СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Так не бывает Готовься, Пушкин, что-то будет
Готовься, Пушкин, что-то будет
01.10.2013 00:00
Победила сила любви

Готовься, Пушкин, что-то будетКак-то в нашем университете был объявлен творческий конкурс. Все знали, что я пишу стихи и прозу, поэтому основное творческие задание – спектакль – решили доверить именно мне. Я решила поставить ни больше ни меньше как «Евгения Онегина», слегка дополнив своими стихами. Их я превратила в реплики Пушкина. Александра Сергеевича я тоже ввела в пьесу и сделала героем, который наблюдает со сцены за хитросплетениями отношений Татьяны и Онегина и время от времени вставляет авторские ремарки.

Сыграть роль Онегина я уговорила первого весельчака и главного симпатягу нашего курса Костика Лаврова. Но он сразу поставил мне основное условие: Пушкина должна играть именно я. Как он выразился – чтобы его всю дорогу что-то вдохновляло и прикалывало. А вот на роль Татьяны сразу же выстроилась очередь.

Мои однокурсницы Марина, Катюшка и Таня бились за возможность объясниться в любви Онегину не на жизнь, а на смерть. Но всех их затмила Аллочка Аверина – первая модница и красавица курса. Она явилась на репетицию уже в готовом «Татьянином» платье с завышенной талией и кружевами, с локонами и почти без макияжа. Вошла и уверенно заявила: «Татьяну буду играть я!» Будучи по совместительству режиссёром постановки, я слегка опешила. Но Аллочка тут же жарко шепнула мне в ухо: «Ну ты же знаешь, как мне нравится Костик!»

Конечно, я всё знала. Аллочка буквально глазами его ела. Как тут было её не взять? На репетициях она произносила тексты с такой вызывающей откровенностью, что ребята, которые играли Ольгу и Ленского, постоянно мне твердили: «Наринэ, эта Ларина точно прижмёт нашего Онегина где-нибудь в тёмном уголке». Я тоже переживала из-за неистового темперамента Аллочки, но втайне надеялась, что победит сила искусства. Однако в итоге, как оказалось, победила сила любви.

Генеральный прогон спектакля назначили на вторник. Были приглашены все преподаватели и сам декан. Поначалу всё шло очень даже неплохо. Ольга с Ленским «отстрелялись», и тут началась заключительная часть со знаменитым письмом Татьяны Онегину. Аллочка, томно прикрыв глаза и кокетливо поигрывая локоном, начала читать своё признание. Онегин, по задумке, должен был находиться в тени (как бы в мыслях Татьяны), но тут Аллочка потребовала его пред свои светлы очи. Как она сама объяснила – для усиления эффекта.

И вот Татьяна начала: «Я к вам пишу, чего же боле…» Почему-то я занервничала. Внутренний голос говорил мне: «Готовься, Пушкин, что-то будет». Я поправила спадающий парик, пыталась изобразить одухотворённое лицо солнца русской поэзии. И сама не заметила, как Аллочка со вздымающейся грудью и раскрасневшимся лицом вдруг начала стремительное наступление на Онегина, повторяя бессмертные строки письма.

Поначалу Костик, как истинный Онегин, смотрел на приближавшуюся Татьяну равнодушно, но потом и он занервничал. Расстояние между ним и Аллочкой опасно сокращалось. Когда грудь Аллочки уже почти коснулась опешившего и попятившегося назад Онегина, а она сама в порыве страсти протянула к нему руки, Костик в панике начал оглядываться по сторонам, совершенно не зная, куда ему деться. Рядом находилась только я.

Внезапно Костик схватил меня, толкнул в объятия Аллочки, и та неожиданно впилась в мои губы страстным поцелуем, предназначавшимся явно кому-то другому.

Зал замер. Ленский с Ольгой, едва сдерживаясь от хохота, обнялись. Я была в шоке.

Затем наш деликатный декан отвёл меня в сторонку  и сказал: «Мой милый друг, спектакль прекрасен, ребята отлично справились, да и Пушкин вы потрясающий, но… Видите ли, мы находимся не в театре Романа Виктюка. Концовка слишком смела, поработайте над ней».

На конкурсе в течение всего действия пьесы я благоразумно находилась на безопасном расстоянии от Аллочки и Костика. Это был успех.

Из письма Наринэ Андроникян,
Москва


Опубликовано в №39, сентябрь 2013 года