– Валентина, знаю, что сейчас вы живёте в Москве. А где родились?
– В Саратове. Мой отец, Сергей Иванович, был военным. Мы много переезжали с места на место: жили и в Туркмении, и в Узбекистане. После распада СССР вернулись в Саратовскую область, в город Энгельс, где отец продолжил службу, а я провела всю юность. Потом мы переехали в Москву, поскольку все мамины родственники – отсюда.

– Как же вы занимались музыкой при всех этих перемещениях?
– Как меняла обычные общеобразовательные школы, точно так же меняла и музыкальные.

– Вы играли на фортепьяно?
– Да, и дополнительно занималась в хоровой студии. Собственно, я всегда очень любила петь и с трёх лет точно знала, что буду великой певицей. Шучу, конечно. Но в шесть лет мама мне объяснила, что если хочу стать певицей, надо получать специальное образование. Так я оказалась в музыкальной школе. И потом каждый год спрашивала маму: «Ну когда же, когда я, наконец, стану певицей? Когда это произойдёт?»

– То есть, можно сказать, вы сами себя мотивировали?
– Я не грезила музыкальной школой, мне просто объяснили, что это необходимо, если собираюсь профессионально петь. Когда пришла на прослушивание и запела, учительница заплакала. Маме сразу сказали, что я талантливая, имею хороший слух, и посоветовали учиться играть на скрипке. Но я выбрала фортепьяно. Не могу сказать, что это было для меня какой-то пыткой, просто никогда не мечтала стать пианисткой, мне хотелось только одного – петь. И когда пришло время поступать в музыкальное училище, выбрала специальность «эстрадный вокал». Но мама была против – она высказалась за классическое образование, поэтому нашли нечто среднее. Так я поступила на дирижёрско-хоровое отделение, о чём, конечно, не жалею.

– А в детстве какие песни вам нравились? Помните, что пели?
– По рассказам мамы, когда я была совсем маленькая, услышав какую-то песню, ходила и всё время напевала: «А я на кисе, а я на кисе». Никто не мог понять, что такое пою. А потом догадались: это же песня Софии Ротару «Аист на крыше»! Но я этого, конечно, не помню. Зато помню, что всегда напевали мои мама и бабушка, – это, как правило, были народные песни вроде «Ой, то не вечер» или знаменитая «Огней так много золотых на улицах Саратова».



– А колыбельные мама вам пела?
– Мама все песни пела как колыбельные. Поэтому когда я поступала в музыкальную школу, тоже спела душещипательную «Ой, то не ветер ветку клонит», после чего учительница и расплакалась. Я в тот момент вообще не поняла, почему она плачет, что случилось?

Когда я стала что-то воспроизводить в музыкальных студиях, с оркестром, – это уже были хиты Ларисы Долиной, Аллы Пугачёвой. Из западных звёзд любила слушать Лару Фабиан, Тину Тёрнер, Уитни Хьюстон, Мэрайю Кэри. В более осознанном возрасте полюбила фолк-певицу Инну Желанную.

– Понятно, что певица должна уметь исполнять любой репертуар, в том числе и эстрадные песни, и шансон. Но что вам больше по сердцу?
– В нокаутах я спела «Балладу о матери». Это любимая песня моих родителей и моя любимая песня лет с пятнадцати. Наверное, это связано с тем, что мой папа – военный, мы жили в военных городках, где обязательно проходили концерты на праздники – День защитника отечества, День Победы. Я всегда выступала на этих концертах, и в моём репертуаре неизменно были песни о Родине, о России. Очень люблю патриотические песни, я на этом воспитывалась, и раньше мне казалось, что все люди – патриоты и верят в Россию. Ведь я жила в среде, где любить Родину – не просто красивые слова, а норма жизни, среди людей, которые, если начнётся война, за Родину пойдут на смерть.

– А потом, когда окончили училище, почему не продолжили музыкальное образование? Не стали поступать в консерваторию, например?
– Когда участвовала во всяких музыкальных конкурсах, это умиляло. Но потом родители осознали, что я слишком долго жила одним пением, и стали всерьёз опасаться за моё будущее. Мы понимали, как сложно добиться успеха на этом пути. Я участвовала в проекте «Народный артист», попала в тридцатку, но дальше не прошла. Все мы чётко осознавали, что нужно иметь какое-то серьёзное образование, нужен надёжный тыл. Такой подход у родителей был и ко мне, и к моим сёстрам.

– Сколько у вас сестёр?
– Нас трое. Средняя сестра Полина окончила университет, она по специальности психолог. Младшая, Света, которая была в моей группе поддержки на первых эфирах, сейчас учится на последнем курсе медицинского университета, уже работает помощником хирурга. Родители очень серьёзно относятся к образованию, и на семейном совете было принято решение: раз музыкальное образование у меня уже есть, а педагогом и дирижёром я точно не стану, значит, нужно учиться чему-то другому. Так я оказалась в юридическом институте МВД, хотя на тот момент педагоги действительно ждали, что пойду в консерваторию, ведь я окончила музыкальное училище с красным дипломом.



– Мне показалось по вашему исполнению, что вы целеустремлённый человек, который просто так не бросает начатые дела. Это так?
– Да, я достаточно волевой человек. Но мечта петь всегда жила во мне, и как бы хорошо я ни училась на юридическом факультете, как бы меня ни отговаривали от сцены и шоу-бизнеса – это нереально, во мне всё равно теплилась надежда. Я верила, что обязательно стану певицей.

– После университета поработали по специальности?
– Продолжала петь, даже когда училась в университете – участвовала в фестивалях «Студенческая весна», «Милосердие белых ночей» в Питере, везде представляла свой вуз. А когда его окончила, не пошла дальше по линии МВД, хотя меня приглашали работать юристом. Просто решила, что это не моя сфера деятельности – перебирать бумаги и становиться мужчиной в юбке я не хотела. Так что продолжала петь, да и сейчас пою – в ресторанах, на банкетах, корпоративных праздниках, так же, впрочем, как и все певцы. Занимаюсь своим любимым делом.

– Вы сами предложили Александру Градскому дать вам для исполнения песню «Баллада о матери»?
– Да, сама, но этому предшествовал один интересный момент. Градский проходил мимо меня в коридоре, и я ему сказала: «Спасибо, Александр Борисович!» А он ответил: «Да за что спасибо? Всё равно вылетишь во втором туре!» И потом спросил: «А что ты вообще поёшь»? – он всегда это спрашивает, чтобы знать, что человек собой представляет. Я ему сказала, что мечтаю спеть «Балладу о матери». И уже после выступления дуэтов он мне позвонил и сразу спросил: «Ну что, споёшь «Алёшеньку»? Я не кривлю душой, все близкие знают: моей главной мечтой было попасть на «Голос» и спеть в этом проекте «Алёшеньку». И вот теперь, когда всё сбылось, у меня просто невероятное ощущение, его даже трудно выразить словами!

– Когда пели, видели, что Пелагея плачет? Она же вся в слезах сидела во время вашего выступления!
– Когда я стояла на сцене, то на наставников не смотрела, а слёзы Пелагеи увидела только в эфире. Да я и сама плачу на этой песне, думаю, в этом заслуга её авторов – Евгения Мартынова и Андрея Дементьева. Может, и я тоже сумела кое-что передать, от себя добавить. Такие слёзы прекрасны – значит, мы ещё что-то чувствуем, значит, у нас ещё остались какие-то ценности! У меня так с детских лет: если в какой-нибудь песне слышу слово «Россия» – мороз по коже и всегда хочется плакать. Я очень верю в нашу страну и считаю её самой могучей державой. Думаю, что всё у нас будет хорошо, что сила в правде, а правда – за нами. Все эти современные модные веяния, движения – пусть они будут, конечно, но мы должны помнить о своих корнях, понимать, что мы – великий народ, у нас много бесконечно талантливых людей. Мы первые полетели в космос, в конце концов!

– А как вам работается с вашим наставником? Какие впечатления от работы в команде?
– Александр Борисович… Я выбрала его скорее интуитивно, только успело щёлкнуть внутри: «А кто бы мне позволил спеть «Алёшеньку»?» На слепых прослушиваниях глазами искала в зале сестру, потому что я ничего не видела, всё было как в тумане. И когда мне Градский потом сказал: «Мне показалось, неплохо. Но голос-то у тебя небольшой», – я поняла, что точно уйду. И каждый раз мне приходилось доказывать Александру Борисовичу, что я что-то собой представляю, каждый раз пела как последний. В песне «Твои следы» я понимала, что мой напарник поёт академическим голосом и это ближе Александру Борисовичу. Но я пела, как чувствую, и пыталась донести до людей и наставника, что дело не только в диапазоне. И Александр Борисович откликнулся на это, потому что он музыкальный человек, он чувствует. Я пела всем сердцем, всей душой и пыталась сказать ему, чтобы поверил в меня. Я над этим работала, а не просто какие-то вокальные рулады выводила.

– Тогда, можно сказать, на данном этапе цель достигнута?
– Да. У меня нет такого, что иду на «Голос» и только и думаю: пройду или не пройду? Для меня это – большой концерт, возможность петь с оркестром на всю страну. И когда Александр Борисович оставил меня после поединков, стала работать ещё больше, очень не хочется его подвести. Наставник не зря в меня поверил, я докажу, что ещё что-то собой представляю!

– И всё-таки что Градский сказал вам после исполнения «Баллады о матери»?
– Он позвонил мне после эфира с такими словами: «Замечаний тебе делать не буду – песня состоялась, поздравляю! Я только что разговаривал с поэтом Андреем Дементьевым, он сказал, что услышал лучшее исполнение этой песни». И после этого уже стало всё равно, что обо мне пишут в интернете.

– Неужели пишут плохое?
– Куча нелицеприятных отзывов! Но, наверное, такое бывает со всеми.

– Да, вы можете быть спокойны: ругают всех, в том числе и наставников. Так будет всегда, к этому надо относиться философски. А скажите, Валентина, с кем из команды вы подружились во время проекта?
– Я прекрасно знаю Сашу Воробьёву, мы с ней из одного города, а встретились в Москве на «Голосе», да ещё и вместе попали в команду к Александру Градскому! Катя Шемякина – очень талантливый музыкант. Всё, что можно сказать хорошего о человеке, применимо к ней: душевная, открытая, не лицемерная – настоящая. Мы дружили втроём, и для меня стало шоком, когда Александр Борисович поставил нас в тройку! Нам было очень больно. Но я понимаю, что это всего лишь конкурс, в жизни мы всё равно общаемся.

– Это хороший, искренний посыл. А кто поддерживает вас на проекте?
– Все близкие болеют за меня – звонят, тревожатся, переживают. Со мной всё время находится мой муж Гор Меликсетян, мы вместе уже восемь лет. Он меня очень поддерживает – и даже анкету для «Голоса» заполнял именно он. Все родственники сильно волнуются перед каждым моим выступлением, сестра Света призналась недавно: «После «Алёшеньки» я чуть в обморок не упала!» А своего Гора я вообще не узнаю: честно говоря, в обычной жизни не замечала, чтобы он до такой степени за меня переживал. Сейчас же это вообще какой-то другой человек, а не мой муж! «Господи, когда уже закончится этот «Голос», я больше не могу!» – говорит он мне после эфиров. Видимо, точно так же люди волнуются за своих детей, когда думаешь: «Проще самой пойти и сдать экзамен, чем знать, как твой ребёнок мается!» Так и здесь, на «Голосе».

– Представляю, как переживают ваши родители.
– Мама так сильно волнуется, что даже не решается прийти на съёмку – программу смотрит только по телевизору.

– А папа приезжает?
– С ним ещё хуже, чем с мамой! Он и в обычной жизни, на концертах, слушая мои песни, не выдерживал и выходил из зала: сразу подскакивало давление.

– Если Александр Борисович предложит вам работать в его театре, согласитесь?
– Совсем не думала об этом. А разве театр уже работает? Я читала, что вроде бы ещё нет. Но если предложит – соглашусь, конечно.

– А если вам предложат исполнить песню в другом жанре – рок, джаз или блюз, – споёте?
– Здесь, на конкурсе, меня учат, что нужно уметь сделать песню своей. Так к этому и отношусь. Хотя, откровенно говоря, хочется петь только любимые песни.

– Валентина, вы внутренне нацелены на победу, на финал? Какой у вас настрой?
– Меня все ругают, что я не боец и вообще не конкурсный человек. Я участвовала в разных конкурсах, чтобы закалиться, стать бойцом. Но можете поверить: мне безразлично звание победителя, я пришла сюда, чтобы спеть побольше хороших песен.