Вот тогда мама Таня и поинтересовалась:
– Ты свинью резал когда-нибудь?
– Нет, – сказал я, – а что?

А хозяйка уже решила участь поросёнка. Он, конечно, визжал как свинья, когда Ромка и Саня за уши тащили его из загона. Братья свалили с ног, а дядя Лёша аккуратно воткнул нож между рёбер. Поросёнок с минуту подёргался, захрипел и стих. В маленьких глазах его не отразилось ни страха, ни боли, ни удивления. С тушей разделались за два часа. Куры дрались с кошками за кусочки требухи.

Ужинали свежиной с луком и жареной кровью, смешанной с пшённой кашей. Все Макаренки собрались за столом.

– Вот теперь похоже на настоящие проводы на ярмарку, – сказал дядя Лёша, когда взрослым разлили самогона. Сам он не пил вовсе.

За полночь грузили мы «жигулёнок» хозяйским «золотом». Двадцать пять ящиков. Я, пока таскал, понял, что нет у Татьяны Алексеевны Макаренко никаких особенных секретов, нет и тайных знаний. Но живёт она по-царски, на золоте. Сама мама Таня уверенно называет свою станицу раем. И на сакральный вопрос «кому на Руси жить хорошо?» отвечает односложно – «мне».

Эта заметка – путеводитель и инструкция, как найти Рай в границах Российской Федерации.

Надо иметь в виду три вещи.

Первое. Время не играет хоть сколько-нибудь заметной роли в жизни этой женщины. Макаренко и Время проживают порознь, как соседи по коммунальной квартире. Я разок про возраст вякнул и понял, что сморозил глупость. Образ Татьяны Алексеевны, растянутый во времени, не поддаётся описанию. Легче представить себе одновременно прибытие поезда на вокзал Сен-Лазар в Париже, купание красного коня, лунную дорожку в Феодосийском заливе и взятие снежного городка. Это и есть Татьяна Алексеевна – непрерывное движение.

Второе. С пространством тоже незадача. Спорадически возникают и уплывают с экрана казахские степи и рудники, уральские горы, сибирские заводы, краснодарские станицы, кавказские горы и несколько московских кварталов. Декорации меняются калейдоскопически, а Макаренко остаётся Макаренко. Она везде командир – не меньше дивизии, директор – не мельче металлургического завода, и, конечно, мать. Родина-мать. Для всего живого, что встречается на её пути.

И третье. Жизненные задачи перед собой человек обязан ставить невероятные. Но решать их надо легко. И желательно – не выходя за калитку. Это кредо Т.А.

Поэтому, рассказывая о её пути в рай, можно входить в реку в любом месте.

Предположим, у человека возникает желание – переехать жить в Россию. Не в Австралию, не на Гоа и даже не в Киев, а в Россию. Никогда он в ней не жил, но языком владеет. Родные края, в нашем случае североказахстанские степи, покидаются навсегда. Одна жизнь – успешная, яркая, счастливая – закругляется, и должна наступить другая. Что делает Татьяна Алексеевна? Она задаётся вопросом: как жить в России?

Кому адресован вопрос? Макаренко точно знает ответчика – президент Российской Федерации. Это же так просто. Президент России должен знать, как жить в России. И Макаренко звонит Владимиру Владимировичу на «прямую линию» и спрашивает – как?..

Очень показательно. Большинству граждан, мне в том числе, не придёт в голову подобная дерзость. Где президент и где я? Но потому мне и дивизией не командовать, и на золоте не жить. А Татьяне Алексеевне на том конце провода объясняют, что в стране острая нужда в толковых людях, развивающих свой малый или средний бизнес. Прямо беда с ними. Нет хозяев на русской земле, хоть волком вой. А программ по развитию президентом целое море придумано. Бери, строй, богатей.
Про землю Татьяне Алексеевне доказывать ничего не нужно. У неё все предки с ней кровно связаны. А отец – заслуженный хлебороб. И запах пшеницы – один из первых запахов детства.

И вот приглашают Татьяну Алексеевну прямо в Москву, на ВВЦ, на высокий форум по вопросам самообустройства на Руси для всех желающих. Едет она и находит для себя сразу три (!) пути. Другой заробел бы, смутился, не поверил, а она по всем направлениям и сразу готова действовать. То есть уже никаких отступлений и рефлексий быть не может. Вперёд и с песней, себя поднимать, семью, народ кормить, а заодно и, страшно вымолвить, Россию… того… с колен…

Чистое удовольствие, когда тебя потчуют чаем, блинами с домашними баклажанами и рассказывают о чудо-рентабельности перепелиного хозяйства.

– Через два месяца перепёлочка себя полностью окупает, – говорит Макаренко. – Один кэгэ живого мяса стоит семьсот рублей! А мясо-то какое! Птичка эта никогда ничем не болеет, очень проста в обиходе, никаких пуринов в мясе. Потому и лучший продукт для всех диабетиков, послеинфарктников и прочих болезных. Все мои клиенты находились в больницах или на реабилитациях. Бульоны, яйца, свежее мясо… я на рекламу денег не тратила. Они сами меня находили…
Одно время Макаренко держала более трёх тысяч перепёлок. Хозяйство динамично развивалось. Пока хозяйка не решила, что живность эта достойна лучших условий – фермы с современным оснащением. И вывела его за скобки. До лучших времён. Она же поняла, как всё устроено и по каким законам работает. А умение начинать жить сначала – особенность Татьяны Алексеевны.

Точно так же и с земляникой. Вот уж денежная жила – листочки да корешки. Совершенно безотходное производство. Ягоды – в рот, в варенье, в чай. А всю прочую зелень травники да аптекари с руками у владельцев отрывают. Ведь хвостик от нашей клубнички равноценен заморскому гинкго билоба, а листочек – сущий аспирин, разжижающий кровь и улучшающий память. И также, по изучении вопроса, – а изучает вопрос Макаренко, не жалея сил и времени: книги, семинары, конференции, – бизнес был оставлен про запас.

Зато третий путь прославил имя мамы Тани на всю Кубань и дальше.

У неё четверо детей и пятеро внуков. И когда в дом входишь, кажется, что все они у тебя на глазах множатся. Дом полон детского народа, а двор – всевозможной живности, от земляных червячков до коров и лошадей. Две старшие внучки – близняшки. Младшему сыну – четырнадцать лет. Близняшки младше его всего на четыре месяца. Выходит, что дочь и мать носили свои беременности в одно и то же время. Чехарда, да и только. Но очень тёплая чехарда. Мама Таня – центр местной вселенной. Она называет всё, происходящее вокруг себя, семейным полем. И всячески это поле расширяет и взращивает. В её семье, в Кустанайской области Казахской ССР, у родителей было шестеро детей, она – четвёртая. И сейчас эта четвёртая перетаскивает братьев и сестёр под своё крыло. Стягивает нерастраченные силы в станицу Баговскую Краснодарского края. И так, чтобы каждый своим делом занимался, на своей земле.

Неуёмной силе этой женщины можно только позавидовать. Она по жизни – Гагарин, всегда первая, в прорыве и на острие атаки. Она в двенадцать лет уже в совхозе на прополке работала, за скотиной пастухом ходила, в четырнадцать на кирпичном заводе, в пятнадцать уже сама себе путёвку на отдых оплачивала. На всех городских досках почёта. Чемпион по многоборью. Автомат Калашникова играючи разбирала и собирала с закрытыми глазами. Непрерывно училась, работала, рожала, растила. Два образования получила. И даже будучи на руководящей должности в администрации города Лисаковска не считала зазорным попутно почту разносить, полы в подъездах мыть, санитаркой за больными ухаживать, пионервожатой в лагеря ездить. Почему бы не заработать лишнюю копейку, если это так легко даётся?
– Да меня хоть в Африку брось, я и там устроюсь, – смеётся Макаренко.

Четвёртый год она встречает кубанские зимы в станице. А что станичники? Макаренко для них – явление особого порядка. Вроде бы и своя, от сохи, но зашкаливающая энергия, а главное, гражданский пафос Татьяны Алексеевны пугает и будоражит сонный кубанский народ. Она просила у местной администрации общественной нагрузки, чтобы «мозг не лопнул от безысходности». Ведь нырнула она в тихое станичное бытьё из бурной городской жизни, где, работая в муниципалитете, руководила десятками социальных проектов. Президент Назарбаев знал её лично.

В Баговской же Татьяна Алексеевна занимает должность «квартальной» и председателя избиркома. В порученном ей квартале – 157 дворов, и она никому не даёт спокойно жить. То есть запрещает ныть и жаловаться на российскую жизнь. Попробуй при ней поругать власти или распустить сопли о своём бедственном положении… Как орёл камнем падает на жертву, так Татьяна Алексеевна волком выгрызает народное уныние. Вот несколько образчиков.

– Свой колодец напоит, а лес – накормит. Самое страшное враньё – самому себе! Не сиди сиднем, а иди в лес, насобирай шиповника или ореха, сдай заготовителям, уже полторы тысячи рублей будешь иметь. Мы на Кубани в раю живём! У нас и земля, и лес – всё родит. Здесь от голода умирать – надо быть последним дураком!
– Хватит дурака валять, на дядю работать! Надо быть хозяином своего времени. Думать, искать и пробовать. А отдашь чужому человеку время – ты в рабстве. Научитесь жить без начальника.
– Что впустую президента клясть? – вторит матери младший сын. – Войны нет, за одно это гаранту конституции спасибо. А дальше иди и зарабатывай! (Из разговора в автобусе.)

Макаренко отмечает, что последние два года народ начал в себя приходить. Уезжавшие на заработки в большие города дети станичников возвращаются. Побитые и злые, без денег, но уже понимающие, что надо своим умом и хозяйством жить. Мама Таня знает секрет – где нужную информацию взять, какие госпрограммы в крае и стране уже запущены и как на селе денег заработать. И тянется к маме Тане народ за советом или просто за утешением. Дом на Псебайской улице заметный, с затейливой конфигурацией крыши, для отца с матерью его строит средний сын Ромка. Своими руками, оттого медленно, но тщательно…

И наконец, отдельный портрет в этой истории – отец семейства Александр Макаренко.

Роль его тиха и трагична. Почти десять лет назад он заболел. С опухолью в мозге врачи прочили ему от силы два месяца. Всеми правдами и неправдами Татьяна Алексеевна его выходила. От смерти спасла и на ноги поставила. Но живёт он сейчас призрачной жизнью, всё время на грани, то уходя во тьму, то возвращаясь. Живёт словно облако, между приступами боли, безпамятства и потерей связи с миром. Но ведь живёт… А это для неистовой Татьяны Алексеевны единственное необходимое условие двигаться дальше. Да и как не двигаться, если и четверти часа без дела она провести не может, каждая травинка в хозяйстве выполняет комплексную научную задачу, а пятилетний внук Костя уже точно знает, какой бизнес он собирается развивать в будущем.
– Бабушкины червячки!

И мы возвращаемся к макаренковскому «золоту».

Червячок-малышок, дай нам гумуса мешок! Маркетинговый девиз станичной звезды. А также программа оздоровления кубанского ландшафта. Или третий вариант развития личного подсобного хозяйства, что так пришёлся по душе Татьяне Алексеевне в Москве.

Суть в следующем. Почти тридцать лет назад российский учёный А.М. Игонин вывел популяцию новых дождевых червей. Другими словами, одомашнил дикого червяка. Скрестил особи северного «чуйского» и южного «владимирского». И назвал его – «старатель». За фантастическую работоспособность, прожорливость и плодовитость в одном, так сказать, червивом лице.

Жизнедеятельность игонинских питомцев сводилась к одной цели: кормить, поить, рыхлить и защищать почву. Каким образом? Они просто в ней жили. Черви перерабатывали органические отходы, попутно проводя селекцию микроорганизмов – за двенадцать часов в его пищевом тракте сменяется свыше 30 поколений бактерий. А заодно уничтожая яйца насекомых и гельминтов, безнадёжно губили семена сорняков.

Дальше – больше. Выделения игонинских старателей – копролит, – облечённые в белковую оболочку, были нерастворимы в воде, но сами накапливали воду и постепенно отдавали её растениям, по мере необходимости. Внутри этих крошечных капсул, размером от 1 до 3 миллиметров, находится полный набор биостимуляторов (до 500 наименований), пригодных для любых растений в любых климатических зонах. От человека требовалось правильно зачервить землю, создать благоприятные условия и ждать результата.
– Зачервление Земли равноценно её электрификации! – так высказывалась склонная к патетике Татьяна Алексеевна.

В ответ благодарная ожившая земля давала необыкновенные урожаи. К слову, тот самый горький перец, которым мы накануне закусывали печёные сосиски, был размером с детский локоть и уже два месяца не поливался водой, ради эксперимента, а сочным был, как мичуринские яблоки.

Чуткая ко всему, что касается земельного вопроса, Макаренко поняла всю золотоносность дела и купила на выставке пять ящиков с червями. 7500 особей за 17 500 рублей. И довольная собой, как всегда, отправилась домой, в Баговскую…
– А по дороге они все умерли, – говорит Макаренко таким голосом, будто речь шла о катастрофе с амурскими тиграми. – Оказались стрессонеустойчивыми. Собрались в клубок и умерли.

Я молчу, не зная, как правильно выразить соболезнование червячьей трагедии.
– Но не зря они на нашей планете самые древние животные, – приходит на помощь Макаренко. – У меня, конечно, паника, Москва обманула! Звоню, а они мне – ждите! Две-три недели… Яйца-то остались. Они хоть миллион лет могут лежать до лучших времён. Я им эти времена создала. Через две недели полезли какие-то белые шнурки. Думала – глисты. А это червячата народились, покраснели и превратились в прекрасных взрослых червей.
– История про гадкого утёнка, – выдыхаю я.
– Конечно! – радуется взаимопониманию Татьяна Алексеевна. – Первую зиму они у меня на поддоне зимовали, укутанные тряпьём. В каждый ящик я воткнула по куску тыквы – их любимое лакомство. А потом уже и червятник построила…

Вот он, золотоносный червятник – прямо напротив входа в дом. Похож на скромную теплицу, всего 24 квадратных метра. Внутри ванны с землёй и больше ничего. Вся жизнь, работа, смерть и новая жизнь червя – внутри, подспудно, невидимо. Технологически всё рассчитано на одинокую и ограниченную женскую силу. Ведь при всей её энергичности ходить Татьяне Алексеевне нелегко, и видит она одним глазом, с качеством зрения минус двенадцать. Однако все циклы строго научно соблюдены. Здесь тебе отдельно «маточник» с сохранением чистой «старательской» породы. Кормовая база из кроличьего и конского навоза. Трёхмесячное взращивание «молодняка». Переход на новые «квартиры» с новой необработанной почвой.
– Выходных нет, отпуск не просят и водку не пьют! – с нежностью отзывается о своих «работниках» Татьяна Алексеевна.

А в старом ящике остаётся тот самый золотой копролит – навоз червя. Продукт на продажу. На секундочку – 3 тысячи евро за тонну. Это в Европах, там, где органическое земледелие в цене. У нас о нём ещё мало кто знает и понимает. Поэтому Татьяна Алексеевна ни золотых «старателей», ни сам копролит напрямую почти и не продаёт. А производит из червячьего навоза эликсир плодородия. Два килограмма копролита разводит десятью литрами воды. Вот тебе и чудо-удобрение для усталой русской земли.

– Промышленный размах не для меня, – говорит Татьяна Алексеевна. – Силы уже не те. Мне бы семью прокормить, не выходя за калитку. И чтобы всё время с Сашей рядом быть. Ведь, кроме меня, он в приступах никого не узнаёт…

Где же в Баговской рай? Говорят, здесь можно увидеть, как зарождаются облака. Макаренковские девчонки-близняшки фотографируют на свои мобильники, как в ущельях поднимаются от земли к небу белые нити, становясь облаками. Они такие ленивые, что стелются над землёй, не пытаясь подняться вверх. Они словно спят, зацепившись за кроны деревьев и крыши домов. И при желании любой человек может войти в облако или потрогать его руками. А ещё здесь соединяются две реки – одна с холодной, а другая с горячей водой. И осенняя земля пахнет так, что хоть на хлеб её намазывай и ешь. А в лесу поют железные колокольца на шеях животных, точно в затопленных церквах звонят к вечерне.

Всё это признаки райской жизни. Рядом с Татьяной Алексеевной и облака, и реки, и спасённая земля, и животные твари с наречёнными именами, и главный признак близости Создателя – лёгкое дыхание и свобода. Она разрушает все границы, развязывает все узлы, стирает опухоли, дарит радость встречи и возвращает нам прежнюю Отчизну – Эдем – Сад.