СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Действующие лица Сергей Волчков: Я пел для девочки, которая не видит, но чувствует мою любовь
Сергей Волчков: Я пел для девочки, которая не видит, но чувствует мою любовь
09.02.2014 22:16
Сергей ВолчковПобедитель шоу «Голос» Сергей Волчков родом из белорусского городка Быхов, что в Могилёвской области. Пел на утренниках в детском саду, потом – музыкальная школа. В восемь лет, будучи жителем Чернобыльской зоны, по обмену попал в Италию. Семья, которая его принимала, послушав пение мальчика, напророчила: «Вырастешь – будешь петь «в Ла Скала». Он до сих пор с улыбкой вспоминает то «пророчество», но теперь уже задумывается: а почему бы и нет? За его плечами учёба в РАТИ (ГИТИСе), победы в престижных конкурсах. Но настоящую известность Сергею принёс проект «Голос».

– Сергей, в каких конкурсах участвовали до «Голоса»?
– В 2011 году я занял первое место в конкурсе «Романсиада». Это одна из больших моих побед – очень люблю петь романсы. Тогда, помнится, получил свою первую денежную премию. Ещё участвовал в международном конкурсе в Польше и тоже занял первое место. Но всё это было прелюдией. А вот «Голос» – это, конечно, самая глобальная история в моей жизни, потому что на этом проекте сбылись самые потаённые мечты.

– Вы сразу ставили себе цель победить?
– Нет, ну что вы! Там постоянно выходишь на сцену как в последний раз. Действительно – как в первый и последний раз! С полной отдачей и таким внутренним накалом, как при температуре сорок градусов. А однажды и на самом деле пришлось петь с температурой тридцать восемь – мы ведь не железные, а работать приходилось на износ. Но никто из зрителей этого не увидел – и слава богу. Мне было очень интересно работать в этом проекте. Наверное, почти каждый участник соревнований хочет достичь Олимпа, взойти на высокий пьедестал. Но, возможно, кто-то ставит цель поскромнее – стать хотя бы вторым.

– Многие участники говорили, что мечтали хотя бы пройти слепое прослушивание.
– Это тоже результат. В том числе и для меня это стало определённой победой.

– Первый барьер, который был взят?

– Да – один из самых счастливых дней! Когда я сразу попал в команду Градского и у меня появилась возможность прикоснуться к его творчеству вживую. Возможность познакомиться с одним из великих людей – не побоюсь этого слова – и общаться с ним, говорить на одном языке, узнать от него что-то новое. Иногда за десять минут можно узнать столько всего, что в других условиях не сможешь приобрести и за несколько лет. Огромное спасибо Первому каналу за прекрасный проект, в котором я познакомился с уникальными артистами и приобрёл новых друзей.

– А кого бы вы выделили из участников «Голоса»?
– Я готов вам перечислить всех пятьдесят шесть участников. Сделал для себя очень много открытий, и было бы несправедливо кого-то не назвать. Но не могу не выделить из нашей команды Шарипа Умханова – он действительно человек с уникальным голосом. Также не могу пропустить наших Полину Конкину, Катю Кузину, Катю Бисерову, незрячую Патрицию Курганову, с который мы пели дуэтом. Хочу также назвать Сашу Бабенко, Сашу Белякову и нашу замечательную Светлану Феодулову, которая поёт в четвёртой октаве, – это, между прочим, рекорд Гиннесса.

alt

– Но вы назвали почти всю команду Александра Градского!
– Я ещё не закончил: ещё мне очень запомнилась Ангелина Сергеева – девчонка, которая четыре года пела бэк-вокалом у Агутина. Мы до сих пор со многими из ребят общаемся. В том числе и из других команд.

– С кем, например?
– Из команды Билана очень тесно общаемся с Колей Тимохиным, Юлей Пак и Гелой Гуралиа. Из агутинских дружим и часто пересекаемся на совместных съёмках и репетициях с Наргиз Закировой. Общаемся также с Петром Елфимовым и Алексеем Минченко, хотя он вылетел в самом начале. А с Леной Максимовой планируем в дальнейшем записать дуэт. Из команды Пелагеи – это, конечно, Антон Беляев, Тина Кузнецова и Андрей Давидян.

– Вы, наверное, и на концертных площадках ещё с кем-то можете пересечься.
– Один артист – не буду говорить кто – недавно мне рассказал: «Сижу в самолёте в бизнес-классе, лечу в Казахстан. Мимо проходит Дима Билан, потом – Игорь Николаев. И все летят в один город со мной, но на разные концерты». Видите, как оно!

– Но во время конкурса вы чувствовали друг друга соперниками?
– Да не было у нас никакой конкуренции – так же общались, переживали друг за друга. Это, кстати, тоже приятно осознавать: была создана особая атмосфера – рабочая, интеллектуальная, творческая. В результате ребята, которые теряли возможность выйти в финал, всё равно приходили к нам снова и снова, и их улыбки очень помогали, давали поддержку.

– Да, я однажды тоже была тому свидетелем, когда попала на репетицию «Голоса», уже ближе к финалу. Видела, как пришла поболтать со всеми и всех обнять Алёна Тойминцева, которая к тому времени уже выбыла из конкурса.
– Хорошо, что напомнили, – забыл назвать Алёну. Мы с ней тоже общаемся.

– Я ещё помню, как оркестр между номерами пускал артистам бумажные самолётики – обстановка была очень тёплая, почти домашняя.
– Существовал баланс между добрыми отношениями и рабочей обстановкой. В нужный момент все проявляли и строгость, и пунктуальность. Просто всё было настолько чётко отлажено, что в итоге получился качественный продукт, который завоевал любовь зрителей и высокие рейтинги.

– А вы не почувствовали зависти после того, как победили? Может, прочитали какие-то прочитали негативные комментарии?
– Не успел заметить. Может быть, есть и такие – но ведь каждый имеет право на своё мнение. Как говорил нам профессор ГИТИСа Максимилиан Изяславович Немчинский, «если ты после своего спектакля считаешь, что всё получилось на сто процентов – значит, нужно задуматься: что было плохо». Должны существовать разные мнения, чтобы было не слишком сладко, не слишком горько: примерно сорок на шестьдесят процентов. Это свидетельство того, что всё прошло почти идеально. Потому что не бывает так, чтобы все были одного мнения, – это к любому артисту относится. Некоторые, например, пишут, что я скучный, другие считают, что я артист одного жанра. Я тогда сажусь и думаю: «А что в этом жанре пели другие участники? Ничего? Ладно – поехали дальше!» Я шучу, конечно. Но каждый тем и хорош, что работает и живёт в каком-то своём жанре. Наргиз имеет свой стиль и свою манеру. Гела Гуралиа поёт в фальцетном звучании песни Сары Брайтман, Селин Дион, Майкла Джексона и так далее. Понятно же, что музыка подбиралась индивидуально для каждого исполнителя. Давайте представим, что Гела поёт тяжёлый рок, а Иван Вабищевич – «Мимо белого яблока луны». Смешно же!

– Мне кажется, вам бы песни Элвиса Пресли подошли.
– А я пробовал петь «Битлз», когда мы поздравляли Градского. Пел также песню из репертуара «Скорпионс», которая на квинту или кварту выше баритонального диапазона. Я пел её в теноровой тональности – и справился. Поставили задачу – пришлось стараться, чтобы раскрыть себя. Считаю, что мы с Александром Борисовичем на конкурсе всё правильно сделали – и жанр подобрали, и направление. Наверное, неслучайно тысячи зрителей отдали мне свои голоса.

– А вообще интересно работать в каких-то несвойственных вам форматах, например в джазе? Вот Наргиз на проекте дали лирическую песню «Отвори потихоньку калитку», казалось бы, совсем не совместимую с её образом.
– Песня «Я люблю тебя, жизнь» – для меня тоже, мягко говоря, возрастная. Да и то, что мы пели с Градским на украинском языке, для меня ново. Но у меня вся жизнь впереди, есть возможность пробовать. Думаю, что «Голос» – это проект, где можно максимально раскрыться, и я старался показать, на что способен. Исполняя в дуэте с Патрицией «Ты моя мелодия», я рассказывал драматическую историю о боли переживания, расставания, о боли любви.

– А исполняя «Я люблю тебя, жизнь» – о чём вы нам рассказывали?
– Это было такое своеобразное посвящение моему тогда ещё не родившемуся ребёнку и жене. И в то же время я пел её с какой-то иронией: где у меня внуки-то, где седая голова? Думаю, лет через сорок я спою эту песню уже по-другому – с большей философией. А сейчас я выразил эмоции, показал своё отношение к тому, что действительно люблю. Я встретил человека, с которым теперь счастлив, – мою супругу Наталью. Я оказался в Москве и познакомился с Александром Градским. Своего директора Виктора встретил. Мне посчастливилось петь «Синюю вечность» – это моя любимая песня, которую я мечтал исполнить на «Голосе». А когда исполнял итальянскую песню из репертуара Энрико Карузо и Марио Ланца, мне удалось показать себя в другом амплуа: снял бабочку, расстегнул рубашку – была совсем иная подача. Потом спел арию «Мистера Икс», закончив выступление на проекте тем, с чего начинал.



– Музыкальные композиции выбирал наставник, или это ваше совместное решение?
– Честнее сказать, что мой наставник. Но, к примеру, «Синюю вечность» предложил я, и возражений не возникло. «Серёга, а я и хотел тебе её предложить!» – сказал Градский. Некоторые говорят, что у дураков мысли сходятся, но я думаю, что у творческих людей они тоже сходятся.

– Вас иногда называют вторым Магомаевым, уж простите. Но, кажется, вы имели счастье учиться у его вдовы Тамары Ильиничны Синявской?

– Она действительно набирала курс в ГИТИСе, но я никогда не был официально её учеником. Просто забегал в её класс, слушал рекомендации, смотрел мастер-классы. И продолжаю с ней советоваться. Мне бы не хотелось называть причину – думаю, вполне понятно, почему баритон оказался не в её классе.

– То есть я правильно понимаю, что вы были для неё болезненным напоминанием о Муслиме?
– Не хочу это ворошить – может быть, и так. Тамара Ильинична мне правильно как-то сказала: «Серёжа, ты не будешь вторым Муслимом Магомаевым, тебе это не надо. Ты будешь первым Сергеем Волчковым». Я очень хорошо помню её слова, но не знаю, помнит ли она. Для меня это такое внутреннее наставление, которое даёт силы.

– То есть это наставление быть самим собой, не копировать, не подражать другим?
– Да, я исполняю репертуар Магомаева, даже больше скажу – репертуар Бабаджаняна и Пахмутовой, который исполнял великий Муслим Магомаев. Но он ушёл, а так хочется всё это петь! Создатели этой музыки заслуживают того, чтобы она звучала, чтобы мои ровесники продолжали слушать песни, на которых выросло не одно поколение нашей страны – я имею в виду и Россию, и Белоруссию, и Грузию, и Азербайджан, и Украину, и так далее. Эта музыка – наше общенародное достояние.

– Тогда можно сказать, что вы дали ей второе дыхание?
– Наверное, да. И обычным людям, не музыкантам, автоматически кажется, что все звучит так же, как у прежних исполнителей, потому что у них, в отличие от профессионалов, прямые ассоциации. Люди слышат баритон, одну и ту же звуковысотность, слышат, что я пою, к примеру, песни Георга Отса – и говорят: «Волчков на Отса похож». Конечно, бывает, что исполнители и интонацию пытаются поймать – тогда это прямое копирование. Я же, наоборот, беру произведение и стараюсь прожить его по-другому, добавить новую драматургию.

– А когда вы пели дуэтом с незрячей Патрицией Кургановой – вы именно для неё пели или обращались к воображаемому объекту?
– «Мелодия» – песня о любви, о каком-то проступке, за который мужчина просит прощения. Плюс такой вероломный жизненный момент, как потеря любимого. Но у меня был чёткий адресат на сцене. Я не пел воображаемой женщине, не пел своей любимой женщине – моей жене. Я пел для незрячей девочки, которая не видит, но чувствует мою любовь.

– А вам самому приходилось переживать потери?
– Я терял родных – бабушку и дедушку. Помню те слёзы и переживания. Дедушка умирал практически на моих глазах. Но переживание смерти – это немножко другое: это скорбь о том, кого вернуть нельзя, а забыть невозможно, когда внутри всё переворачивается. А вот эмоциональная потеря… Конечно, у меня были встречи и расставания, были какие-то переживания… Но это не те потери, когда семьи распадаются. Думаю, у многих возникали ситуации тяжелее, чем у меня. Иногда мне рассказывают какую-то непростую историю, а я только представляю, как бы я себя повёл в этой ситуации.

– Говорят, что настоящие артисты должны всё пропускать через себя. А у вас как?
– Есть и другое мнение: абсолютно «на живую» работать нельзя – так долго не протянешь, сгоришь. Наверное, если бы мы с Патрицией дали концерты в тридцати пяти городах, то палата в психиатрической клинике мне была бы обеспечена. Потому что для меня работа в дуэте – это полная отдача.

– А как родители реагировали на ваш успех?
– Они очень переживали, следили за проектом. Я в начале конкурса научил их пользоваться интернетом – так они теперь больше меня знают и умеют. Мама плачет всё время… Она столько сделала для того, чтобы я учился музыке! Не заставляла, но, как говорится, твёрдо направляла мягкой рукой. Когда я при поступлении недобрал один бал на дирижёрско-хоровом отделении колледжа в Могилёве – мама поверила в меня, и целый год родители «тянули лямку», чтобы я учился на платном отделении. А на втором курсе я уже перешёл на бюджетное по результатам хорошей учёбы. Мой отец, Валерий Анатольевич, всю жизнь работал водителем, а между делом стихи писал. Он у меня такой – лирик.

– А как он относится к вашим успехам?

– Вообще отец эмоционально довольно сдержанный человек. И когда я, по мнению родителей, совершил нечто нереальное – поступил на музыкальный факультет ГИТИСа в Москве, – отец протянул мне руку и сказал: «Я тобой горжусь». И эти скупые слова посильнее любых речей.

Расспрашивала
Марина ЛЕВИНА

Опубликовано в №05, февраль 2014 года