Скованные одной цепью

В сараевском убийстве и его последствиях удивительно ещё и то, что они были абсолютно предопределены и необратимы. Европейские монархи, позднее потерявшие власть из-за этих событий, не только ничего не сделали для предотвращения войны, но, как нарочно, раздували её.

После выстрела австро-венгерский император Франц-Иосиф предъявил Сербии ультиматум, который та никак не могла принять. Германский император Вильгельм всячески подталкивал австрийского союзника к провокации. Сербский король Пётр, конечно, понимал, что в боях против австрийской и немецкой армий шансов у него нет, но рассчитывал на поддержку Российской империи. Наконец наш царь Николай II, которого по результатам войны не только сбросили с трона, но и расстреляли, делал будущим врагам предложения о мире, но понимал, что избежать войны не сможет. Отказ от поддержки сербских братьев «покрыл бы срамом доброе имя русского народа», и этот народ не простил бы царю слабость.

Под напором этих аргументов Николай объявил всеобщую мобилизацию. После чего кто-то из ближайшего окружения предложил императору «сломать телефонный аппарат». В том смысле, что все пути назад были отрезаны.

Все участники этой пьесы действовали как части единого механизма. Чтобы понять, почему так сложилось, нужно познакомиться с героями 28 июня. Начнём с эрцгерцога.

Игра престолов

Титул эрцгерцога – это австрийский аналог европейского принца или российского великого князя. То есть ближайшего родственника и наследника трона.

Франц-Фердинанд был племянником старенького императора Франца-Иосифа. Изначально он не стоял под номером один как претендент на трон, однако стал им после того, как застрелился сын императора и умер его младший брат. Более того, даже когда подошла его законная очередь на власть, Франц-Фердинанд, как нарочно, отодвинул от себя трон. Женился не по расчёту, а по любви на графине Софии Хотек, которая хотя и принадлежала к знатному чешскому роду, но не являлась особой королевской крови. По законам Австро-Венгрии она тянула мужа вниз, ставила под сомнение его будущее право царствовать.

Насчёт прав самого Франца-Фердинанда, впрочем, договорились. Наследником он остался, но вот его дети от графини принцами не считались, а сама София даже не могла сидеть рядом с мужем на придворных обедах и участвовать в дипломатических приёмах. Всё это было крайне обидно для наследника и стало одной из главных причин его роковой поездки в Сараево.

Ещё одной причиной гибели эрцгерцога мог стать его вспыльчивый характер, создававший Францу-Фердинанду массу врагов как среди подчинённых, так и среди царственных родичей. А ещё то, что наследник очень не любил венгров…

Если с плохим характером всё ясно (всегда найдутся желающие убить грубияна у власти), то насчёт вражды с венграми и поездки в Сараево нужны дополнительные разъяснения. Начнём с того, чем была империя Габсбургов.

Лоскутная империя

Современники называли это государство лоскутным, потому что оно состояло из множества территорий, населённых очень разными, как правило, враждебными друг другу народами. Российская империя, например, под такое определение не попадала. Хотя бы потому, что её большая часть была занята одним народом – русским. А вот Австро-Венгрию населяли десятки этносов, и при этом большинства не было ни у одного.

Изначально австрийское государство основали германские феодалы Габсбурги, которые, естественно, опирались на немцев. Со временем страна расширилась – не только из-за войн, но и благодаря выгодным бракам, в которые вступали немецкие государи. В результате большинство населения составили не немцы, а славяне – чехи, словаки, сербы, хорваты, поляки, а также венгры, румыны и другие народы. При этом страной управлял император немецкой крови, немецкая знать составляла большую часть элиты, государственным языком был немецкий.

Славяне имели в габсбургской империи большинство, но эти народы были разрознены, а вот венгры, которых было меньше, но зато они ощущали себя единым народом, после бунтов и войн добились для себя равноправия с немцами. Так габсбургская империя стала немецко-венгерским государством (Австро-Венгрией). Венгерская часть страны получила автономию, парламент, венгерская знать стала практически равна немецкой, с той лишь разницей, что венгры всё-таки не имели своего короля, а подчинялись немецким императорам Габсбургам. При этом все остальные народы империи возненавидели выскочек-венгров намного сильнее, чем немецких феодалов.

Сами Габсбурги к венгерским подданным относились по-разному. Кто-то – снисходительно, как император Франц-Иосиф, а кто-то – неприязненно, как его наследник Франц-Фердинанд. Последний говорил, что ненавидит в венграх всё, начиная с их «идиотского языка». Естественно, венгры отвечали ему взаимностью. Учитывая, что из их среды набиралось много чиновничьих и военных кадров, такие настроения были опасны.

Гей, славяне

В отличие от венгров славяне в империи были практически бесправны. Особенно это касалось балканских славян, вышедших из-под турецкого ига и тут же попавших в новую зависимость от австрийцев. Особенно это относилось к населению недавно присоединённых Боснии и Герцеговины. Естественно, что Габсбургов на этих землях не любили, причём эта нелюбовь была взаимна.

И лишь наследник престола Франц-Фердинанд вдруг стал проявлять к славянам показное дружелюбие. Он не скрывал, что после получения власти подарит сербам автономию, сделает империю не двуединой, а триединой. Во-первых, потому что не любил венгров. Во-вторых, из-за того, что понимал: надо выпустить пар. Задавленное большинство рано или поздно взорвёт империю. И, наконец, главной причиной любви эрцгерцога к славянам стало его желание пристроить детишек, которых ему родила «низкородная» жена. Ведь на общеимперский престол они прав не имели, а вот власть над славянской автономией для них вполне можно было обеспечить. Поэтому эрцгерцог заигрывал со славянами, поэтому в июне 1914-го и оказался в Сараеве – столице Боснии и Герцеговины.

Формально он оказался там по работе – инспектировал вооружённые силы, рядом как раз проводились манёвры. Но отрываться от армии и позировать перед народом ему было совсем не обязательно, тем более что по разведданным настроения этого самого народа были не очень дружелюбными. И про возможность покушения эрцгерцога предупреждали. Но он был человеком гордым и приехал бы из одного упрямства. Тем более поездка была отчасти «предвыборной». Франц-Фердинанд хотел если не понравиться будущим подданным своих детишек, то хотя бы показать им, кто в доме хозяин.

И хозяйка. Жену Софию наследник тоже взял на официальные мероприятия. В других частях империи это было невозможно, а здесь она побыла настоящей принцессой. Правда, недолго.

Служил Гаврила террористом

Гаврило Принцип был боснийским сербом – националистом, то есть сторонником присоединения Боснии к Большой Сербии, ведь когда-то это были части единого государства. Способный ученик, он отлично учился в гимназии, потом легко поступил в Белградский университет. Отличался странностями. Был замкнут, не участвовал в студенческих пьянках, не интересовался девушками, зато запоем читал революционную литературу как социалистического, так и националистического направления. Ночевал на могилах сербских революционеров, давал там клятвы, что продолжит их дело.

В общем, юноша романтический и фанатичный. Ещё подростком он вступил в тайную организацию «Молодая Босния», состоявшую из местных гимназистов и их учителей. Несколько лет вся радикальная деятельность этой организации заключалась в спорах и чтении подпольной литературы, но в 1914 году юные подпольщики наладили связи с сербским тайным обществом «Чёрная рука». Эта организация состояла уже из серьёзных дядек, кадровых военных и разведчиков, которые, между прочим, убили предыдущего сербского короля за его проавстрийскую позицию и посадили на престол своего ставленника. «Чёрная рука» имела неплохую кассу, свободный доступ к оружию, «окна» на австро-сербской границе и разветвлённую сеть агентов на австрийской территории. Эти серьёзные ребята развернули Сербию от Австрии к России, но при этом Россия их не контролировала совершенно и, по сути, сама стала объектом их игры.

После знакомства с товарищами из Сербии детские игры «Молодой Боснии» закончились, из пацанов стали готовить диверсантов. Достаточно сказать, что ещё за месяц до июньского теракта ни Гаврило, ни его товарищи не владели оружием. Специалисты «Чёрной руки» научили их изготовлению и метанию бомб и сделали неплохими стрелками.

Кстати, желающих побороться за Великую Сербию среди молодых боснийцев оказалось гораздо больше, чем требовалось. Отбор в организацию шёл не только по боевым качествам. Положительную роль при зачислении в террористы играло и… плохое здоровье кандидатов. Гаврило и ещё несколько его будущих соратников оказались больны туберкулёзом, недугом, в те времена неизлечимым, а кроме того, на определённой стадии влияющим на психику. Юный идеалист с воспалёнными от инфекции нервами и считающий, что он всё равно не жилец, – отличный материал для подвига.

Ай-ай-ай-ай, шлямперай

В Белграде заговорщики получили шесть бомб, четыре браунинга, деньги на текущие расходы и ампулы с цианистым калием, чтобы после теракта или в случае провала покончить с собой и не выдать тех, кто им помогал. А помогала им не только «Чёрная рука», но и таможенники на сербско-австрийской границе, офицеры австрийской полиции и армии, обеспечившие вооружённым людям переход в другую страну и сливавшие сербам информацию, да и просто рядовые боснийцы. Славяне, служившие Габсбургам, делали это из симпатии к сербам, представители других национальностей – ради денег, а венгерские чиновники – ещё из неприязни к эрцгерцогу. Ситуация немного напоминала мультик про ограбление по-итальянски, когда грабителю помогают все, от соседей до полицейских.

В то же время безопасность эрцгерцога – второго лица в империи – была практически не обеспечена. Его будущий маршрут по Сараеву подробно осветили все газеты, а охрана вдоль этого маршрута оказалась минимальной, всего 120 полицейских. Это притом что визит Франца-Фердинанда пришёлся на крайне неудачную дату. 28 июня сербы отмечают Видован – день проигранной битвы с турками, после которого этот народ потерял независимость. Эрцгерцога предупреждали, что боснийцы могут посчитать его торжественный приезд в такой день издевательством, предлагали перенести визит, но он заупрямился. Не стали организаторы визита и выстраивать вдоль пути сплошной кордон солдат, отсекающий толпу. По мнению эрцгерцога и его окружения, подобные предосторожности подчеркнули бы неприязненные отношения между местным населением и правящей династией, а это обязательно обыграли бы репортёры враждебных стран, что считалось недопустимым.

Отметим, кстати, что информация о возможном покушении не была секретом для наследника. Ещё по дороге в Сараево, мучаясь в поезде от жары, он пошучивал: «Здесь нас жжёт солнце, а там забросают бомбами».

Уже потом, когда убийство произошло, австрийские следователи описали ситуацию ёмким словом schlamperei (шламперай), что можно перевести на русский как «раздолбайство».

Выстрел в старую Европу

Если бы не австрийская беспечность, покушение бы, скорее всего, не удалось. Тем более что удача поначалу террористам не сопутствовала. Вроде бы они сделали всё правильно. Кортеж эрцгерцога состоял из четырёх автомобилей, которые двигались по набережной в направлении ратуши. Франц-Фердинанд с женой сидел во второй машине, в остальных – местное начальство и охрана. Через реку, вдоль которой тянулась набережная, было перекинуто несколько маленьких мостиков, и у пяти из них дежурили младобоснийцы с пистолетами и бомбами.

Два первых террориста жертву прозевали, скорее всего, просто испугались. Только у третьего моста стоявший там с букетом Неделько Габрилович выхватил спрятанную в цветах бомбу. Брошенный снаряд отскочил от машины эрцгерцога и попал в следующее за ним авто. Погибли два офицера, двадцать человек получили ранения, а Франц-Фердинанд не пострадал. Габрилович проглотил ампулу с ядом и бросился в реку, но яд не подействовал, а речка оказалась слишком мелкой. Публика вытащила неудачливого террориста и сильно избила.

Прибывший в ратушу Франц-Фердинанд обругал местных жителей за «гостеприимство» и, скомкав программу, решил ехать в госпиталь к раненым, а оттуда на вокзал.

На обратном пути он и пересёкся с Гаврилой Принципом. Тот, будучи свидетелем неудачного покушения Габриловича, сначала хотел застрелить соратника, чтобы он не проговорился на допросе, а когда понял, что это невозможно, махнул рукой и пошёл снять напряжение в ближайшее кафе. В то время как Гаврило заказывал бутерброд, послышался треск моторов. Это возвращался из ратуши кортеж эрцгерцога. Ни Франц-Фердинанд, ни его охрана и предположить не могли, что возможно второе покушение. Гаврило выбежал из кафе и начал стрелять. Одна пуля пробила сонную артерию эрцгерцога, вторая попала в живот Софии. Обоих не довезли живыми до больницы.

Принципа скрутили, избили, судили. Поскольку на момент покушения ему не исполнилось двадцати лет и по законам Австро-Венгрии он считался несовершеннолетним, повешение террористу заменили двадцатью годами тюрьмы. Несмотря на туберкулёз, отсутствие свежего воздуха и плохое питание, умер он только в апреле 1918 года, за несколько месяцев до конца войны и распада ненавистной ему Австро-Венгрии. Про революцию в России он, кстати, тоже не узнал из-за строгого тюремного режима.