– Как странно, – говорит, – мама у меня родилась в Архангельске, а папа – местный. Мама мечтала быть похороненной у себя, на Севере, а папа – здесь, под Москвой. А оказалось, мама – вот она, а папа лежит в Архангельске.
– Парадокс.
– Вся наша жизнь состоит из парадоксов. Хочешь, историю одну расскажу?
– Парадоксальную?
– Разумеется.
– Началась она ещё в советские годы, когда к нам в столицу на учёбу приехал молодой и очень симпатичный иракец. Мало того что симпатичный, он принадлежал к весьма зажиточной семье. Его дядя занимал очень высокий пост в правительстве страны, а тётя имела собственный торговый центр в Багдаде.

Молодой человек познакомился с русской девушкой, москвичкой и, оканчивая институт, сделал ей предложение. Со временем у них родились две девочки-погодки с огромными карими глазами, как у отца, и белой кожей, как у мамы. Отец девочек всю жизнь считал себя мусульманином, хотя и не очень ревностным, и был глубоко порядочным человеком. Потому он учил своих детей не столько основам веры, сколько основам нравственности. Мама, полностью соответствуя определению «советский человек», религиозными вопросами не интересовалась совершенно и больше беспокоилась о земном.

По окончании института отец перешёл на дипломатическую работу, и семья отправилась кочевать по миру, всё больше по странам Ближнего Востока. Поскольку воспитанием девочек занималась мама, то она настояла, чтобы дети учились в русских школах при посольствах России. Так было и в Сирии, куда они попали, когда девочки уже учились в девятом классе. Несмотря на разницу в возрасте, обе ходили в один класс.

И вот однажды в школе во время перемены они услышали непонятную, странную музыку. Какой-то тихий голос пел под гитару о чём-то таком, что заставило сестёр остановиться и прислушаться. Они стояли, как очарованные, и не понимали, что с ними происходит.

Магнитофон находился на преподавательском столе и принадлежал учительнице биологии.
– Мария Ивановна, кто это поёт?
– Это иеромонах Роман поёт свои песни о Христе.
– А что значит «иеромонах» и кто такой Христос?
– Как бы это вам объяснить…

Мария Ивановна, женщина умная, прекрасно понимала, что преподаёт она в Сирии, где мусульман – большинство. Но когда девочки умоляли её дать послушать им песни отца Романа, она не могла отказать.
– Мы с сестрой слушали эти песни тайком, фактически под одеялом, – вспоминают они сегодня. – Очень часто не понимали, о чём поёт этот голос. Пытались додумывать смысл непонятных слов. Со временем узнали, что у Христа была мама и её звали Мария.

Однажды они пришли попрощаться с одноклассницей из Болгарии, родители которой переезжали к новому месту службы. Как обычно при переездах, всюду в комнатах громоздились ящики с вещами. Окна без штор, голые стены. И только одна маленькая цветная картинка на обоях останавливала на себе взгляд.

– Кто это? – спросила одна из девушек, показывая на картинку. – Какая-то женщина с ребёнком.
– Это Младенец Христос и Его Мама.
– Правда? Это Его Мама? Вы же уезжаете… Не могли бы вы нам её подарить?
– Давайте так: вы помогаете нам грузить вещи, а мы оставляем вам эту картинку.

Они до сих пор вспоминают, как полдня помогали перетаскивать тяжеленные ящики и даже пытались двигать большой диван. Но теперь у них имелась картинка с изображением Мамы Того Самого Христа, о Котором пел проникновенный голос человека по имени иеромонах Роман. Открытка стала частью тайной жизни, с которой сёстры соприкасались исключительно поздними вечерами, перед тем как уснуть.

Учёба в школе подходила к концу, и на семейном совете было решено, что девушки отправятся в Москву, чтобы учиться в архитектурном институте. Окончив институт, они должны были вернуться в Ирак, на родину отца. Там уже подрастали их женихи и одновременно двоюродные братья, дети того самого дяди-министра.

Конечно, студенты МАРХИ не могли не обратить внимание на двух красавиц с яркими восточными чертами. Но все ухаживания оказывались тщетными, девушек интересовало другое. Оставшись без родительского контроля, они первым делом отправились в церковь. Сперва просто приходили на службы в полюбившийся им храм, потом, познакомившись со священником, попросили подготовить их к крещению.

Батюшка, с которым Господь свёл сестёр, поначалу очень удивлялся необычному звучанию их иракских имён, а потом принялся готовить студенток к таинству. Так через месяц наша Церковь приросла ещё двумя христианками с многообещающими именами – Вера и Надежда.

Я не в курсе, окончили они МАРХИ или нет, знаю, что через несколько лет девушки тайком от родителей ушли в один из подмосковных женских монастырей. Но место, которое действительно принадлежит тебе и только тебе, всегда приходится искать. Так вышло, что через некоторое время сёстры с несколькими другими послушницами оказались в Нижегородской области, в какой-то Богом забытой деревне, где жили чудом сохранившиеся бабушки.

Наступила осень, не за горами была и зима. И бабушки сделали для себя открытие: монашки, поселившиеся в их деревне, не имеют понятия о том, как делаются заготовки на зиму. Они, жительницы городов, уверены, что булки хлеба сами по себе вырастают на деревьях. Сердобольные старушки принесли им овощей, показали, как нужно рубить и квасить капусту, солить грибы, кабачки и помидоры, как хранить картошку. Помогли утеплить дом и заготовить дров на зиму.

– Если бы не эти добрые женщины, неизвестно, как бы мы пережили ту зиму, – вспоминала одна из сестёр.
А потом им рассказали об отце Феодосии и монастыре, в котором он служил игуменом.

Услышав знакомое имя, я переспросил:
– Это о нашем отце Феодосии?
– Да, батюшка, о моём старинном духовнике. И ты знаешь, что отец Феодосий молится о тебе и давным-давно ждёт в гости.
– Прости, вся эта повседневная суета…
– Ладно, слушай дальше. Сёстры приехали к отцу Феодосию и стали проситься к нему в монастырь. И тогда он поставил условие: если они целый год проживут в той глухой деревушке в Нижегородской области, то по окончании срока имеют право приехать к нему в монастырь.
– Они выдержали?
– Да. Иначе как бы я узнала историю двух православных монахинь, детство и юность которых прошли на Востоке, среди мусульман?

В них столько энергии, везде успевают: шьют, вышивают, реставрируют старые иконы. Но самое удивительное в сёстрах – это их глаза, они так и светятся счастьем.

Незадолго до Пасхи в монастырь по приглашению архимандрита Феодосия приезжал отец наших Веры и Надежды. Принимали его по высшему разряду, показали монастырь, познакомили с насельниками. Потом он ещё долго разговаривал с дочерьми и отцом наместником. Он примирился с судьбой своих девочек и, прощаясь, сказал отцу Феодосию: «Теперь, благодаря знакомству с вами, я спокоен за будущее моих дочерей».

Такая вот история, батюшка. Отец Феодосий, зная, что я собираюсь сюда на Радоницу, снова зовёт тебя в гости. Конечно, путь неблизкий, но уверяю, ты не пожалеешь.

Сколько лет я мечтаю съездить к батюшке в монастырь. Хочется побывать в великолепном храме, возрождённом отцом Феодосием, помолиться среди отреставрированных икон XIV и XV веков. А какие у них плащаницы, расшитые натуральным жемчугом! Только такая же красота имеется и в наших местах, и чтобы всё это видеть, нет нужды уезжать из дома.

Но теперь я знаю о другой драгоценности монастыря, которую нужно ещё поискать.

За свою жизнь я видел множество глаз: вдумчивых, печальных, весёлых, пустых – самых разных. Но счастливых почти не встречал. Только один раз в женском монастыре Рустово, что в Черногории. Я тогда спросил инокиню, совсем ещё молодую девушку:
– Трудно быть монахом?
И услышал в ответ:
– Что вы! Быть монахом – это радость! – и она улыбнулась.

Знаете, ради такой улыбки и таких глаз стоило лететь в Черногорию.

Пока они горят – стоит ехать. Счастливые глаза – это такая редкость.