– Владимир Михайлович, мы с вами познакомились в Анапе на фестивале «Киношок». Помню, как все удивлялись: вы каждый день вставали в шесть утра, часами гуляли вдоль морского берега, купались. И это в таком почтенном возрасте!
– Я люблю много ходить. В Москве часто и подолгу гуляю, на даче каждый день хожу-брожу по лесу. Движение – это жизнь. Меня спрашивают, в чём секрет долголетия. Вот, в том числе и в движении.

– Отвечая на этот вопрос, вы обычно упоминаете, что никогда не курили и не употребляли алкоголь.
– Да-да, и это тоже. Кстати, об алкоголе. Мне было лет десять, ну совсем ещё мальчишка, и один друг угостил меня самогонкой. Как же нам потом было плохо! (Смеётся.) С тех пор – ни-ни. А вообще на вопросы о долголетии отвечаю так: «Если Бог меня хранит, значит, я не всё ещё сделал на Земле». Были в детстве моменты, когда чуть не погиб: тонул под пароходом, но выплыл, умирал от дифтерита, но врачи кое-как спасли. Мог погибнуть в войну, окажись на фронте… Многое было, но Бог хранил.

– Говорят, долголетие – это прежде всего генетика.
– Мои мама и папа умерли, когда им было в районе сорока-пятидесяти лет. Какая уж тут генетика? Нет! Главное – жить в гармонии с собой, работать честно, по совести, поступать по справедливости. Я никогда не был хапугой, не бежал за большими деньгами и роскошью – человеку ведь много и не надо. Никого не предавал, не участвовал в интригах, никому не завидовал, старался любить людей и прощать их слабости. Ещё я во всём проявлял чувство меры, а для этого нужна сила воли. Ну и, конечно, театр, без которого я бы не был счастлив.

– Вы упомянули о Великой Отечественной войне. Помните, как узнали о её начале? Вы же тогда снимались в своём первом фильме «Свинарка и пастух»?
– 22 июня 1941 года мы встретили в Кабардино-Балкарии, где только что закончили натурные съёмки. В этот же день должны были лететь в Москву. Приезжаем на аэродром, а нам говорят, что самолёта нет и неизвестно когда будет. Мы пошли на рынок купить в дорогу фруктов и там услышали по радио, как Молотов объявил о нападении немцев. Конечно, все испугались и страшно расстроились. У всех был шок!

Уже в столице мне вручили повестку на фронт. Но вскоре вышел приказ – говорят, распоряжение самого Сталина, – чтобы фильм всё-таки закончили. Артистов освободили от призыва. Мы продолжали снимать и в павильонах киностудии, и на ВДНХ. Работали с раннего утра до позднего вечера, с перерывами на бомбёжки. А по ночам я надевал фартук, рукавицы, брал щипцы и гасил на крышах зажигательные бомбы, которые немцы сбрасывали с самолётов. После того как наш фильм вышел на экраны страны, меня взяли во фронтовую артистическую бригаду.

– Вы снимались, а потом много выступали в концертах вместе с Мариной Ладыниной – звездой советского кино.
– Да мы тогда и слов-то таких не знали! (Смеётся.)

– Но зрители её по-настоящему любили, восхищались ею. Почему она в своё время отказалась от кинематографа и вела затворнический образ жизни?
– Марине Алексеевне было чуть за пятьдесят, когда она ушла из кино. Почему? Некоторые говорят, из-за Ивана Александровича Пырьева – режиссёра «Свинарки и пастуха», её супруга; он снимал жену во многих своих картинах. Они развелись, и после этого Марину Алексеевну перестали снимать – якобы так приказал Пырьев. Думаю, это неправда. Наверное, некоторые режиссёры перестали её звать, чтобы угодить Ивану Александровичу, который тогда возглавлял «Мосфильм», не знаю. Но мне кажется, что это было решение самой Ладыниной – она хотела остаться в памяти зрителей той молодой, красивой женщиной, какой была в фильмах. Возраст актрисе всегда даётся с трудом, надо переходить на другие роли. В последние годы мы редко с ней виделись, чаще созванивались. Я познакомил Марину Алексеевну с Наиной Иосифовной Ельциной, которая всячески той помогала.

– Вы с Мариной Алексеевной так искренне, так убедительно сыграли любовь в фильме «Свинарка и пастух», что в народе вас «поженили» на многие годы.
– Такие слухи ходили, но, честное слово, мы относились друг к другу с большим уважением, я к ней даже – с обожанием, но ни о какой любви не могло быть и речи.

– Иветта Евгеньевна – ваша третья жена, вы с ней живёте уже пятьдесят лет. Расскажите, пожалуйста, о двух своих первых жёнах.
– Впервые я женился в двадцать четыре года, её звали Людмила Мартынова, она была на пару лет старше меня. Мы так и не расписались, и наш брак продлился недолго. Винить её ни в чём не хочу – мы жили хорошо, но потом она увлеклась кем-то другим и ушла от меня. Мы познакомились в Театре транспорта, Люся тоже была актрисой, правда, у неё никогда не было больших ролей – только эпизоды. Мы никогда не играли вместе, но для семейной жизни это не имеет ровно никакого значения. Люся была очень красива – яркая блондинка, но самое главное – умна, эрудированна, много читала, хорошо знала историю живописи, писала стихи. Она меня просвещала: водила по музеям, познакомила с импрессионистами, русскими художниками двадцатого века, и за это я ей очень благодарен.

– Я читал, что у вас был сын, который умер в первый год войны. Простите, что спрашиваю, но что же произошло?
– Это для меня до сих пор волнующая тема. (Долгая пауза.) Мы с Людмилой к тому времени уже расстались, в 1941 году она уехала в эвакуацию. Там совсем ещё крохотный сын умер от болезни.

– Ваша вторая супруга тоже была актрисой?
– Да, служила в нашем театре, который тогда назывался театром Красной Армии. Её звали Генриетта Островская. Мы впервые встретились на ставшем потом знаменитым спектакле «Учитель танцев», где я играл главную роль Альдемаро, а она – служанку моей возлюбленной. Потом много раз мы с Гисей – так я её называл – играли вместе, и даже любовь: в «Стрекозе», в «Душе солдата».

Она приехала в Москву из Одессы во время войны, была очень красива: жгучая брюнетка, пользовалась большим успехом у мужчин. Мы прожили вместе, не расписываясь, пятнадцать лет – у неё уже был большой сын от первого брака, Алёша.

Первое время наша семейная жизнь выглядела довольно странно: оба были бездомными, я жил в театре, а Гися с сыном и мамой – в гостиничном номере, который для них снимал театр. А когда мы расходились, я оставил ей всё: тогда у нас уже были и квартира, и дача. Считаю, что мужчина должен поступать именно так. Гиси давно уже нет, но её фотография висит у меня в гримёрке.

– А как вы познакомились с Иветтой Евгеньевной?
– Благодаря нашему общему другу, прекрасному артисту Владимиру Сошальскому. Вета к тому времени окончила факультет журналистики МГУ и работала редактором в Бюро пропаганды кино, они были знакомы с Володей по работе. Однажды мы зашли к ней в Бюро по делам, Вета организовывала нам поездку с концертами. И вот тогда в знак благодарности я пригласил девушку в ресторан; мне было сорок семь, Вета – на восемнадцать лет моложе. Мы поужинали вдвоём – Володя почему-то не смог прийти, – я проводил её домой. Ну и начал ухаживать. Знаю, что мама Веты, Анастасия Николаевна, поначалу не приняла меня, её смущала разница в возрасте. Но потом мы с ней подружились.
Вета помогает мне советом во всём. Подсказывает, как одеваться, знает всё, что я люблю или наоборот. Так что если продолжать тему моего долголетия, в этом большая заслуга жены. (Смеётся.)

– В следующем году у вас ещё один юбилей – семьдесят лет, как работаете в театре Российской армии. Если не ошибаюсь, именно со спектакля «Учитель танцев» и началась ваша карьера в этом театре.
– Вообще-то я пришёл туда в 1941 году, но из-за съёмок и войны пришлось уйти. А вернулся и начал играть действительно в 1945-м. Это огромное счастье, что мне досталась роль Учителя танцев, я играл спектакль несколько десятилетий, театральная Москва меня и узнала по этой роли! Потом были и «Укрощение строптивой», и «Давным-давно», и другие спектакли. Но до сих пор, когда обо мне пишут или делают документальные фильмы, чаще вспоминают «Учителя». Это большое счастье – столько лет работать в любимом театре, выходить на сцену с любимыми партнёршами и партнёрами! Меня и сегодня не забывают в театре, в месяц играю по десять-двенадцать спектаклей! Честно признаюсь, иногда бывает тяжело, иду в театр и понимаю: не могу, нет сил. Но как только на меня надевают театральный костюм и я выхожу на сцену – не знаю, откуда и силы берутся? (Смеётся.) Театр их даёт!

– Когда вам исполнилось девяносто, вся Москва была шокирована: вы сыграли премьеру – спектакль Юлия Гусмана «Человек из Ламанчи»! Там вы и поёте, и танцуете. Авантюра!
– (Смеётся.) Во всём виноват Юлик. К тому времени ничего нового я в театре не играл, и вот он предложил роль. Поначалу я отказывался: смогу ли физически? Но Гусман уговорил сыграть Дон Кихота. Я сам был удивлён, но вот уже десять лет с удовольствием играю. Считаю, что такой герой, как Дон Кихот, сейчас очень нужен – этакая белая ворона, на которых и держится мир. Честный, искренний, неподкупный, справедливый человек. А на девяностопятилетие Гусман снова предложил премьеру – выпустить спектакль «Танцы с учителем». Да и сейчас, к столетию в феврале, снова с ним покажем новый спектакль «Сто лет, или Танцы со временем». В нём я расскажу и о своей жизни, и о своих ролях. Вообще сейчас, перед юбилеем, столько дел! Начал выступать с концертно-творческими вечерами, причём не только в Москве – планируются выступления и в других городах. Выйдут документальные фильмы, театр выпускает обо мне большой фотоальбом. И хотя в связи с нехваткой времени трудно везде успеть, не хочу никому отказывать.

– А что вас сегодня больше всего печалит?
– Наверное, то, что у людей другие жизненные ориентиры. Мы в своё время во многое верили, жили страной, дружбой, оптимизмом… А сейчас кругом войны, ссоры, люди стали злыми. Главными человеческими качествами я считаю любовь, доброту и способность к состраданию. Наверное, сегодня это звучит даже оригинально, но с лёгким сердцем вслед за Пастернаком повторяю: «Быть знаменитым некрасиво. Не это поднимает ввысь».

Жаль, что из-за плохого зрения давно не вожу машину и не хожу на футбольные матчи. А я ведь люблю футбол, всю жизнь болел за ЦСКА. Но на стадионах сейчас опасно: болельщики дерутся, кидают петарды, ведут себя очень плохо. Да и некоторые футболисты хулиганят на поле. От печали спасают театр, сцена, зрители.

– Владимир Михайлович, неоригинальный вопрос, но вы – счастливый человек?
– (Задумался.) Да, пожалуй. В жизни прошёл через многое, всякое бывало. Но тем не менее… Да, счастлив! Ведь ещё больше было хорошего. Я вообще люблю жизнь, людей, всё вокруг. На эту тему прочту стихотворение Ивана Бунина «Вечер»:
О счастье мы всегда лишь вспоминаем,
А счастье всюду. Может быть, оно
Вот этот сад осенний за сараем
И чистый воздух, льющийся в окно.
В бездонном небе лёгким белым краем
Встаёт, сияет облако. Давно
Слежу за ним… Мы мало видим, знаем,
А счастье только знающим дано.
Окно открыто. Пискнула и села
На подоконник птичка. И от книг
Усталый взгляд я отвожу на миг.
День вечереет, небо опустело,
Гул молотилки слышен на гумне...
Я вижу, слышу, счастлив. Всё во мне.



– Знаю, что живёте в маленькой двухкомнатной квартире. И это притом что вы – известный артист с множеством званий. Неужели никогда не хотели, например, расширить жилплощадь?
– (Смеётся.) Моя супруга иногда шутит: «Подари мне на день рождения ещё одну комнату, из которой мы сделаем тебе отдельный кабинет». И я бы мог, такие возможности возникали, но… Мне дорога моя маленькая квартира: какие в ней люди бывали! Как прошла жизнь, так и прошла, и не вздумайте в старости жалеть о несбывшемся. Как говорит мой Дон Кихот: «Неважно, будешь ли ты победителем или побеждённым, – каждый должен исполнять свой обет».

– Владимир Михайлович, заканчивается 2014-й. Чего бы вы пожелали нашим читателям – вашим поклонникам в новом году?
– От всего сердца хочу поздравить читателей «Моей Семьи» с наступающим Новым годом! Сейчас многие живут в ожидании: что же будет дальше? Трудно людям, я знаю: кризис, ссоры, споры, санкции. Но вспоминаю годы войны, какие испытания выпали нам и как люди сплотились… Все вместе старались выжить и спасти страну, не забывали о помощи ближним! Вот я выхожу на сцену в роли Дон Кихота, как на молитву. Призываю, говорю людям, что нельзя убивать, угнетать, нужно быть милосердными, добрыми. Желаю в наступающем году не забывать об этом! Всё будет хорошо, мы выстоим, надо в это верить. А ещё не забывайте о культуре. Только она поможет выжить во всех сложнейших ситуациях, потому что культура – это душа нации. Живите долго-долго и будьте счастливы! Приходите к нам в театр Российской армии. Ваш Владимир Зельдин.