СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Мелочи жизни Как хотите, но мы должны подружиться
Как хотите, но мы должны подружиться
13.10.2013 00:00
Есть люди, которые не знают священных слов «Бамбарбия киргуду»

Как хотите, но мы должны подружитьсяТо ли неожиданно холодный сентябрь, то ли пустяковая размолвка с дочерью, то ли незаслуженная нахлобучка от директора или же всё это вместе стало причиной того, что с Татьяной Викторовной случилась тихая истерика.

– Мне пятьдесят лет. Я не глупа, доброжелательна, умею себя вести в любой компании. А у меня нет друзей. Не с кем посекретничать, походить по магазинам, некому поплакаться. Некого даже пригласить на день рождения! – тонким голосом говорила она и раскачивалась взад-вперёд, зажав ладони между коленями.
– Танюшенька, ну что ты, – утешал встревоженный муж, – как это нет друзей, а Шурик с Маринкой?
– Да, Шурик с Маринкой. И всё. Толяша, неужели ты не чувствуешь этой пустоты, что нас окружает?
– Котёнок, у тебя ведь есть подруги на работе. Пригласи их, познакомимся поближе, коньячку выпьем.
– Очень нужно, чтобы весь университет знал, какие у нас мебель и посуда. Одни мы, одни…

Из своей комнаты вышла Настя.
– Мам, пап, что случилось?
– Потом, потом, – замахал руками отец.

Отпоив жену корвалолом и уложив её спать, Анатолий Григорьевич рассказал дочке о причинах маминого срыва.
– Мало друзей? – переспросила дочь. – А сколько их должно быть? Вот у меня, например, одна Лера. Это если про реал говорить, в интернете-то «френдов» полно.
– Ты это ты, – вздохнул папа, – а у нас знаешь, сколько друзей было! Дня не проходило, чтоб хотя бы не созвонились. На выходные обязательно у кого-нибудь собирались. Анекдоты, книжки, споры о политике… У Алика был «Запорожец», а у Борьки – целый «Москвич»! Осенью по грибы всей компанией, а летом – с палатками в Крым. Мужики рыбу ловят, девочки супчики из концентратов варят. А песни у костра? Как Размик на гитаре играл!

Анатолий Григорьевич помолчал.
– А в девяностые как сообща выживали? Да мы бы пропали друг без друга! Зарплату по полгода не платили. Люда в отделе кадров на чулочной фабрике работала, всех мужиков носками снабжала. А мне как-то зарплату майонезом выдали, целых два ящика, – сокровище! Каждой семье по три баночки досталось.
– Ты что, просто его роздал?
– Ну да, – не понял Настиного удивления папа. – Мы всем делились. Риткина мама в бакалее работала, крупами нас обеспечивала. Борька с подсобного хозяйства на заводе яйца и подсолнечное масло поставлял. Хуже всех приходилось Нонне и Вене Долецким, они были какие-то неприспособленные, что ли. Венька уролог, а она в клубе концертмейстером. Помню, Алик звонит: «Заезжал к Долецким, у них в холодильнике только банка томатной пасты и полбуханки хлеба на четверых. Надо что-то делать». А я как раз на рынке свиную голову отхватил. Испекли щековину – с чесноком, перчиком, язык проглотишь – и поехали с твоей мамой к Долецким. А там уже дым коромыслом! Все наши подтянулись – картошки им навезли, лука, квашеной капусты.
– Лихие девяностые, – глубокомысленно изрекла девушка.
– А мы тогда и не догадывались, что они лихие, – пожал плечами Анатолий Григорьевич. – Просто жили. Живые деньги водились только у Бори, он стоматологом был, и у Оксаны, она в парикмахерской работала. Они всех выручали.
– Под проценты?

Отец всплеснул руками.
– Настя, да ты что? Какие проценты, мы же друзья!
– И куда же эти ваши друзья подевались?
– Разъехались. Рословы на Дальний Восток укатили. Зинченки, Серёжа и Оксана, в Канаде пристроились. Жанна с Борькой – в Нью-Йорке. Герка и Рита – в Германии. Размик и Наира в Армению вернулись. Долецкие – в Израиле. А Белла с Аликом – вообще в Австралии.
– А почему вы не общаетесь?
– Сначала переписывались, перезванивались. А потом как-то… Не знаю, потеряли друг друга из виду. Я Тане пообещал поискать их адреса, а теперь думаю: ничего не выйдет, наверняка все сто раз переехали.
– Пап, ну кто в наше время пишет письма? Надо искать в интернете, потом свяжемся по скайпу, и общайтесь на здоровье.
– Да откуда им в этом интернете взяться, они же не знаменитости какие-нибудь. Кто о них напишет?
– А социальные сети на что?
– Если я знаю своих друзей, то им там точно делать нечего. Эх, Настюша, как мы дружили! Вы, нынешние, о такой дружбе и понятия не имеете.

Отец оказался прав. Ни у кого из старых друзей не было страничек на популярных сайтах. Уже и по-английски их фамилии набирали – ноль. Спать легли расстроенные.

Проснулся Анатолий Григорьевич оттого, что его теребили за плечо. Прижав палец ко рту, Настя поманила за собой.
– Что стряслось? – спросил он, выходя на кухню и зевая. – Четыре утра.
– Имена детей ваших друзей помнишь?
– Детей… Так. У Шварцев – Аня. Мы её с Геркой из роддома забирали. Представляешь, цветов не могли достать, её угораздило под восьмое марта родиться. Так Герка купил горшочек с перчиками-«огоньками». Весь роддом ржал. А Ритка…
– Утонем в Шварцах, – заныла Настя, – слишком распространённая фамилия. Ещё думай.
– Левины, Ивановы, Гуревичи, Зинченки… О! Добровейны!
– Посмотрим. Дети есть?
– Старшая у Бори с Жанной – девочка Кира. Да, точно, Кира. Младший – мальчик. А вот как его звали-то?
– Начнём с Киры, – выпалила, барабаня по клавишам, девушка.

Через два дня, ранним субботним утром, Настя зашла на кухню, отхлебнула из маминой чашки кофе и небрежно спросила:
– Жанна Добровейн на связи. Будешь говорить?
Татьяна Викторовна склонила голову набок, скептически прищурилась:
– С Жанной Добровейн? Что-то я звонка не слышала…
– А она не по телефону, а в скайпе, – улыбнулась, дочь. – И услышишь, и увидишь.
– Жанку?
– Ну да. Иди в мою комнату. Ждёт же человек.

У Татьяны Викторовны задрожал подбородок. Она тяжело поднялась с табурета и медленно вышла из кухни. Через несколько секунд в малогабаритной квартире раздалось ликующее: «Жанка!» – «Танюха!»

Ноутбук на три часа был заблокирован намертво. А когда маму с папой удалось оттащить от монитора, Настя снова связалась с полноватой, но очень милой кудрявой Кирой Добровейн.
– Кира, предков надо снова воссоединить. Не знаю, как твои, а мои очень по друзьям скучают. Мама вообще в депресняк впала.
– Мои тоже. Когда я сказала, что на меня дочка Авершиных вышла, мама даже расплакалась. Что нужно делать?
– Я ведь младше вас всех. Мне лет пять было, когда вы свалили, а ты должна их помнить.
– Помню отлично. Дядя Алик и тётя Белла в Австралию уехали. Тётя Оксана и дядя Серёжа Зинченко, можно сказать, рядом живут, в Канаде. Правда, мы давно не виделись.
– Да ты не взрослых вспоминай, а детей. Взрослых я по всем сетям пробила, никого нет. А дети должны где-то зарегистрироваться.
– Это ты здорово придумала! – воскликнула Кира. – Значит так, у Левиных дочь Юля. Мы с ней вместе к репетитору по английскому ходили. У Манукянов сын Феликс, самолётами увлекался…
– С них и начнём, – скомандовала Настя. – Ты берёшь на себя Юлю, а я Феликса.

Через два месяца удалось связаться со всеми. Тяжелее всех пришлось действительно со Шварцами, которых к тому же угораздило дать дочери самое распространённое в мире женское имя Анна. В любое время дня и ночи взрослые дети в пяти разных странах тянули своих родителей к компьютерам и показывали фотографии: «Вот, ещё одна Аня Шварц с родителями. Смотри, не они?»

А через полгода все съехались в старый любимый родной город. «Неприспособленный» Веня, ставший ведущим врачом урологического центра Израиля, и поднявшийся на стройматериалах Размик помогли с деньгами на поездку Левиным, которые умудрились в сорок восемь лет родить двойню.

Сколько было слёз, и смеха, и радостного изумления, и обязательного «А вы помните?» Помянули рано ушедшую Нонну. И как обрадовались, когда узнали, что Авершины все эти годы ухаживали за могилами, где покоились родители уехавших. Ни одну не запустили, не дали «толкнуть как бесхоз».

Когда вся дружная компания собралась в кафе, то первый тост подняли не за встречу и даже не за дружбу, а за детей, которые их всех снова собрали.
– Спасибо ребятам, – говорила, блестя повлажневшими глазами, Татьяна Викторовна. – А главное, что, какими бы вредными они иногда ни были, так нас понимают.
– Притом что сами дружить не умеют, – грустно заметил поседевший Размик.
– У нас есть приятели среди местных, – разглагольствовал физик Гера, – но это именно приятели, коллеги, а не друзья.
– Конечно, – поддерживал его канадец Серёжа, – ну разве поговоришь по душам с человеком, для которого священные слова «Бамбарбия киргуду» или, к примеру, «Какая гадость эта ваша заливная рыба» – пустой звук.
– А мы с Аликом по грибы ходим, – встряла Белла. – У них в Австралии вот такенные грузди растут. Так местные на нас как на людоедов смотрят, считают, что грибы можно только в супермаркете покупать. А помните вылазки всей бандой в лес?

А в это время самая младшая и самая деловая Настя собрала вокруг себя на террасе кафе молодое поколение.
– Так, народ, как хотите, но мы должны подружиться. Чтобы было как у наших предков. Я беру на себя Крым, классное место знаю – на тридцать километров никого вокруг, только бакланы и пограничники.
– Чтобы к вам в Крым попасть, нужно половину земного шара облететь. А Владивосток как раз посерединке между всеми нашими странами, – авторитетно заявила Ульяна Рослова, – по Золотому мосту погуляем, на сопках пофоткаемся, икрой объедитесь!
– А на следующий год ко мне в Израиль, – выпалил долговязый Илья Долецкий. – Моя девушка экскурсоводом работает. Покажет такие места, обалдеете.
– О деньгах не волнуйся, – проговорила негромко деликатная Кира Добровейн. – Мы все работаем, да и родители подкинут, если что.
– А у меня и дома друзей хватает, – бухнул несколько высокомерный американец Лёва, очень гордящийся тем, что его пригласили стажёром на телеканал «Си-эн-эн».
– Какие там, на фиг, друзья? – отрезала Настя. – Что у нас может быть общего с людьми, которые не знают, кто такая Алиса Селезнёва, и даже не улыбнутся, если им сказать «Щас спою!»?

Виталина ЗИНЬКОВСКАЯ,
г. Харьков, Украина

Опубликовано в №41, октябрь 2013 года