Только мне исполнилось 18, как мама сразу объяснила, что я уже совершеннолетняя девочка и поэтому должна сама себя обеспечивать. Для начала выделила в холодильнике отдельную полку, но после того как я однажды не удержалась – пришла с работы голодная и попробовала маминой колбаски, – вообще запретила мне подходить к холодильнику.

Первый раз мама всегда говорила чётко и ровно. Если же я не понимала и ей приходилось повторять – кричала, могла что-нибудь в меня бросить, утюг, например.

В день зарплаты я должна была купить стиральный порошок, мыло, другие моющие средства – без этого мама не пускала в квартиру, разворачивала с порога.

Кроме того, я должна была оплатить третью часть стоимости жилищно-коммунальных услуг за квартиру (остальные две трети оплачивали мама и сестра), и попробуй не отдай эти деньги. Бывало, что я забывала это сделать, ложилась спать, так мама войдёт в комнату и побьёт чем-нибудь увесистым – до крови, до синяков.

Могла сказать:
– Я тебя породила, лентяйку такую, я тебя и убью!

Дежурили с сестрой, убирали в квартире: неделю – я, неделю – она. Мама никогда ничего не убирала, говорила, что вырастила великовозрастных девиц, теперь пусть они подметают и полы моют.

Когда я встретила мужчину своей мечты, мама в первый же день попросила меня на выход: снимайте себе угол.

Таким образом, я стал платить за съёмную малосемейку и ещё отдавала треть за мамину квартиру, потому что была там прописана. Однажды запротестовала, попыталась отказаться, так мама тут же пошла в суд – выписывать меня с жилплощади: мол, дочь денег не даёт, а одна она такую сумму не потянет. Я тогда быстренько заплатила.

Я работала на трёх работах, и заработная плата, которую получала в одном из мест, полностью уходила на оплату жилья. Как-то раз попросила маму войти в моё бедственное положение и не брать с меня плату хотя бы пару месяцев. Мама подумала и сказала, что, оказывается, воспитала приживалку, глубоко во мне разочарована и пойдёт подавать на меня в суд, чтобы я платила алименты на её содержание. Ведь она 18 лет меня кормила-растила, теперь моя очередь.

После этого я больше никогда не просила у мамы отсрочки или материальной помощи. Если нам задерживали зарплату, занимала деньги у знакомых, и не на еду, а чтобы заплатить за свою прописку у мамы и за моющие средства.

Зато я быстро стала самостоятельной, научилась вести собственный бюджет. Моих подруг содержали родители, я и завидовала им, и в то же время гордилась, что сама себя кормлю.

Хочу сразу сказать, что маму не осуждаю, люблю. К сожалению, её уже давно нет на свете. Просто её так воспитывали, и она меня так же воспитывала, жестковато, конечно, но – как могла.

Ничего плохого в её действиях я не вижу: учила нас с сестрой самостоятельности. Требование платить за квартиру, отдельное питание – это всё для того, чтобы, даже живя под её крышей, мы могли рассчитывать только на собственные силы.

Ведь я росла инфантильной девочкой, могла всю зарплату отдать на «спасение уссурийских тигров». Может, мама это понимала и предпринимала контрмеры. Да, методы её воспитания были жёсткими, но верю: она желала мне блага.
Я тоже хочу воспитать своих детей самостоятельными, чтобы они не жили за мой счёт, но не знаю, как это сделать, а применять мамины методы не хочу: жаль детей. Но так же, как и мама, буду просить их с зарплаты давать деньги на коммунальные услуги.

А ещё думаю, что поступками таких людей, как моя мама, движет страх: быть выгнанной своими же детьми, оказаться на улице.

Мама не верила в добро, часто говорила, что бывает так, что дети оставляют родителей без жилья. Грозила нам: «Только попробуйте это сделать!»

Всё её жёсткое воспитание – из-за страха, что мы выйдем из повиновения, она не удержит власть над детьми, а те разделят имущество и выгонят её на улицу. Она этого страшно боялась!

В 1991 году вышел фильм Эльдара Рязанова «Небеса обетованные» – про таких невольных бомжей, которых дети выгнали из квартир. Так мама ещё пуще стала на нас давить. И кричала она, и дралась из страха, а не потому, что была психически больной или от природы жестокой.

Прямо перед нашими окнами построили дом престарелых, так мама стала часто повторять, что мы с сестрой только и мечтаем, чтобы её туда отдать.

– Только попробуйте! – кричала она. – Я лучше вас убью, чем переживу такой позор!