Сентиментальная песенка, совершенно прелестная. В репертуар каких только суперзвёзд она ни входила: её исполняли божественные Лолита Торрес, Элвис Пресли, Робертино Лоретти, Мирей Матьё, Хулио Иглесиас и наши обожаемые Клавдия Ивановна Шульженко и Алла Борисовна Пугачёва.

О чём эта песенка? Да, собственно, ни о чём. Герой страдает депрессией от утраченной любви, сравнивает свою бывшую с голубкой, беседует с голубями женского пола и просит возлюбленную вернуться.

В известном русском переводе супругов Самуила Болотина и Татьяны Сикорской, подаривших стране немало зарубежных хитов, эти строчки звучат так:


Все давно считают, что это народное творчество, однако песня была написана испанским композитором Себастьяном де Ирадьером ни много ни мало в XIX веке! Впервые её исполнила в Гаване итальянская оперная певица Мариетта Альбони, лучшее контральто века, – её концертмейстером на тот момент и являлся композитор.

Себастьян Ирардьер, вокальный педагог, автор танцевальной музыки и многих песен, родился в Стране Басков в 1809 году. В девять лет он уже пел в хоре церкви, в шестнадцать – играл там же на органе. В тридцать стал преподавателем Мадридской консерватории. С начала 1850-х много путешествовал, жил в Париже, где был придворным музыкантом – учителем пения французской императрицы Евгении, супруги Наполеона III, затем переехал в Соединённые Штаты.

В начале 1860-х прожил два года на острове Куба, где усердно изучал музыку креолов. Именно после пребывания в кубинской столице им и была написана «Голубка» («Ла Палома»); мелодию песни композитору навеяли кубинские хабанеры – особый стиль испанского танца, возникший на острове. В 1865 году Ирадьер вернулся в Испанию и скончался абсолютно слепым в кромешной бедности.

Никто не знает, где похоронен композитор, но «Голубка» выпорхнула из его сердца и полетела над веками и материками, пленяя людские сердца.

«Ла Палома» быстро проникла в Мексику, местные мятежники-революционеры сделали её своей строевой песней. Вообразите марширующих брутальных вояк, распевающих нежную «Голубку», – это будет даже посильнее гайдаевских стражников, голосящих: «Маруся от счастья слёзы льёт». Популярность «Голубки» стала всемексиканской.

Смех смехом, но император Мексики Максимилиан из династии Габсбургов был казнён под эту самую «Голубку». Из-за этого в Австро-Венгерской империи, где правили Габсбурги, «Ла Палома» была запрещена, за её исполнение грозило тюремное заключение – вот тебе и прелестная песенка. В это же время «Голубка» через Францию залетела в Европу и распевалась на французском языке как гимн республиканской гвардии.

Впервые «Голубка» была записана на фонограф в Америке в 1896 году. С тех пор её записывали в разных странах на десятках языках и во всевозможных музыкальных стилях: симфонические и военные оркестры, эстрадные и джазовые биг-бэнды, кантри-, фолк-, рэгги- и рок-группы.

На рубеже XIX и XX веков на эстраде появилась так называемая гавайская гитара, и «Голубка» стала мирно перепархивать из ресторана в ресторан, из бара в бар на радость отдыхающей публике; теперь она олицетворяла собой только любовь и беспечность.

В 1960-е её не обходит вниманием и король рок-н-ролла Элвис Пресли, с его лёгкой руки после исполнения «Голубки» в фильме «Голубые Гавайи» песенка зазвучала с экранов в десятках художественных и документальных фильмов.

«Голубка» была настолько популярной во всём мире, что даже соперничала с «Естедэй» легендарных «Битлз». По подсчётам Книги рекордов Гиннесса, она стала самым часто записываемым шлягером всех времён и народов.

Особый рекорд «Голубки», по сведениям того же Гиннесса, – исполнение этой песни хором из 88 600 человек, приехавших со всего мира в Гамбург, в День Победы над фашизмом 9 мая 2004 года.


Мы обожаем это танго, считаем его нашим, родным. Ещё бы! Стоит ему зазвучать, тут же включается генетическая память даже у совсем молодых людей: предвоенная танцплощадка, полукруглая эстрада, каштаны и магнолии, девушки с «корзиночками» волос в нежных платьицах из крепдешина, в туфельках на носочки, парни в теннисках на шнуровке, в полотняных брюках и парусиновых туфлях, любовь, романтика, робкие поцелуи и, кажется, ничто ещё не предвещает…

Но тут же в памяти всплывают кадры из мультфильма Юрия Норштейна «Сказка сказок», когда под щемящие звуки «Утомлённого солнца» война вырывает по одному мальчишке из каждой танцующей пары, и растерянные девушки с разбитыми сердцами продолжают свой танец в одиночестве. «Утомлённое солнце» звучит чуть ли не в каждом советском фильме о войне, какие могут быть сомнения? Это танго – наша история.

Но если заглянуть в историю самого танго, то окажется, что оно принадлежит далеко не нам одним и судьба его драматична.

Эта чудесная мелодия появилась на свет в 1930-е годы в Польше, её автором был известный талантливый пианист, дирижёр и композитор Ежи Петерсбурский.

Родившийся в 1897 году в семье музыкантов, Ежи с четырёх лет играл на фортепьяно, окончил Варшавскую консерваторию. Занятия классической музыкой продолжил в Вене, где совершенствовался как дирижёр. Там он познакомился с великим Имре Кальманом, автором оперетт «Сильва» и «Принцесса цирка», который и посоветовал одарённому пианисту заняться сочинением лёгкой эстрадной музыки. Там же, в Вене, Ежи Петерсбурский дебютировал в качестве композитора и аккомпаниатора Александра Вертинского.

По возвращении на родину Ежи принялся писать вальсы, фокстроты, музыку к фильмам и опереттам, но по-настоящему прославился благодаря своим танго, от которых во всех музыкальных салонах Польши публика буквально сходила с ума.

Написанное им же в 1928 году «Танго Милонга», получившее тогда название «О! Донна Клара», принесло композитору уже всемирную славу и титул короля танго.

Вместе с кузеном Артуром Голдом Петерсбурский основал сверхпопулярный танцевальный ансамбль, который давал концерты в самом фешенебельном ресторане Варшавы «Адрия». Слушатели часто повторяли слова одной из песен Ежи: «Если играют Петерсбурский с Голдом, вы не будете спать всю ночь до рассвета!»

А впрочем, в 1930-е Варшава вообще не спала. Между двумя войнами музыкальная жизнь в Польше была яркой и бурной: кабаре и варьете, театры миниатюр и оперетты, музыкальные салоны и концертные залы были забиты битком.
И вот в 1935 году варшавский поэт-песенник Зенон Фридвальд принёс Ежи текст их будущего шедевра под названием «Последнее воскресенье». Сентиментальный сюжет песенки тронул композитора: несчастный влюблённый просит девушку о последнем свидании. Да, она предпочла ему более состоятельного жениха, ничего не поделать, но что ей стоит подарить ему на прощанье последнее воскресенье вдвоём?

Впервые «Последнее воскресенье», которое мы знаем как «Утомлённое солнце», было исполнено известным певцом Мечиславом Фоггом. Успех танго был ошеломительным. Пластинки с «Последним воскресеньем» выпускались многотысячными тиражами и расходились влёт.

Однако и у этого томного танго была оборотная тёмная сторона: могли ли вдохновлённые работой над своим детищем Петерсбурский и Фридвальд представить себе, что вскоре их композицию нарекут «Танго самоубийц» и «Танго смерти»?

Первое название родилось в тех же самых ночных ресторанах не спящей Восточной Европы, ведь полуночное бешеное веселье нередко соседствовало с горькой депрессией, особенно в те смутные тридцатые, когда в воздухе уже витал дух новой войны и безнадёги: под меланхоличные аккорды и тоскливые слова отчаявшимся людям было легко поднести к виску револьвер и спустить курок.

Второе название возникло уже из-за совсем чудовищных вещей: в нацистских концлагерях под звуки этого танго, исполнявшегося духовыми оркестрами, еврейских заключённых вели в газовые камеры.

По злой иронии судьбы, Артур Голд, ещё недавно услаждавший слух посетителей ночных заведений этой мелодией, до самой своей гибели был вынужден руководить таким вот оркестриком и хором в концлагере Треблинка. Что чувствовал он в минуты исполнения «Танго смерти», даже страшно подумать.

После Победы песня зазвучала в польских кинофильмах о зверствах фашистов. Но у танго были ещё три названия: «Песня о юге», «Листья падают с клёна» и, конечно же, «Утомлённое солнце». Все три варианта с разными текстами появились уже в СССР в 1937–38 годах.

«Песня о юге» была популярна в Ленинграде, слова для неё написала ленинградская поэтесса Аста Галла.


С этой песней прославилась Клавдия Ивановна Шульженко. А вот песню «Листья падают с клёна» исполнял джаз-квартет под управлением Александра Рязанова, в состав которого входили артисты МХАТа; текст этого варианта написал Андрей Волков.
Листья падают с клёна –
Значит, кончилось лето,
И придёт вместе с снегом
Опять зима…
И всё-таки самым удачным и безмерно любимым советскими слушателями было «Утомлённое солнце» на стихи Иосифа Альвека. Стоит ли напоминать эти строчки?
Утомлённое солнце
Нежно с морем прощалось,
В этот час ты призналась,
Что – правильно! – нет любви…
Исполнил песню Павел Михайлов в замечательной аранжировке оркестра Александра Цфасмана.
Кстати, изначально танго называлось «Расставание», но народ переименовал его в «Утомлённое солнце» в соответствии с первыми строчками песни. Так и осталось, хотя на первых грампластинках, выпущенных Ногинским и Апрелевским заводами Главпласттреста, сохранилось авторское название песни.
Любопытно, что Ежи Петерсбурский подарил советским слушателям ещё немало прекрасных лирических военных песен, в том числе всеми любимый «Синий платочек».
В 1939 году, после раздела Польши, Ежи оказался в советской зоне, и его пригласили возглавить Белорусский джаз-оркестр. В 1941 году он уехал в Персию, затем в Египет. С 1947 по 1967 год жил в Аргентине, Бразилии, Венесуэле. Почти двадцать лет был главным дирижёром национального театра Буэнос-Айреса, а в 1968-м вернулся в Польшу, где скончался спустя десять лет.


Вот уж парадоксальная история – не менее печальная песенка, чем предыдущие, но у российских слушателей вызывает улыбки и даже смех. А всё благодаря кому? Известное дело, постарались на славу Вячеслав Полунин с Робертом Городецким, и «Блю канари», ставшая буквально гимном мим-труппы «Лицедеи», ушла в народ.

Но откуда прилетела к нам эта канарейка? История её создания весьма туманна. Пытливые умы отыскали приблизительное имя автора – Винченцо Фьорино. Почему приблизительное? Да потому что в разных источниках оно звучит по-разному, и неясно, то ли этот Фьорино был американцем с итальянскими корнями, то ли итальянцем с американскими, и был ли он вообще? Да и сама песенка написана на английском языке. Во всяком случае, впервые «Блю канари» была исполнена и записана в США в 1953 году, хотя толком ни в Штатах, ни в Италии о ней уже никто не помнит.

Про канарейку поют на разных языках: английском, итальянском, немецком, испанском и даже японском. Но больше всех бедной пташке досталось от наших соотечественников – какие только тексты они не накладывали на эту мелодию. Дальше всех пошли наши кавээнщики, сделавшие из милой печальной песенки гимн весёлых хирургов. Помните?


Ну и так далее, до полного абсурда. Но всё равно смешно.

О чём же на самом деле эта песенка? Конечно же, о несчастной любви. Улетел от бедной канарейки любезный кенар, и плачет она дни напролёт в своём гнёздышке, ждёт его не дождётся.

В СССР «канарейка» прилетела в середине 1960-х, где была популяризована фирмой грамзаписи «Мелодия», которая издала её на одной из пластинок в серии «Вокруг света».

Вариантов и исполнителей песенки в Союзе было несколько, но именно в трактовке болгарского дуэта Марии Косевой и Николы Томова с ней познакомился Роберт Шимшонович Городецкий, вошедший в Книгу рекордов Гиннесса как «самый заваленный цветами артист» – после первого же прослушивания в его голове и родился будущий бессмертный номер «Лицедеев».

Забавный момент: Косева и Томов поют симпатично, но знатоки утверждают, что слова они перевирают. Похоже, что поют со слуха, не прочитав итальянского текста. Потому и родилась версия, что в итальянском варианте присутствуют слова «на редком диалекте, которые не известны никому из ныне живущих итальянцев».

Также не все правильно понимают, почему эта канарейка – «блю». Ошибочно считается, что канарейка – голубая. На самом деле она не голубая и даже не синяя – она грустная, это второе значение английского «blue». Ведь от этого слова произошло и название музыкального стиля «блюз» – грустные негритянские песни.

Некоторые шутники трактуют это слово как сленговое американское «под кайфом», получается тогда, что канарейка и вовсе укуренная. Шутки шутками, но и это значение имеет некоторое право на существование: «блю канари» – так называли канареек, которых горняки брали с собою в шахту, чтобы защититься от ядовитого газа. Если птица, чувствительная к составу атмосферы, погибала, у людей ещё было время повернуть назад и остаться в живых.

Потому она так и печальна, эта канарейка, но мы всё равно невольно улыбаемся, когда слышим эту песенку. Ведь у нас свои ассоциации и с «Грустной канарейкой», и с «Утомлённым солнцем», и с «Голубкой». Да и со многими другими «нашими» песнями, об истинном происхождении которых мы порой даже не догадываемся.