную девушку на прогулку по набережной. Так что нередко до интима дело так и не доходило.

Санатории же представляли собой совсем иной мир, и там царили совершенно другие критерии оценки. Больше всего это напоминало эротический сон. Сначала он довольствовался тем, что судьба подбрасывала ему чересчур активных и озабоченных дамочек. Но потом, слегка расхрабрившись и став более уверенным в себе, и сам понемногу начал проявлять активность. Самые недоступные на вид женщины очень благосклонно реагировали на весьма незатейливые попытки знакомства.
– По-моему, мы с вами летели в одном самолёте. С тех пор я не могу найти себе места, испугался, что потерял вас из виду. Вы в каком санатории отдыхаете? – с таким вот избитым набором фраз можно было подойти к кому угодно.

У переговорного пункта на улице висело всего два телефонных аппарата, остальные находились в помещении. Но было так жарко, что внутрь заходить никому не хотелось. Даже в уличных кабинках было душно, и люди, разговаривая по телефону, придерживали ногой приоткрытую дверь. Поэтому разговоры их были слышны всем окружающим. Причём были эти разговоры на удивление однообразны: какая стоит жара, какое чудное море, почём на рынке помидоры и удалось ли уже купить обратный билет.
– Одно и то же, всё одно и то же! Сказали бы что-нибудь новенькое, – довольно громко и раздражённо произнёс занявший за ним очередь пожилой дядя.

И он, искоса взглянув на соседку, подхватил тему:
– Да, действительно, вот я, например, прочту по телефону свою новую поэму. Думаю, многим будет интересно её послушать, – и он потряс записной книжкой.

Соседка с интересом взглянула на него. Поощрённый этим, он почувствовал себя в ударе:
– А вот девушка, например, написала музыку к фильму. Видите, у неё в сумке партитура, она по телефону напоёт основную тему.

Соседка удивлённо вскинула брови:
– Как это вы догадались?
– А что, правда петь будете? – доверительно наклонившись к ней, спросил он.
– Нет, я насчёт фильмов. Вы прямо в точку попали, – она продолжала смотреть на него с изумлением.
– То-то я вас где-то видел, – начал он тоном завзятого приставалы.
– Только не портите впечатление, пожалуйста, – она слегка поморщилась.
– Тогда перейдём на нейтральные темы. Меня зовут Владимир.
– А меня Наташа.
– Наташа, я решил совершить благородный поступок и уступить вам очередь.
– Боитесь, что я, услышав вашу поэму, грохнусь в обморок?
– Нет, я уже передумал. Это будет не поэма, а роман.
– Конечно, курортный? – усмехнулась она.

Он не принял её шутки. Глядя ей в лицо, внезапно увидел в глубине её глаз какое-то свечение. Мягкая, но мощная волна прокатилась по его телу.
– Вам ведь нужно позвонить на киностудию и сказать, что не можете приехать, – сказал он.
– А вы действительно думаете, что я должна менять свои планы? – сказала она, не отрывая от него взгляда.

Внезапно все окружающие предметы потеряли ясность очертаний, даже орущий по телефону неприятный женский голос отодвинулся куда-то вдаль, да и само Наташино лицо потеряло чёткость, только огромные серые глаза продолжали пристально смотреть на него. Как под гипнозом, он едва слышно, боясь прогнать эти ощущения, сказал:
– По-моему, вы их уже поменяли.

Они, как заворожённые, не говоря больше ни слова, двинулись по направлению к набережной. Она была очень высокого роста, почти вровень с ним, однако в тот момент он не мог бы даже описать её фигуру, одежду, он видел только профиль и распущенные пепельные волосы. И ещё чувствовал её запах, смешанный с горьковато-пряным ароматом духов. Он не мог представить себе, что ещё каких-то десять минут назад вообще не знал о её существовании. Сейчас ему казалось, что они знакомы всю жизнь.
– Наташа, – начал он, ещё не зная, что скажет.

Ему просто хотелось, чтобы женщина посмотрела на него. Она, не дав закончить фразу, порывисто повернулась к нему, обхватила руками за шею.

…Он плотно обнимал её за талию, даже скорее не обнимал, а крепко держался, чтобы не упасть, такая слабость разлилась по всему телу. Никуда не хотелось идти, ничего не хотелось говорить, не хотелось двигаться и даже целоваться не хотелось. Они просто стояли, прильнув друг к другу, не шевелясь. Это было больше похоже даже не на первое свидание, а на прощание перед долгой разлукой.

Впереди у них были долгие-долгие годы встреч и разлук, но они об этом ещё не знали.
– Ты не представляешь, как я целый год дожидалась этой встречи, – каждый раз говорила она. – Я вижу тебя только летом и даже не представляю, как ты выглядишь зимой.
– А никак, – говорил он. – Я Дед Мороз наоборот. Кому интересно, как он выглядит и где отсиживается летом?

В первый их вечер он проводил её до дома, а на следующий день они сняли комнату и остались жить там до конца её отпуска. Она позвонила на студию, и ей разрешили на несколько дней задержаться. У него была ещё неделя. Он уехал вместе с ней в Москву, хотя, скорее всего, делать этого не стоило. Но и оставаться одному на курорте тоже невыносимо. Самое трудное было расстаться: им тогда ещё не приходило в голову, что можно встречаться почти каждое лето.

Он зашёл на почту. Девушка, повернувшись к нему спиной, долго искала его корреспонденцию. Вдруг обернулась, и в её руках он заметил, кроме своего паспорта, небольшое письмо. Непроизвольно протянул руку.
– Да не спешите вы так, – улыбаясь, сказала она. – Целый год все на юг рвутся, а приедут – и сразу же на почту бегут. Вот вам ваше послание, – она протянула конверт.

Наташа приезжала в понедельник. Жизнь снова обретала смысл.