Эта история произошла в конце восьмидесятых, когда существовали понятия «выездной» и «невыездной». Инженер Николай Иванович был «выездным». Член партии, женат и к тому же прекрасно владеет французским языком. И неудивительно, что именно его отправили на месяц во Францию поработать в дружественной Советскому Союзу компании.

Николай Иванович уже несколько раз бывал в командировках в Европе и знал, что гонорар, который ему заплатит фирма, он должен отнести в советское посольство – иначе в следующий раз его за границу не пустят. И надо экономить на суточных, еде, чтобы привезти родным подарки. Завтрак в отеле бесплатный, обедом кормят на фирме, оставался ужин. «Ничего, продержимся!» – усмехнулся Николай Иванович и взял с собой в поездку кипятильник, консервный нож, несколько палок копчёной колбасы, консервы, пачку чая, банку растворимого кофе и для французских коллег – банку чёрной икры и бутылку водки.

Всё складывалось замечательно. Номер в отеле небольшой, но уютный. Вот только проблема – не было там никакой ёмкости, чтобы разогревать консервы. А холодную тушёнку Николай Иванович есть не привык. Промучившись полдня, наконец нашёл выход – с помощью кипятильника стал разогревать консервы в бачке туалета.

Жизнь шла своим чередом. Николай Иванович днём работал, а после работы бродил по оживлённым торговым улочкам. Дышал влажным воздухом и, улавливая фразы из случайных разговоров прохожих, словно на мгновение проживал чужие жизни с их далёкими заботами и переживаниями.

А по вечерам инженер возвращался в отель и готовил себе скромный ужин. Однако через несколько дней бачок не выдержал и от постоянного кипячения пошёл трещинами. Вначале Николай Иванович не на шутку испугался, но потом взял себя в руки, выключил кипятильник, спустил воду, поел и сообщил администратору отеля о поломке унитаза.

В гостинице к расколотому бачку отнеслись с пониманием. Николая Ивановича ни в чём не обвиняли, денег за треснувший бачок не требовали, переселили в другой номер, а сломанный унитаз поменяли.

Вскоре инженер напрочь забыл об этом неприятном инциденте. Но через три дня в холле отеля к Николаю Ивановичу подошёл высокий незнакомец в элегантном костюме.

– Здравствуйте, меня зовут месьё Жак, – представился неизвестный.
Николай Иванович насторожился и сразу вспомнил инструктаж, который с ним проводили в Москве: за границей возможны провокации.
– Я представитель фирмы такой-то, – продолжал месьё Жак. – Наша компания – лидер на рынке сантехники, – он сделал паузу. – И мы очень дорожим своей репутацией. Мы весьма сожалеем, что у вас треснул унитаз, произведённый нашей фирмой.
– Да ничего страшного, – смутился Николай Иванович. – Бывает.
– Вы не уделите мне пять минут? – продолжал француз. – Не расскажете, что произошло с вашим унитазом?
– Ничего не произошло, – пожал плечами Николай Иванович. – Я пришёл вечером с работы, зашёл в ванную. Смотрю – бачок покрыт трещинами. Извините, у меня много дел и нет времени с вами разговаривать.

Вежливый француз в элегантном костюме понимающе кивнул, и они распрощались. А через три дня инженер узнал, что фирма – «лидер на рынке сантехники» выкупила его на день у компании, где он работал. Утром у отеля его ждали машина и месьё Жак.

Целый день Николаю Ивановичу рассказывали о последних достижениях в области сантехники, о том, что продукцию компании отличает отличное качество и долговечность. Угостили вкусным обедом и подарили множество проспектов, ежедневник, ручку, брелок и сувенир – маленький фарфоровый унитаз. А ещё показали фильм, где на унитаз фирмы наезжает трактор и ему ничего не делается. А под конец месьё Жак как бы между прочим заметил:
– Наши специалисты взяли части расколовшегося бачка на анализ. И они не могут понять, из-за чего он раскололся! Скажите, что вы с ним делали?

– Ничего, – ответил Николай Иванович.

Прошла неделя, и оказалось, что у «лидера на рынке сантехники» есть конкуренты. Наверное, именно они подняли шумиху в прессе! И в газетах стали появляться заметки, что унитазы этой фирмы некачественны и недолговечны – бачки трескаются, и доверять ей не стоит. И снова фирма по производству сантехники выкупила инженера на день у компании, где он работал. На этот раз обед был ещё вкуснее, а внимания было несравнимо больше.

– Я понимаю, что с расколотым бачком вас связывает какая-то личная тайна, – проговорил месьё Жак вкрадчивым голосом. – Но давайте сделаем вашу личную тайну коммерческой. – И он назвал сумму. За эти деньги можно было купить приличную иномарку.

Николай Иванович на мгновение задумался. Он представил новое сверкающее авто, а затем… заголовки французских газет, где будет обсуждаться его история… И подумал, что если машину он ещё когда-нибудь купит, то «невыездным» станет раз и навсегда!

И, смело взглянув в глаза вежливому французу, он холодно заметил: «Мне нечего вам сказать». А вскоре контракт инженера закончился, и он вернулся в Москву.

Об этой истории Николай Иванович молчал долгие голы. И только много лет спустя, когда уже исчез с карты Советский Союз, он рассказал её в компании близких друзей, будучи слегка навеселе.


Дмитрий Сергеевич тоже работал инженером и в середине восьмидесятых поехал в Италию по обмену опытом. На неделю. У него была отличная биография – окончил столичный институт с красным дипломом, партийный, женат. Да и сам Дмитрий Сергеевич – мужчина видный, высокий, широкоплечий. В общем, настоящий русский богатырь! Было у него у него ещё одно достоинство – золотые руки. Мог починить любую технику и смастерить что угодно, от полки до шкафа. Но имелись у Дмитрия Сергеевича и недостатки – он был вспыльчив и простодушен.

А ещё любил поесть… Поэтому, несмотря на ухищрения, все суточные в Италии он проел и ничего не купил родным. Только в аэропорту в магазинах дьюти фри вспомнил, что возвращается домой с пустыми руками. Дмитрий Сергеевич был за границей четвёртый раз и первый – в капстране. Многого не знал. Не знал и о том, что к каждому товару в открытом доступе приклеена специальная бирка, пищащая на выходе. Поэтому, не увидев никого вокруг, он быстро сунул в карман дешёвый брелок, подарок дочке, и направился к выходу.

На противный писк инженер даже не обратил внимания. И был в крайнем недоумении, когда к нему подскочили двое незнакомых мужчин в форме и стали что-то говорить по-итальянски, а затем хватать его за руки. Дмитрий Сергеевич вспылил и сначала крепко врезал одному, а потом другому. Затем его самого скрутила полиция.

Заступничество представителей Советского Союза и итальянской компартии не помогло – Дмитрия Сергеевича осудили за воровство и драку и посадили в тюрьму. Итальянская тюрьма отличалась от нашей. Во-первых, там хорошо кормили. Во-вторых, там можно было – по желанию – ходить на работу в мастерские и получать за это деньги. Некоторые заключённые работали спустя рукава, но Дмитрий Сергеевич был человеком ответственным и исполнительным и не привык лодырничать. Даже в тюрьме. Поэтому он вовремя приходил на «службу» и даже внёс несколько рационализаторских предложений. Вскоре благодаря ему жизнь в мастерской закипела, а её продукция становилась всё лучше и лучше.

Хозяева мастерской не могли нарадоваться, и когда срок стал подходить к концу, попросили его остаться на производстве – уже в качестве свободного человека. Предложили солидную зарплату. Но Дмитрий Сергеевич тосковал по родине, семье, дочке. И решительно отверг предложение заботливых итальянцев, с которыми уже успел подружиться.

…До выхода из тюрьмы оставались считаные дни, когда хозяева мастерской спросили инженера: на какой счёт перечислить заработанные им на производстве деньги? Вначале Дмитрий Сергеевич не понял вопроса. А когда до него дошло, то махнул рукой: «Не нужны мне ваши деньги! Что я с ними буду делать?» Но итальянцы не растерялись – принесли каталоги разных товаров и объяснили, что он может заказать по каталогу всё, что захочет. И все эти вещи привезут в нему домой, в Москву.

Дмитрий Сергеевич быстро перелистал каталоги, заказал себе много-много всего и уехал на Родину. Дома и на заводе его встретили тепло и радушно. О тюрьме он никому не рассказывал, говорил, что задержался в командировке, и люди из особого отдела его в этом поддерживали. Жизнь вошла в колею. Хотя порой ему звонили итальянцы, предлагали вернуться на работу, но в ответ инженер только смеялся и говорил: «У меня тут уже есть работа! И лучше вашей!»

А спустя два или три месяца к нему начали приходить товары по каталогу – стиральные машины и телевизоры, аудиоцентры и пылесосы, множество разной модной одежды. В восьмидесятые годы это было настоящее сокровище! Часть техники и одежды осталась дома, часть у родных, что-то купили друзья, что-то сдали в комиссионку. Дмитрий Сергеевич вступил в кооператив, купил машину и построил новый дом на родительском старом дачном участке.

Такое благополучие многими было замечено. И обрадовало далеко не всех. «Доброжелатели» стали писать письма в партком и другие общественные организации – обвинять его в связях с Западом, диссидентстве. И тут неожиданно всплыла история с тюрьмой, и всем стало известно, что Дмитрий Сергеевич опорочил честь советского человека. Его исключили из партии, потом уволили с работы, да с такой характеристикой, что на новую никто брать не хотел.
Наступили тяжёлые времена. Дмитрий Сергеевич сидел без работы, без надежды и без денег – дачу и машину пришлось продать, а дома его встречали грустные глаза жены. Телефон замолчал, друзья растворились.

А тем временем в Италии хозяева тюремных мастерских каждый день вспоминали русского инженера. Они по-прежнему звонили ему, надеясь, что он всё-таки вернётся в Италию и у них поработает. Даже направляли официальные письма, которые, правда, не доходили до адресата. И когда очередное письмо осталось без ответа, хозяева тюремных мастерских обратились за помощью к коммунистической партии Италии. Та отправила запрос в ЦК КПСС: почему Дмитрий Сергеевич не отвечает на письма итальянских товарищей? И почему он не хочет поработать в Италии? Мало того, в Москву приехал один из важных итальянских политиков, который тоже поинтересовался судьбой советского инженера.

Кончилась история тем, что Дмитрий Сергеевич уехал работать в Италию. Вместе с женой и дочкой. И там его следы затерялись. А у его дальних родственников до сих пор на даче сносно работает старенький телевизор, который прислали инженеру по каталогу – в качестве платы за отличную работу в итальянской тюрьме.


Александр Львович долгие годы работал оператором на одном из ведущих телеканалов. На канале существовало негласное правило: если человек съездил в горячую точку, то потом его отправляли в заграничную командировку. Александр Львович вернулся из Чечни (дело было во вторую чеченскую), и тут выяснилось, что никакой поездки за границу не будет. Оператор обиделся, уволился с канала и перешёл на работу в телекомпанию «Совершенно секретно». Ему сказали, что он будет делать материал об Эстонии, а потом о Швеции. Следовало приехать в Таллин, пробыть там пару дней, а затем сесть на паром и отправиться в Стокгольм, где его должны были встретить сотрудники «Совершенно секретно». По-английски название телекомпании звучало – «Топ-сикрет».

В Таллине всё прошло гладко. Свет хороший, дождя нет. Оператор сделал пару репортажей, успел выпить эстонского пива и съесть бутерброд с килькой и варёным яйцом на ароматном чёрном хлебе. Он бы с радостью съел кисель со взбитыми сливками, но здоровье не позволяло. Впереди его ждало серое Балтийское море, чайки и паром, похожий на многоэтажный дом.

На пароме Александр Львович познакомился с жизнерадостным бизнесменом Юрой, бывшим математиком и научным работником, который прекрасно говорил по-английски, объездил весь мир, и везде у него были друзья.
– В Стокгольме надо будет встретиться с одной знакомой, – задумчиво заметил Юра. – Её мама просила передать большой конверт.

– А я никогда не бывал в Стокгольме, – признался оператор, – и с иностранными языками у меня беда. Но мне пообещали, что встретят. Слушай, пошли выпьем!

И они выпили водки, которую Александр Львович купил в Москве в какой-то палатке. Водка была невкусной и наверняка палёной. Поэтому допивать её не стали, а заткнули бутылку скрученной газеткой.

Утром паром пришёл в Стокгольм. Александра Львовича тошнило, голова разламывалась, и соображал он туго. Взял сумку, кое-как пихнул в неё вещи, спустился с парома и направился на паспортный контроль.

…Бывший математик Юра тоже подходил к паспортному контролю, когда увидел своего нового приятеля в окружении пограничников и людей с собаками. Шведы что-то спрашивали у оператора, но тот в ответ лишь мотал головой и на все вопросы отвечал: «Топ-сикрет!»

– Цель поездки?
– Топ-сикрет.
– Вы надолго в Швецию?
– Топ-сикрет!
– Вы везёте с собой наркотики, оружие, что-то запрещённое?
– Топ-сикрет!

Юра воспитан в советских традициях, поэтому всегда готов прийти на помощь. И этот раз не исключение.

Он улыбнулся шведским таможенникам и на прекрасном английском объяснил, что его друг – известный оператор, приехал в командировку, а «Топ-сикрет» – название русской телекомпании. Друг совсем не говорит по-английски и плохо себя чувствует.

В глазах шведского представителя власти исчез лёд. Но тут стали осматривать сумку Александра Львовича и извлекли из неё бутылку водки, заткнутую скрученной газеткой. Вначале все отшатнулись, решив, что бутылка со взрывоопасной смесью, а потом с ужасом посмотрели на Юру. И бывший математик всё объяснил: «Это просто водка». Юрина улыбка, которая в своё время так очаровывала молодых студенток, и импозантный костюм вызывали доверие. И лёд в голубых глазах таможенника снова растаял. Однако следующим движением он достал из сумки целую полоску шприцев.

Он вопросительно взглянул на Александра Львовича, и тот привычно ответил: «Топ-сикрет».

Лёд в глазах таможенника уже не таял. Но и Юра не отступал:
– Вы ошибаетесь, мой приятель – не наркоман, – уверенно говорил бывший математик. – Он просто больной человек. Саша, дай сюда свою карточку диабетика! – Александр Львович послушно протянул карточку. – Эти шприцы для лекарства, чтобы колоть инсулин.

Но швед всё равно смотрел на наших соотечественников с подозрением.
– А что тут у вас? – вдруг спросил он Юру, указывая на большой бумажный конверт.

Бывший математик растерялся, он не знал, что именно передала мама его знакомой.
– Не знаю, – сказал он честно.

Лицо шведа стало непроницаемым.
– Откройте! – приказал он.

Юра послушно вскрыл конверт. В нём лежал сушёный зверобой.

Однако для шведов зверобой вовсе не выглядит как чай или лекарство от простуды, они сразу поняли, что это наркотическая травка. Александра Львовича и бизнесмена Юру задержали. Выручили их сотрудники компании «Совершенно секретно», которые в течение долгих часов ждали нового оператора. С тех пор Александр Львович не пьёт, а что касается бизнесмена Юры, то он по-прежнему всем помогает. Потому что хотя он и бизнесмен, но по сути навсегда остался научным работником, воспитанным в советских традициях.