Свекруха
28.01.2014 17:10
Такую невесту нужно выставить в музее под стеклом

Свекруха– Ты не пори горячку: девушка сына, видите ли, ей с первого взгляда не понравилась. Забыла, как мы с тобой сами тряслись, когда с будущими свекрухами знакомились? Какая разудалая девчонка ни будь, как ни хорохорься – всё равно страшновато. А ну как не понравишься – а твоему парню дорого мнение матери? А если он плевать хотел на её мнение – ещё хуже. Потому что если хочешь узнать, как мужчина с тобой после конфетно-букетного периода будет в семейной жизни обращаться, посмотри, как он относится к матери.

А мать моего жениха встала на дыбы: мало, что ли, вокруг русских, чтобы жениться на чистокровной татарке? Да у неё глаз чёрный – дна не видать, да она тебя загонит под каблук с первого дня жизни, не привязанный – а будешь визжать, как поросёнок. Приехала на смотрины с мощной группой поддержки – сёстрами, тётушками. А увидела меня – и от души отлегло:
– Да это же Снегурочка!

Я унаследовала от мамы белокурые волосы, нежную белую кожу, глаза синие, как васильки. Да ещё засмущалась, заалелась, спряталась за любимого и чистым лобиком уткнулась ему в плечо – совсем как Тося из старого советского фильма «Москва слезам не верит» (люблю наше кино тех лет).

Потом, когда его мама состарилась и слегла, мы забрали её к себе. Я её в ванную на себе таскала, пролежни обрабатывала, ноги мазями натирала. И умерла она у меня на руках. Но это я сильно вперёд забежала.

Мечтала я всегда о дочках, а родились два сына. Старший, Игорь, – упрямый, своевольный, по духу борец и бродяга. Внешность как у киногероя: могучая грива зачёсана назад, взгляд пристальный, подбородок крутой, с ямочкой. Ох, сколько седых волос я с ним заимела, сколько ночных слёз пролила! Муж сердечником из-за него рано стал.

А младший – Матюша, Матвей – любил приласкаться, тихоня. Домашний, мяконький, как пластилин, лепи что хочешь. У младшего за всю жизнь – одна-единственная девушка. У старшего – сто двадцать одна. Висли на Игоре девки, табунами ходили.

Итак, Матвей учился с Катей на одном факультете, влюбился с первого курса и на всю жизнь. Жили год как муж и жена, планировали сыграть после института свадьбу. И тут Катя резко бросает Матвея и уходит к местному бизнесмену намного её старше, – явно позарилась на деньги, на богатую разнообразную жизнь.

Я думала, Матвей умом тронется или руки на себя наложит – почернел от страданий. Глаз с него не спускала, подключила кумушек. Со сколькими девушками пытались познакомить – видеть никого не хочет. А я-то знала: эта негодница, эта маленькая гадина Катя для него по-прежнему единственный свет в окошке.

Но потихоньку рана стала затягиваться. Матюша окончил институт, стал работать. И однажды вечером появляется на пороге: в одной руке чемодан, другой прижимает к себе… Катю! Эту изменницу, эту гадину! Видно, быстро надоела ей богатая жизнь со стариком-бизнесменом. Пока я, остолбенелая, стояла в прихожей, Катя с опущенными глазками, пискнув «здрасьте», шмыгнула в Матвееву комнату.

Сын загородил собой дверь и сказал:
– Мама, я люблю Катю. Всё.

Ай да тихоня Матюша! Ну вот. Сын ходит на работу. Катя сидит, забившись как мышка, в его комнате и носа не показывает – а хотелось, ой как хотелось посмотреть в её глазки да сказать пару ласковых слов. Ванную и туалет посещает, видимо, когда меня нет дома. Даже встретить её в коридоре, чтобы выгнать, не могу – это на первое время они с Матвеем выработали такую тактику, чтобы избежать инцидентов.

Да и не выгнала бы я её. Потому что сын ожил, у него глаза засветились, не ходит – летает. Вижу: он счастлив с этой Катей. И они ждут ребёнка, нужно делать всё по-людски и справлять свадьбу. Вон Катерина на свадебной фотографии: и не видно, что на пятом месяце. Сама ей белое пышное болеро выбирала, чтобы животик не был заметен.

И стали мы жить-поживать и, порой со скрипом, притираться друг к другу. Двум хозяйкам на кухне, как двум медведям в берлоге, – тесновато.

Как-то, помню, они втроём собирались с ребёнком на прогулку. И, как искорка, между мной и Катей в прихожей вспыхнула коротенькая перепалка. Я жёстко сказала – она в том же духе ответила. Матвей, уже одетый, изменился в лице. Скинул куртку:
– Да чёрт возьми, до каких пор!..

Взял Катю за плечи, силком увёл в комнату. Оттуда слышу:
– Ты совсем съехала с катушек – с моей матерью так разговаривать?!

Вот тебе и мой мягкий, мой послушный пластилиновый Матюша! Так он это сказал, что резвая на язычок Катя смолчала.

Это я к тому, что многие, когда он Катю за такое простил, за спиной шептались: мол, пропал парень, без ворожбы тут не обошлось; добрый, бесхарактерный, загонит его эта девица под каблук – не пикнет.

А тем временем мы с Катиными родителями объединились и купили молодым квартиру. Денег хватило впритык на старенькую облезлую двушечку. Смотрю на Катерину и не узнаю. Она балованная: единственная дочка у родителей. А тут закатала рукава, отскребла стены, полы, потолки. Сама красила, сама клеила обои. Сама следила за рабочими, как ставят новые окна, как кладут плитку – что твой прораб. Не квартира получилась – картинка!

И такая хлебосольная хозяюшка оказалась, такая разумница – откуда взялось! А рукодельница! А огородница! За рецептами вся родня – к ней, за дельным советом – к ней. В трудной жизненной ситуации – снова к ней. Теперь мы с ней подружки – не разлей вода. Ходим друг к другу в гости, гуляем с детьми (у неё уже двое) – не можем наобщаться. Новая книга, новый фильм, что в стране и за рубежом делается – всё обговорим. Приду домой – скорее за телефон: забыла что-то важное с Катериной обсудить.

Теперь о старшем, Игоре. Ему уже тридцатник, огонь, воду и медные трубы прошёл, не счесть девчонок у него было – а всё не женится. Вроде познакомился с одной, хорошая девушка. Уехал в Петербург на курсы на два месяца. Вернулся – сарафанное радио докладывает: твоя девушка тебе изменила. Тут же, в ту же минуту, безжалостно вычеркнул, удалил, стёр её – из контактов, из телефона, из памяти, из жизни. С глаз долой, из сердца вон.

Женили его в итоге почти по сватовству: с якобы нечаянными встречами, с приглашениями на чай, со смотринами, с осторожным (как бы не спугнуть!), постепенным подталкиванием парочки друг к дружке.

Олечка, невеста, – надо бы лучше, да некуда! Золотая медалистка, институт окончила с красным дипломом. Умница, красавица, из хорошей семьи. Сидит, потупив глазки, вспыхивает и краснеет. Никогда никаких парней у неё до Игоря не было – на глупости времени не оставалось, всё за книжками да за компьютером. В двадцать пять лет девственница – нынче такую в музее под стеклом можно выставлять.

Поженились, стали жить в бабушкиной квартире. А Игорь ходит скучный. Оказывается, Олечку не устраивает его работа: мало получает. А вокруг люди покупают навороченные машины, ходят в шиншилловых шубах, обставляют квартиры мебелью из натурального дерева, ездят в тихоокеанские круизы.

Ну, у нас связи есть, устроили Игоря на высокооплачиваемую работу. Но Олечка всё куксится, дичится. Я считаю: дом – это где в праздники за большой стол садится большая семья. Олечка так не думает, приходит неохотно, садится наособицу, крутит носиком, разговоры не поддерживает.

К себе тоже никогда не приглашает, хотя я ей говорю: ты, мол, не готовь ничего, поставь чай, хлеб – нам больше не надо, у тебя маленький ребёнок, понимаю. Но то у Олечки голова болит, то у малыша зубки режутся, то в городе грипп – вдруг заразу принесём, то просто «нет» на ровном месте – и всё. Сноровистого, неуправляемого Игоря не узнать: смотрит жене в рот, каждое её слово – закон.

Вот ты думаешь, почему я сейчас расстроенная? У сына был день рождения. Я накрыла богатый стол, испекла пирог, украсила свечами, позвала гостей. В последний момент звонит смущённый Игорь:
– Мам, не можем прийти, у малыша, кажется, температура.

Ну, мы люди не гордые. Самое вкусное разложила по судкам – и в холодильник. Знаю, что в обед, в двенадцать, сноха с внуком гуляют. Поэтому с мужем пришли пораньше, в десять, с пакетами, набитыми вкусностями. И что ты думаешь? Олечка, ни слова не говоря, лихорадочно собирает малыша и, фыркнув, проносится мимо, буквально вылетает из квартиры. Вот такое демонстративное поведение. На моего мужа жалко смотреть: лицо помертвело, побелело от обиды. Плелись домой как побитые собаки.

Ты думаешь, я Игорю вечером хоть полслова сказала, пожаловалась? Нет. Потому что это выбор сына. Он счастлив с Олечкой, любит её, любит ребёнка, у него своя жизнь, он взрослый мужчина. Наконец-то осел, обзавёлся собственным гнездом, почувствовал свою ответственность – благодаря Олечке. И на Новый год, как ни в чём не бывало, я пригласила их всех. И буду приглашать на все праздники. Потому что дом – это когда большая семья собирается за большим столом.

К чему я всё это рассказываю? К тому, что порой жизнь делает такие выверты – никогда не знаешь, каким боком её к тебе развернёт. Не знаем мы, где нас ждёт счастье. Чёрненькое оказывается беленьким, беленькое – чёрненьким.

Есть старый советский фильм «Женщины». Там одна очень правильная, сердечная пожилая профсоюзная активистка – её играет моя любимая Нина Сазонова – на протяжении фильма всем вокруг помогает и говорит очень правильные, разумные, добрые вещи. Ровно до тех пор, пока её сын, её кровинка, не влюбляется в молодую рабочую женщину с ребёнком. Тут она рубит наотмашь: «Нет, дескать, только через мой труп – и всё». А другая, неправильная, отрицательная героиня ей устало и горько говорит: «Хочешь другую судьбу своему сыну? А кто её знает, где она, судьба?»

Вот и я говорю: где она нас ждёт, наша судьба?

Записала
Нина МЕНЬШОВА
Фото: FOTOBANK.RU

Опубликовано в №03, январь 2014 года