Анечке повезло: её первая любовь была взаимной. Она познакомилась с Игорем ещё на подготовительных курсах при университете и повела себя, как настоящая «душечка». Хотела поступать на исторический, а из-за Игоря пошла на физмат.

Игорь был лучшим на курсе: настоящий гений, преподаватели на него надышаться не могли. А Анечка просто училась, для всех она была только его девушка, и ей это нравилось. Она даже не задумывалась о своей будущей профессии. Учительница в школе? Ну и ладно, всё равно, главное, что они вместе.

И Анечка, и Игорь были единственными детьми у своих родителей. Единственными и любимыми. Родители Анечки, люди простые, выбор дочери очень даже одобряли. Родители Игоря тоже очень хорошо относились к Анечке: по улице с ней пройти не стыдно, нрава девушка лёгкого и спокойного, хотя и не очень хозяйственная. Разве что мама Игоря считала Анечку немного избалованной.
– Игорьку бы кого-нибудь попроще, чтобы больше не о себе, а о нём заботилась. Пусть будет некрасивая, но добрая! Хватит того, что Игорёк у нас красавец.

Но прямо всё это не высказывалось, потому что у интеллигентных людей так не заведено.

Между Игорем и Анечкой тоже не было никаких сопливостей – всех этих объяснений в вечной любви, клятв верности и обещаний. Всё и так было понятно, зачем лишние слова?

Семьи были не очень похожи, но поскольку дети встречались уже более пяти лет, то подружились и нередко проводили время на даче, приглашали друг друга на дни рождения или, к примеру, на майские.

Учёба подходила к концу, но Анечка по обыкновению ни о чём не волновалась. Что ещё делать после учёбы, как не выходить замуж, рожать и воспитывать детей?

И вот однажды Игорь сказал:
– Нюсь, приходите завтра к нам.
– А что за повод?
– Завтра узнаешь, – и заговорщицки посмотрел на девушку.

Анечка передала приглашение родителям.
– Ну, наконец-то, созрел, а я уже начинала бояться, – сказала мама.

На другой день оба семейства сидели за праздничным столом. Отец Игоря поднял бокал и сказал:
– Мы собрали вас, чтобы сообщить о радостном событии. Мы долго к нему шли и готовились, но не хотелось бежать впереди паровоза, раньше времени зря болтать. И вот сегодня, когда всё уже готово, я хочу сделать заявление.

Он выдержал театральную паузу. Аня зарделась, а её родители радостно напряглись.
– Итак, можете нас поздравить: через две недели Игорь уезжает в Америку!

Однако Анино семейство с поздравлениями не спешило, они просто сидели с выпученными глазами и вытянутыми физиономиями. Первым очнулся Анин отец.
– В какую ещё Америку?
– Его пригласили стажироваться в университет в Калифорнии, представляете? Совершенно бесплатно! Они даже дорогу оплачивают. Мы посылали его работы, и их оценили по достоинству!

Аня вскочила и выбежала из комнаты.
– А в чём дело? – спросил отец Игоря.
– В чём дело? – заорал отец Ани. И, не стесняясь в выражениях, высказал всё, что накипело.
– Послушайте, давайте оставаться цивилизованными людьми, – попытался перевести диалог в интеллигентное русло хозяин дома. – Вы же прекрасно знаете, что наш сын никогда не обманывал Аню. Он ей ничего не обещал!

Дальнейшее описывать не имеет смысла. Скажу лишь, что за разбитое в прихожей зеркало семейство Ани так и не заплатило.

Аня не поссорилась с Игорем. Они по-прежнему встречались, как ни в чём не бывало, будто никто ничего ей не говорил и никуда Игорь не уезжал. Родители не могли понять, что с ней творится.

А после его отъезда просто легла на кровать и лежала целую неделю, глядя в стену и совершенно ни на что не реагируя. На седьмой день мать не выдержала и силой отволокла дочь к врачу, который посоветовал отправить девушку в санаторий подлечить нервы.

В санатории Анечка прожила полгода: ну никак невозможно было её раньше забрать. Мать, каждую неделю ездившая навестить дочку, выплакала все глаза. Её весёлая легкомысленная красавица превратилась в бесцветную моль, которая не только никогда не смеялась, но даже и не грустила. Единственное, что могло бы привести её в чувство, – это весточка от Игоря. Но с момента отъезда от него не пришло ни одного письма.

Потом её кое-как по знакомству пристроили на работу в Комитет госстатистики. Она безропотно туда ходила, тихо сидела за своим компьютером, потом возвращалась домой, ужинала и укладывалась в постель с очередной книжкой. И это были не детективы, любовные романы или, прости господи, «духовные практики». А серьёзные психологические, медицинские труды, исследования по астрономии и генетике, математике и биологии. Не забывайте, она была девушка умная, не на филфаке училась.

Анечка не красилась и носила одни и те же джинсы, пока они не истирались до дыр. Мать плакала ночи напролёт, а отец начал попивать. Когда-то вполне благополучная семья тихо катилась под откос.

Шло время. И уже никто не мог понять, сколько Анечке лет. Можно было, конечно, напрячься и подсчитать, в каком году она окончила школу, но, глядя в её стёртое лицо, самые добрые люди не задумываясь давали ей не меньше 35.

Говорят, в юности раны затягиваются быстро, но Анечка росла, как дорогое тепличное растение, и первый же неласковый ветер пригнул её к земле так, что казалось, она никогда не захочет поднять голову к солнцу.

Но случилось чудо. С чего ей пришло в голову записаться на йогу, непонятно. Родители уже смирились с безрадостной судьбой дочери, не было никакой задорной подружки, которая пыталась бы вернуть её к прежней жизни, – просто сама пошла и записалась.

Там она познакомилась с программистом Алексеем, немолодым, некрасивым, немодно одетым да к тому же глухонемым. Познакомилась и полюбила. Аня приоделась, стала снова краситься и выучила язык жестов. Потом заставила Алексея приодеться и постричься. А потом попросила у папы денег и махнула в Москву. У отца были сбережения, которые он ещё не пропил. Родитель так обрадовался дочкиной перемене, что отдал всё без остатка, не спрашивая, зачем и почему.

А Анечка открыла в столице свою компьютерную фирму, обслуживающую людей с ограниченными возможностями по здоровью, куда на работу через соцзащиту привлекала только глухонемых, благо никакого барьера в общении с ними у неё не было. И бизнес оказался таким успешным, что они с Алексеем купили себе квартиру в Беляеве (район Москвы. – Ред.) и даже деньги домой родителям посылали.

Но хэппи-энд будет неполным, если не знать, как сложилась жизнь у Игоря. Спешу вас обрадовать: конечно же, плохо! Удержаться в Америке он не смог. После стажировки вернулся домой, в родной университет, где его приняли с распростёртыми объятиями, как гения со шлейфом стажировки в Штатах. Но зарплата в наших вузах, сами знаете, не разгуляешься, а подрабатывать репетиторством Игорь считал ниже своего достоинства. Поэтому личная жизнь не складывалась.

Пытался ли он встретиться с Анечкой? Конечно, да! Пока она была в городе, её родители и друзья не давали ему ни единого шанса, но потом, когда уехала, достал-таки её в Москве.

Казалось, что ему было надо? И время уже ушло, старая любовь заржавела, и девушка, как говорится, занята. Может, он думал с её помощью зацепиться в столице? Рассчитывал, что она увидит его и упадёт в объятия со слезами радости и благодарности? А может, это я цинично злобствую, а он на самом деле просто любил её все эти годы и хотел вернуть потерянное счастье? Не знаю, врать не буду, интервью у него не брала.

Знаю только, что ничего у него не получилось. Пришёл к ней (и кто адрес-то дал?), но дома застал только Алексея. И не смог Игорь с ним договориться, потому что английский знал, а язык жестов – нет. И забыл одну очень важную вещь: многие глухонемые хорошо умеют читать по губам. Ну вот, он Алексея не понял, а Алексей его – очень даже неплохо. Так что Игорь уже через пять минут лежал на асфальте у подъезда и утирал расквашенный нос.

Оказывается, знание английского не всегда помогает наладить конструктивный диалог.