Андрюха – тот самый оператор и режиссёр, с которым мы когда-то шаманились на Гаити, бизонились в Штатах, йожились в Индии, жарились под африканским солнцем в Гане, а теперь вот будем морозиться в Арктике.

«Так, а что же, я буду единственной женщиной среди десятков мужчин? Ну, зато всё внимание – мне. Спать придётся на льдине? Ничего, закалюсь как следует. Ну, не помоюсь недельку… А причёска? И при этом всё внимание – мне…»

Обзвонила несколько парикмахерских, просила мастера – мужчину, который не пожалеет роскошных кудрей и срежет их под ноль, ну или почти под ноль. Такой нашёлся. Решительный и смелый, дерзкий и безжалостный. В зеркало с тех пор я больше не смотрелась.

Когда друзья и родственники прослышали, что я еду покорять Арктику, квартира стала наполняться тёплыми вещами. Вязаная кофта от бабушки-соседки, шапка-ушанка от приятеля-звукорежиссёра, тётя Геля привезла роскошную шаль из «Русской коллекции» Ива Сен-Лорана, подружки притащили варежки. Семь пар. Но есть ещё одна ценность, без которой на льдину – никак. Об этом предупреждают сразу: если ты на полюсе новичок – везёшь как минимум пол-литра «коричневого горючего». Это для тех, кто высадился раньше тебя и подготовил на льдине посадочную полосу для самолёта. Такие люди предпочитают односолодовое виски и тёмный выдержанный ром.

Уже пятнадцатый год недалеко от Северного полюса строится лагерь «Барнео». Да, он называется именно «Барнео» – а вовсе не как тёплый солнечный остров Борнео в Юго-Восточной Азии.

Самое главное – найти подходящую льдину, которая выдержит посадку самолёта. На поиски отправляются два вертолёта и летают долго, пока хватает топлива. Наконец докладывают: «Льдина для лагеря найдена! Её координаты: 89 градусов 21 минута северной широты, 120 градусов 35 минут восточной долготы. Температура – минус 28 градусов, ветер 4 метра в секунду, ясно. Толщина льда – в среднем 2 метра. Можно лететь!»

Самолёт, вылетевший из Мурманска, сбрасывает с парашютами трактор, бензопилы и десантников, которым предстоит за неделю сделать взлётно-посадочную полосу.

В земной жизни эти самые десантники – люди разных профессий. Спортсмены, учёные, банковские служащие, инженеры, врачи, нотариусы. Короче, физики-лирики. Каждый год с наступлением полярного дня они встречаются на краю света, чтобы проверить себя и вновь испытать судьбу. Их задача – поставить первые палатки, сровнять торосы, расчистить полосу шириной 60 метров и длиной километр с запасом. Всего – 60 тысяч квадратных метров. Примерно сто огородов по шесть соток. И всё при температуре ниже нуля, да ещё как ниже. Тяжёлый, изматывающий труд. «Барнео» – курорт для настоящих мужчин.

Когда взлётная полоса готова, на лёд садится первый самолёт с палатками, едой, снегоходами и людьми, которым предстоит полностью собрать лагерь и встретить первых туристов. На несколько месяцев дрейфующая льдина станет научным центром по изучению Арктики и Меккой для любителей экстремального отдыха.

Наша съёмочная группа должна была лететь тем самым первым самолётом на полюс и наблюдать за строительством базы. Маршрут такой: Москва – Мурманск – Лонгйир – льдина.

Лонгйир – норвежский город на архипелаге Шпицберген, в котором постоянно проживают около тысячи человек. Это самое северное поселение в мире с довольно специфическими законами и традициями. Например, здесь категорически запрещено умирать. Собрался в могилу – купи билет до Большой земли. Иначе в условиях вечной мерзлоты будешь лежать, как в мавзолее, и со временем заинтересуешь белых медведей. Их здесь очень много. Вдоль единственной дороги через каждый километр стоят предупреждающие знаки «Осторожно, дикие животные». Только вместо оленёнка с рожками в красном треугольнике – белый медведь! И это совсем не Умка из мультфильма.

В местном университете на первом же занятии студентов обучают стрелять из ружья. Очень странно видеть прогуливающихся молодых мам с колясками и винтовками за плечами. На дверях в местный супермаркет висят знаки: «С оружием вход строго воспрещён». При этом город считается одним из самых безопасных в мире. Здесь нет преступности и воровства. Двери всегда открыты. Во-первых, если что-то возьмёшь, далеко не убежишь, в Лонгйире всего 30 километров дорог. Во-вторых, если медведь «сядет на хвост», всегда можно забежать в первую же дверь.

Вообще в Лонгйире странно всё. Странные обычаи – при входе в любой отель и ресторан нужно разуваться. Странное меню в ресторанах – стейки из кита, карпаччо из нерпы, котлеты из оленя. Ну, и странные достопримечательности. Недалеко от города на глубине 120 метров находится Всемирное семенохранилище. Здесь собраны образцы семян всех сельскохозяйственных культур планеты. Если случится ядерная война, падение астероида или глобальное потепление, человечество спасётся. Сегодня в «Ноевом ковчеге» хранится более 4,5 миллиона семян со всех стран мира.

В Лонгйире мы должны были провести пару часов и сразу после загрузки самолёта вылететь на льдину. Однако погоде наплевать на наши планы. На полюсе началась метель, взлётно-посадочную полосу занесло метровым слоем снега, и нам объявили: «Пережидаем бурю».

Каждому выдали по раскладушке и отправили занимать места. Мне как единственной даме кроме раскладушки вручили два спальных мешка. Про подушки, одеяла и простыни решила не заикаться – здесь не поймут. Поднимаясь по лестнице в гостиницу, мечтала о том, как закроюсь в отдельной комнате, разложу по полочкам вещи, сделаю себе уютную кровать и залягу в спячку на сутки. Но наверху обнаружилось всего три помещения и сорок полярников. Свободное пространство таяло на глазах, заполнялось телами, рюкзаками, раскладушками. Тут уже не до полочек… Нужно было срочно куда-то втискивать своё койко-место.

Угол у окна уже был занят. Я отодвинула чужой багаж, разбила свой маленький лагерь, легла и сделала вид, что сплю.

Комната постепенно стала наполняться звуками храпа. Сначала солировал кто-то у входной двери. Потом вступил бас, а через несколько минут грянул весь оркестр. Я сделала подушку из куртки, накрылась с головой двумя спальниками, и… Усталость победила.

На следующий день новости те же: «Ждём погоду, далеко от базы не отходим». Да и куда отходить, когда на каждом углу предупреждающие знаки – «Умка рядом!».

Неподалёку от аэропорта гуляли какие-то животные, издалека похожие на баранов. Они, в отличие от нас, не обращали внимания на грозные треугольники. Мы с оператором подошли поближе. Так вот вы какие, северные олени! На берегу паслось целое стадо! Здесь на них не охотятся, вот и слоняются между домами. Любят фотографироваться, дают себя погладить. В общем, совсем ручные.

По берегу Северного Ледовитого океана разбросаны какие-то чёрные тушки. Как выяснилось, нерпы. Деликатес для медведей и местных ресторанов. Их существование показалось мне абсолютно бессмысленным. Целый день переворачиваться с одного бока на другой и ждать, когда за тобой придут…

В три часа ночи прозвучала команда: «С вещами на выход! Срочно вылетаем!» Самолёт грузопассажирский. Доверху набит палатками, генераторами, тепловыми пушками и прочим арктическим снаряжением, без которого на льдине при сильном морозе не выжить. Мест в самолёте мало, поэтому первым рейсом из нашей команды должен был лететь только один человек. Естественно, честь выпала оператору. С собой он взял только камеру и штатив, надеясь, что вещи мы привезём следующим рейсом.

Оператор Андрюха потом рассказывал: «Сели. Во все стороны один только лёд до горизонта. Такой мороз – аж сердце мёрзнет. Самолёт улетел. Стою и думаю: как меня сюда занесло?»

Тем временем я на Шпицбергене пребывала одна в большой мужской компании. После отлёта первого борта здесь вместе со мной остались учёные-океанологи Сергей и Кирилл, которые изучают подводные течения Ледовитого океана и таяние льдов в Арктике. Доктор Стас – врач высшей категории. В свободное от работы время участвует в исторических реконструкциях рыцарской эпохи и имеет должность госпитальера при Тевтонском ордене. Знает всё о палачах и гильотинах. Это его второе хобби. От одиночества меня также защищали два скульптора, Кирилл и Вова. Их задача – выпилить изо льда надпись «Барнео-2015» и украсить таким образом лагерь. Полярник Дима, который летит работать на льдину уже в третий раз. Повар Олег из Питера. В общем, с такой компанией не заскучаешь. Все мы ждали вылета на полюс.

Во второй рейс меня на борт снова не взяли – уступила место доктору Стасу. Он на полюсе нужнее. Ну и ладно, плюс-минус шесть часов ничего не решают, да и лагерь к моему приезду будет окончательно собран. Но через три часа нас вызвали на экстренное совещание. Объявили, что самолёт совершил жёсткую посадку на лёд – сломалась стойка шасси. Другого борта нет. Перспективы туманны. Вылет откладывается на неопределённое время.

Тем временем Андрюха на полюсе сумел снять, как «прильдинился» самолёт. Очень жёстко. Думал, что льдина треснет. Слава богу, все живы.

Прошло четыре дня, а новостей с льдины – никаких. «Билайны» и «Мегафоны» на полюсе не ловят. Со скульпторами и наукой мы стали ближе чем родственники. Заочно познакомились со всеми членами семей друг друга, включая бабушек и дедушек. Узнали вкусы и предпочтения. Поговорили о любимых фильмах, книгах. Прослушали по нескольку раз всю музыку, скачанную на айфоны. Рассказали все шутки и анекдоты, которые знали. Что дальше?..

А дальше обсуждали прилетавшие-улетавшие самолёты и, конечно, погоду. Беспроигрышная тема. «Сегодня есть ветерок, а завтра, наверное, уже не будет». «Не-е-ет, я думаю, что ветер будет ещё несколько дней». «Сегодня было минус семнадцать, как считаете, завтра то же самое?»

Однажды произошло большое событие, о котором можно было говорить неделю. Приземлился вертолёт, к нему подъехала «скорая помощь» и кого-то увезла. Вот только кого? Никто в окно не успел рассмотреть…

Наш оператор Андрей Кузнецов на льдине начал вести дневник: «На камбузе осталась сырокопчёная колбаса, конфеты «Мишка на севере» и чай в пакетиках. Единственное, что есть в избытке, – это вода. Весь снег Северного полюса в нашем распоряжении. Правда, чай получается чуть солоноватый. Такой водой сложно напиться».

Режим у нас был примерно такой: утром – овсянка на завтрак, потом отдых на раскладушке до обеда. В обед – первое-второе, отдых до ужина. После ужина – небольшой променад до Ледовитого океана. К Умке, который может прятаться за каждым углом, уже привыкли. Как только солнце наклоняется чуть ближе к горизонту, куртку под голову – и сон. Мы стали похожи на тех самых нерп, которые целыми день бессмысленно валяются вдоль берега и ждут, когда за ними придут.

Из дневника оператора Андрея Кузнецова: «Батареи в телефоне сели, и я остался без времени. Солнце здесь ходит по кругу над горизонтом. Через пару дней понял: если выходишь из палатки и оно светит в затылок – значит, сейчас день. Если в лицо – значит, ночь».

Свою комнату мы прозвали «палатой №6». Время от времени появлялись новые «пациенты», потом их «выписывали». Однажды подселили французов. Ночью по пути в туалет я обо что-то споткнулась и чуть не упала. Подняла какой-то странный предмет, рассмотрела внимательно и едва не лишилась чувств. Это оказалась человеческая нога! Положила её рядом с остальным телом. Утром выяснилось, что наши новые «пациенты» – парашютисты-паралимпийцы из Франции. Они тоже ждали вылета на Северный полюс.

Прошло шесть дней. Ходили слухи, что в Мурманске нашли самолёт, который скоро прилетит к нам и, наконец, заберёт на Северный полюс. Но когда точно – никто не знает. От друзей из Москвы на телефон время от времени приходили сообщения: «Бедная! Чем же ты занимаешься целый день? Наверное, от тоски с ума сходишь». Было сложно объяснить, что у меня нет ни одной свободной минуты. Даже затосковать некогда. В нашей «лечебнице» всё время что-то обсуждали. Из трёх томов Пастернака, которые прихватила с собой на случай, если выпадет свободная минутка, не удалось прочитать ни страницы.

Принять душ – это отдельное испытание, отнимающее много времени и сил. Прежде всего к мытью нужно морально подготовиться, поскольку душ один на всех и… не закрывается совсем. Как только я включала воду, у всех мужчин обнаруживались срочные дела в душевой. Пока со мной были оператор и продюсер, я просила их караулить у двери. Теперь пришлось запираться швабрами, стульями и рюкзаками с вещами.

Из дневника оператора: «Снег на льдине такой плотный, что из него пилой вырезают блоки и используют как строительный материал. Сложили туалет. Теперь никакая метель не страшна».

В свободное от мытья, еды и сна время мы строили планы на тот случай, если придётся задержаться здесь надолго. Скульпторы решили выпиливать из вынесенных волнами брёвен фигурки олимпийских мишек и продавать их местным жителям. Я взвесила все свои таланты и поняла, что смогу прожить только одним – собирать вынесенные волнами брёвна и продавать их скульпторам.

Прошла неделя. Неожиданно во время тихого часа нас разбудили и снова позвали на экстренное сообщение. Почему-то подумалось: не к добру. Ждать ещё месяц-два? Улететь домой я не могла – мой паспорт забрал с собой Андрюха. Но на этот раз новости нас приятно удивили: «Достали самолёт. Он заберёт вас на льдину послезавтра. Два оставшихся дня вы проведёте в отеле «Рэдиссон».

Мы не верили своим ушам. Скульптор Кирилл даже поперхнулся. «Рэдиссон» – один из лучших отелей в Лонгйире. Проходя мимо, мы боялись даже взглянуть в его сторону, обладатели шикарных номеров с видом на горы казались нам небожителями…

Ни один солдат в армии не собирался так поспешно, как это сделали мы. Беготня, крики, летающие над головой сумки – наша спокойная размеренная жизнь закончилась всеобщим выздоровлением.

Огромный номер, широкая кровать, белоснежное бельё, десятки подушек, глубокие бархатные кресла! А главное, я впервые за восемь дней осталась в полном одиночестве! Хотя скульпторы сильно протестовали – хотели заселиться в один номер, ведь мы уже привыкли жить вместе.

Первое, что я сделала, – наполнила ванну ароматной пеной. Начала было подпирать дверь, чтобы никто не ворвался, но вспомнила, что это уже совсем другая реальность. Как часто мы не ценим такие простые вещи.

Из дневника оператора: «Захотелось помыть хотя бы ноги. Опытные полярники научили: выскакиваешь из палатки босиком на снег. От тепла ног он начинает таять  Быстро, переступая с одной ноги на другую, чтобы ступни ко льду не примёрзли, трёшь подошвы руками. И – обратно в палатку. Повторить процедуру три раза».

Заснуть на роскошных перинах и мягких подушках не получалось, да и не хватало храпения вокруг. Даже захотелось обратно – к себе на раскладушку. Я свернула куртку, положила её под голову и только после этого дала себе команду «отбой».

Долгожданное послезавтра всё-таки наступило. Нас, наконец, погрузили в самолёт и отправили на полюс. До льдины летели около трёх часов. Посадку наблюдала из кабины пилотов. Не могла понять одного – как можно приземляться в никуда? Всё одного цвета – ослепительно белого. И никаких оттенков. Не видно ни горизонта, ни земли, ни неба. Только когда шасси соприкоснулись со льдом, поняла, что сели.

Первые три ощущения, которые испытала после выхода из самолёта, останутся со мной навсегда.

Первое ощущение: дышать очень легко. Воздух – невесомый и пластичный. Заполняет каждую клеточку внутри. От этого голова становится немного ватной.

Второе ощущение – острый холод. Он буквально режет тебя на части. Щёки и руки теряют чувствительность мгновенно. Затем отмораживаются оставшиеся части тела.

Третье ощущение – безысходность. Нет времени и пространства. Ты – где-то посередине между космосом и океаном, между небом и водой. Строго под Полярной звездой…

Было два часа ночи, но встречать нас поднялся весь лагерь. Больше всех радовался Андрюха.

Из дневника оператора: «Для экономии места Нина сложила все вещи в один рюкзак. Высыпаю всё на раскладушку. Какое счастье – чистые носки! Ещё одни, и ещё, и ещё… И зубная щётка! А это что? Шампунь, гель для душа, пена для ванны, скраб для тела, махровый халат! Нина, что это?! «Сказали взять самое необходимое».

– Ну что, приехала наконец-то! Пойдём, я научу тебя пользоваться ракетницей, – услышала я за спиной знакомый голос. Это был Олег Андреевич, который когда-то по душевной доброте выдал мне сразу два спальных мешка.
– Для чего? – ужаснулась я.
– Разве ты не знала, что у нас круглосуточное дежурство? Каждый новичок должен пройти боевое крещение полюсом – в первую ночь отгонять от лагеря белых медведей, – а потом добавил: – Да, и ещё. Есть один деликатный момент. Будь осторожна в туалете. Медведь может подплыть и снизу. Надеюсь, ты меня понимаешь…

Всем было смешно, а вот я по мере возможности старалась избегать туалета вплоть до самого отлёта…

Когда лежишь в палатке на льдине толщиной два метра и понимаешь, что под тобой больше четырёх километров воды, сон проходит сам собой. И тут начинается философия: «Кто я? Откуда? И куда пойду дальше? Гость ли на этой планете или часть вечности?»

Перебираешь людей, с которыми соприкасаешься по жизни. Отсюда, с вершины Земли, лучше видно, кто и чего стоит. Кто настоящий, а кто нет… Мысли становятся чище, сердце – добрее, душа – светлее. Есть ощущение, что Бог где-то совсем рядом. И ты благодаришь Его за то, что позволил тебе жить, думать, чувствовать, страдать, падать и подниматься, снова падать и подниматься уже другим человеком. Все земные проблемы кажутся пустяками. И вечность растворяется в тебе, а ты – в вечности.

После полусна-полудрёмы наступает утро. Каждый сам для себя решает, когда оно у него наступит – днём, вечером или ночью. Я подумала, что пока не разрядится телефон с будильником, поживу по московскому времени.
Первым делом взяла у Андрюхи уроки гигиены.

– Значит, так: если хочешь почистить зубы – надеваешь на себя всё что можно, берёшь кружку, наливаешь кипяток, выходишь на улицу. Вода быстро станет холодной, но льдом покроется не сразу. У тебя есть три минуты, чтобы умыться и почиститься. Потом – бегом в палатку. Голову посыпаешь сухим шампунем. А в следующий забег можешь помыть ноги.

Через несколько дней все гигиенические процедуры я проделывала уже в одном махровом халатике вместо пуховика. А кто-то говорил, что это самая глупая вещь на льдине.

Чтобы не околеть, здесь нужно всегда и везде передвигаться бегом. По крайней мере, меня к этому приучили. Например, от завтрака и обеда нашу палатку отделяло полтора километра взлётно-посадочной полосы. Пятнадцать минут быстрым шагом. И каждый раз метров за сто до кают-компании Андрюха, посмотрев на мои покрытые инеем ресницы, отдавал команду: «Нинка, беги!» Взяла на морозе интервью у полярника, почувствовала, что пальцев на руках и ногах больше нет, в голове сразу щелчок: «Нинка, беги!» Поснимали вид лагеря сверху с вертолёта, смертельно перепугалась крутых виражей, которые заложил пилот по прозвищу «Димка на Севере». Как только приземлились, сама себе крикнула: «Нинка, беги! Беги, беги!»

Из дневника оператора: «Если побелели нос или щёки – это первый признак обморожения. Здесь есть неписанное правило – внимательно следить друг за другом. На земле мы не так часто всматриваемся в лица, а жаль».

На льдине у нас оставалось ещё два дня, а я уже начала скучать по лагерю «Барнео», по снежной пустыне, по суровым пейзажам, по этой вечной мерзлоте и, конечно же, по полярникам, которые стали мне семьёй. Проверенные, надёжные и сильные духом люди. Трусы и негодяи здесь не выживают. Стихия отбирает только лучших.

За нами прилетел самолёт. Я вновь пережила давно забытое чувство, когда пора уезжать из пионерского лагеря, а ты только успела ко всем привыкнуть и всех полюбить… Когда взлетели над ледяной бесконечностью, я поняла, что здесь, на Северном полюсе, навсегда осталась часть моей души.