Соседкой по этажу у меня была легендарная женщина по имени Люся. Её знали все. О Люсе ходили самые разные истории. Как ни странно для обитателя общаги, хоть и ДАСовской, Люся была коренной москвичкой. В юности она занималась спортом и вроде даже стала чемпионкой по плаванию. Но на соревнованиях получила травму и ушла из большого спорта.

Люся окончила институт по специальности «судебная экспертиза» и устроилась на работу в криминальный морг. А потом влюбилась в студента из Нигерии. Тот в Люсе души не чаял, и они поженились. Но родители такой экзотический выбор дочери не одобрили, и Люся ушла из дома. Так она поселилась на территории мужа, то есть в нашем ДАСе. И за несколько лет пребывания в нём увеличила народонаселение культового студенческого общежития на двоих очаровательных мулатиков.

Смена образа жизни сильно сказалась на Люсином внешнем облике. Сама Люся называла цифру, на которой её весы заклинивало, – точно уже не припомню, но сильно больше центнера. Однако Люся этой цифрой очень гордилась, потому что за округлость форм темнокожий муж называл её «своим воздушным шариком».

Смотреть, как Люся разделывает мясо на кухне, было интереснее, чем ходить на полуподпольные киносеансы Хичкока и Кубрика. Ароматы африканских приправ разносились по самым голодным закоулкам нашего многоуровневого обиталища. Поэтому на кухню стекалось немало зрителей, и я не была исключением.

Надо сказать, что кухня в общежитии мало чем отличалась от Люсиного места работы. Пол и стены – в кафеле, местами чем-то забрызгано, по периметру – столы со стальным покрытием, в углу – раковина. Разве что три кухонные плиты в центре не вписывались в эту параллельность миров.

И вот однажды во время разделывания посиневшей курицы «воздушный шарик» Люся вдруг взмыл вверх, словно накачанный водородом.

«Мы-ы-ышь!!!» – внезапно завопила отважная работница морга, подпрыгнула и всеми своими четырьмя конечностями опустилась на электрические конфорки – больше было просто некуда. Но конфорки оказались горячими, и в следующий миг женщина с душераздирающим воплем перенеслась с горячей плиты на холодную разделочную сталь.

Свистопляска продолжалась довольно долго. Напуганная мышь металась по всей кухне и тоже не находила себе места, как и орущая Люся.

Кто-то из прибежавших студентов успел даже сбегать за фотоаппаратом и нащёлкать уникальных снимков. А ребята с факультета психологии вспомнили красивое слово «музофобия» – то есть боязнь мышей. В конце концов один белобрысенький биолог в очках отловил эту самую «музу», зажал в ладошках и унёс к себе, а потом положил в банку. И заметил, что нельзя так обращаться с символом наступающего года – тогда как раз подходил черёд года Крысы.

Когда все разошлись, я спросила у Люси: как же так получается, что столь сильная женщина испугалась маленькой серой мышки?
– Это у меня профессиональное, – ответила Люся, вытерев пот со лба и вернувшись к своей курице. – Только представь: ночное дежурство, мертвяки штабелями. Тишина. Всех уже перепотрошила, всех зашила, инструменты помыла, руки – тоже.

 Сняла халат, села чайку попить. И вдруг в углу…

Люся немного осеклась – видимо, от недавних переживаний.
– Что в углу? – переспросила я.
– В углу за спиной кто-то скребётся!