В камчатскую глубинку телевидение пришло лишь в ноябре 1975 года – как подарок ко дню Великой Октябрьской социалистической революции. Всего один канал, но и на том спасибо. С Юрием Александровичем мы пересекали Атлантику на бальсовом плоту «Кон-Тики» и папирусной лодке «Ра», продирались через тропические джунгли, бродили по древним руинам исчезнувших цивилизаций… А однажды, в 1977 году, попали в гости сами к себе – в наше старинное село Мильково, на строительство этнографического музея.

Здание в виде четырёхконечного креста с высоким куполом посередине возводилось без единого гвоздя из толстенных лиственничных брёвен. Так строили шатровые церквушки и часовни русские казаки-землепроходцы в эпоху освоения Сибири. Стройкой заправлял недавно обосновавшийся в наших краях художник, краевед и энтузиаст Михаил Угрин. «Часовенка», как сразу окрестили будущий музей мильковчане, была почти готова, оставалось покрыть крышу лемехом – фигурными дощечками, которые укладываются как черепица. Видим в кадре такую картину: энтузиаст сидит на крыше, поигрывает топориком, лицо загорелое, голубые глаза сияют, льняные кудри и окладистая борода вьются по ветру – ни дать ни взять добрый молодец из русских сказок! И комментирует на телекамеру свои действия. Вот это был подарок уже от самого Сенкевича.

В конце девяностых, получив, наконец, «свободу слова», многие российские СМИ тут же приказали долго жить. Но наша «районка» как-то ещё трепыхалась и даже перешла на компьютерное производство благодаря выигранному гранту. А нынешней весной, к слову, отметила своё 90-летие. Но сами журналисты работали дедовским способом, не имея даже простенького диктофона и фотоаппарата, а только авторучку и блокнот. Да и тот делали сами. Это очень просто: берёшь ученическую тетрадь в дерматиновой обложке, хрясь её пополам типографским резаком для бумаги – и готовы два отличных блокнотика.

Так вот, звонит главному редактору управделами районной администрации и сообщает, что сегодня через Мильково на кальдеру вулкана Узон проедет Сенкевич с киносъёмочной группой. Он намерен посетить лишь этнографический музей, а пресс-конференцию ему давать некогда.
– Говорят, – конфиденциально шепнул в трубку управделами, – Юрий Александрович не жалует журналистов. Так что сумеете поймать и разговорить его – ваше счастье. А я вам нашего специалиста по связям с общественностью и СМИ подгоню. Для солидности.

На том и порешили. Кого бросать на амбразуру – такой выбор перед редакцией не стоял, я была единственным штатным корреспондентом. Сунула в карман писчебумажные принадлежности, украдкой перекрестилась (а ну как и впрямь шуганёт нас Сенкевич куда подальше!), и мы с пресс-секретарём отправились на задание – «ловить» знаменитость, полные решимости, если потребуется, сидеть в засаде хоть до ночи.

Шли молча. Попусту болтать не хотелось – волновались, как вчерашние детсадовцы 1 сентября, когда первый раз в первый класс. Или как гладиаторы: «Идущие на смерть приветствуют тебя, Цезарь!» Всякая белиберда лезла в голову, поскольку знаменитости в нашу глушь забредали нечасто, а журналистов жаловали и того реже. Откуда же было знать именитому гостю, что мы с коллегой ни разу не замарали профессиональную честь желтизной!

Требовалось сосредоточиться, и я стала вспоминать почти детективную и в чём-то даже авантюрную историю строительства музея, которую услышала от отца. В семидесятых он работал вторым секретарём райкома КПСС, и курировать эту стройку поручили ему. Зачинщик Михаил Угрин, немало похлопотав, сумел-таки убедить партийное руководство района в крайней необходимости в Милькове объекта культурно-исторического назначения. Мол, от вас нужны только «добро» и лес, а остальное, в том числе и проект, он берёт на себя. «Добро»-то дали, ведь история Мильковского района связана с такими громкими именами, как Владимир Атласов, Витус Беринг, Степан Крашенинников, Карл Дитмар, Георг Стеллер, Владимир Арсеньев – да всех и не перечислишь… Но когда дошло до дела, понадобился, конечно, не только лес, но ещё и бетон для фундамента, и кирпич для печки, и рабочая сила, и много чего ещё. А на какие шиши, если строительство музея в бюджет не завёрстывалось и в обозримом будущем не планировалось? К тому же первый секретарь обкома, мужик крутой и бескомпромиссный, открытым текстом пообещал нашим первым лицам:
– Потратите на свои «хотелки» хотя бы сотню бюджетных рублей – сядете.

Вот тогда-то и был изобретён метод под названием «народная стройка». Звучит красиво, а суть заключалась в том, что все промышленные предприятия района фактически обложили данью: геологи везли для будущего музея рудстойку, строители – сэкономленные бетон и кирпич, лесообработчики – брёвна и доски. Каждое предприятие «трудоустроило» у себя по одному-два человека, занятых на стройке, чтобы они на законных основаниях могли получать зарплату.

«Наверху» заподозрили неладное, и в Мильково зачастила ревизионная комиссия. Там работали отнюдь не вислоухие дурачки, однако никакого компромата им нарыть не удалось: по документам всё сходилось тютелька в тютельку. Комиссию изощрённо водили за нос целый год, но как именно хитроумным изобретателям «народной стройки» удалось обмануть ревизоров – этого мы уже никогда не узнаем.

«Даст чёрт моду, а сам в воду» – это не про наше тогдашнее руководство сказано. Когда стройка завершилась и музей, директором которого стал Угрин, заработал, к нам потянулись ходоки из соседнего Быстринского района со слёзной просьбой поделиться необычным опытом. Наши не стали заводить рака за камень, научили всему – и рыбку съесть, и сковородку не помыть. То есть и для людей сделать что-то доброе без копейки из бюджета, и ревизоров вокруг пальца обвести. Вскоре и соседи отстроили у себя музей в старинном стиле шатровой церкви. Тем же методом в Милькове был возведён со временем целый музейный комплекс, который официально стал этнокультурным центром камчадалов и визитной карточкой райцентра.

В этом легендарном красивейшем месте на окраине села мы и надеялись встретить знаменитого путешественника и ведущего популярной телепередачи. Юрий Александрович был уже там, внутри «часовенки», и дотошно осматривал богатую коллекцию экспонатов. В тесноватых залах, заставленных витринами, телевизионщики с громоздкой аппаратурой не поместились, и операторы снаружи просовывали в низенькую дверь мохнатые микрофоны, похожие на корабельные швабры, а по жухлой траве змеились чёрные шнуры кабеля. Поодаль почтительно переминались с ноги на ногу глава района Сергей Андреевич, ещё нестарый представительный мужик, и его молодой заместитель. Оба – как ожившие манекены из модного бутика: причёски волосок к волоску, только что из парикмахерской, стрелками брюк впору бриться, а на сверкающие ботинки лучше не смотреть, чтобы не ослепнуть. И благоухание французского парфюма на всю округу. Мы вполголоса поздоровались и выстроились в линеечку: «манекены», немолодой седовласый пресс-секретарь и я, рефлексирующая «акула пера». Стали ждать.

Через несколько минут на пороге «часовенки» появился Юрий Александрович в неизменной полотняной кепочке, толстом свитере и джинсовом жилете с многочисленными карманами. На ногах – пожилые туристские чёботы. Всё просто и демократично, как и подобает путешественнику. От него так и веяло ветром странствий, пылью дальних дорог, морской солью, пряными травами степей, снегами горных вершин. Наверное, так пахнет истинная свобода. Судя по всему, мэтр пребывал в прекрасном расположении духа. Во всяком случае, выражение внимательных озорных глаз не предвещало грозы. И мы с громадным облегчением выдохнули: не шуганёт.

Улучив момент, приблизились. Представились. Расшаркались: не окажет ли Юрий Александрович любезность ответить на несколько вопросов?
– Задавайте! – благодушно пробасил Сенкевич.
– Вы впервые на Камчатке?
– Нет, на Камчатке доводилось бывать, а вот Мильково впервые увидел.
– А кто же лет двадцать назад снимал строительство музея? Угрин тогда на крыше лемех выкладывал, помните?
– Снимали мои операторы, а меня самого с ними не было.
– Теперь, когда вы забрались и в камчатскую глубинку, наверное, легче будет перечислить, где вы ещё не были?
– Вот это совсем не так! Мечтаю как-нибудь попасть на острова Россиян. Слыхали о таких? Это Французская Полинезия, архипелаг Туамоту в Тихом океане. Двадцать его островов открыли русские мореплаватели. По предложению адмирала Фаддея Фаддеевича Белинсгаузена они так и названы – островами Россиян.
– Вы специально приехали сюда из Петропавловска на автомобиле?
– Специально. Хотелось вблизи поснимать камчатские виды. А то с высоты птичьего полёта уже надоело.
– Что понравилось, а может, поразило?
– Долина гейзеров. В 1975 году она выглядела как чёрт-те что. А теперь везде проложены маршрутные дорожки, территория ухожена, обустроена. Цивилизация, одним словом. Турист косяком идёт и летит. Особенно американцы. Им понравилось на озёрах из спортивного интереса радужную форель ловить. Микижу по-вашему.
– Рыбу ловят крючком без бородки, чтобы не ранить, – поддержал разговор Сергей Андреевич.
– Вот именно. Поймают, потаскают рыбину на леске и отпускают. Любой россиянин добычу сразу на костёр потащит жарить, а американцам важнее азарт. Выходит, они к нашей природе бережнее относятся, чем мы сами. Вот вы не записываете (упрёк нам, корреспондентам) – значит, вам это не очень интересно.

Мы пристыжённо потупились, как нерадивые школяры. Боясь пропустить хоть слово, совсем забыли о своих самодельных блокнотах. Понадеялись, как часто бывало, на тренированную память. Хотя мы уже сообразили, что на большую статью материала не наберём: времени на интервью нам отвели ровно столько, чтобы неспешно пройти метров пятьдесят от музея до машины, поджидавшей Сенкевича с бригадой. Телевизионщики уже сматывали «удочки» и «швабры» и выразительными жестами давали нам понять, чтобы и мы убирались восвояси. Мол, хорош трепаться, жрать охота.

В те годы прогрессивная общественность жарко спорила о перспективах разработки золоторудных месторождений на Камчатке – как это отзовётся на её хрупкой природе. Разумеется, и мы не упустили случая поинтересоваться мнением не кого-нибудь, а самого Сенкевича.
– Как вы считаете, уживутся ли вместе золотодобыча и промышленное рыболовство лососёвых?
– Пожалуй, не уживутся. Добыча золота – это же применение цианидов. Они вам все нерестилища потравят. Впрочем, если к рыбе с умом подойти, по-хозяйски, это то же золото.

Мы пожелали путешественнику доброго пути и приятных впечатлений, но почему-то не дотумкали попросить у него автограф и потом ругали себя за это последними словами. Дорогой гость со свитой отбыл на обед в кафе. Позже разведка донесла, что там под «русское гостеприимство» им подавали простую и сытную закуску – овощные салаты, борщ, рыбные котлеты.

В газету мы дали короткую заметку о визите Сенкевича, и земляки ещё долго ждали, когда же он сам расскажет об этом в «Клубе кинопутешественников». Не дождались. А может, пропустили. Но до сих пор и россияне, и иностранные туристы со всего мира приезжают полюбоваться нашим музейным комплексом. Фотографируются на фоне «часовенки», с удовольствием покупают авторские изделия местных мастеров декоративно-прикладного искусства, подолгу осматривают коллекцию экспонатов и оставляют в гостевой книге восторженные отзывы.

А Сенкевич… Его нет с нами уже десять лет. Наверное, теперь где-то в иных мирах, на неведомой планете прямо с небес погромыхивает его голос, подобный рокоту океанского прибоя:
– Здравствуйте, дорогие космозрители. Сегодня мы с вами отправимся в далёкое путешествие – на загадочную, непостижимую и прекрасную планету Земля.