– Максим, какие подарки хотите получить на день рождения?
– Я уже давно не жду никаких подарков. (Смеётся.) Для меня самый главный подарок – жизнь, которая впереди. Просыпаюсь и радуюсь тому, что жив-здоров, мама и папа живы и здоровы. Что, ложась спать, могу сказать не «дай мне, Господи», а «спасибо Тебе, Господи!» Когда звонят друзья и спрашивают, что мне подарить на день рождения, отвечаю: «Привезите себя!» Наоборот, это я стараюсь устроить им праздник. Вот уже второй год придумываю, где отмечать день рождения. Обязательно куда-нибудь уезжаем всей нашей компанией.

Ещё у меня есть традиция в свой праздник играть спектакль – чем не подарок? Это значит, что я в профессии, я нужен – вот самый большой подарок. Кто-то называет это удачей, но я действительно живу счастливой жизнью: родился с двумя руками, ногами, по большому счёту меня не сильно коснулись недуги, живу в окружении огромного количества людей. Да, конечно, бывают испытания, но они делают меня только лучше. Поэтому и не устаю повторять: «Спасибо! Спасибо, Господи, что Ты даёшь мне новый день, новую жизнь! Спасибо за день прожитый, за то, что я счастливый человек!»

– Значит, вы верующий человек?
– Верующий – это ведь не только тот, кто ходит в церковь и соблюдает посты. Странно слышать, когда люди говорят: мол, сейчас пост, нельзя есть мясо, но при этом богохульствуют, сквернословят и совершают не очень хорошие поступки. Бог говорит: «Приди ко Мне всякий – и постящийся, и не постящийся».

Я обожаю одну историю и всегда её рассказываю. В одной церкви во время проповеди услышал такие слова: «Бог не создал нас рыбами или свиньями, Он создал нас Себе подобными». Что это значит? Человек всю свою жизнь должен посвятить пути к Свету, чтобы хотя бы приблизиться к лику Христа, потому что Иисус – это есть Свет. Вот вам и вся вера. А на пути к Свету человеку нужны и образованность, и умение творить добрые дела, и семья – здесь всё.

– Когда вы крестились?
– В сознательном возрасте, будучи четырнадцатилетним юношей, – сам этого захотел. Тогда всё было по-другому, большинство храмов ещё стояли закрытыми.

– Знаю, что вы любите путешествовать по святым местам. Случалось в этих поездках что-нибудь особенное?
– Расскажу о своём первом впечатлении, когда святое место меня потрясло. Двадцать лет назад поехал на Валаам и просто обалдел, там сошлось несовместимое: на острове жили монахи и бывшие заключённые. На меня это тогда произвело огромное впечатление: ну надо же, как это? Но земля – она принимает каждого, и того, кто жив, и того, кто уходит.

– А последний отпуск, если не секрет, где провели?
– В Сочи. Очень понравилось. Друзья организовали мне потрясающий отдых, отвезли в баню. В последнее время я стал дорожить возможностью уделить немного внимания себе. Раньше как получалось? Работаю, работаю, работаю, съёмки, театр, гастроли, телевидение… И за всем этим совершенно забыл о самом главном. Иногда нужно просто остановиться – и не для того, чтобы пожить для себя. Я не разделяю жизнь и работу, она и есть моя жизнь. Но наступил момент, когда захотелось насладиться окружающим миром. Не только работой, но и радостью общения с друзьями, возможностью куда-нибудь поехать.
Кроме красот природы езжу смотреть разные спектакли. Обожаю Петербург, балеты Бориса Эйфмана. И это – тоже отдых, когда ты можешь побыть просто зрителем. Я болею и схожу с ума, если вижу плохой спектакль другого театра, начинаю нервничать, хватаюсь за голову: «Надо что-то менять в этой жизни, давайте что-нибудь делать!» Ребята, не бывает плохой погоды, мы сами её делаем. Нужно искать вдохновение – например, пойти в Русский музей. Не то чтобы я предлагаю уйти в живопись или архитектуру, просто вдохновение нужно черпать из всего, что происходит в мире.



– В этом году вы ушли из театра «Сатирикон». Почему?
– Жизнь – штука сложная, в двух словах и не расскажешь. (Смеётся.) Можно было сидеть и обижаться, проявлять недовольство. Но я понял, что хочу новой, взрослой, интересной жизни. Это не значит, что в «Сатириконе» жил неинтересно, просто мне кажется, что сейчас приходит возраст, когда могу ещё очень многое сделать, будучи самостоятельной единицей, не находясь в труппе. Вы поймите: труппа театра – сто пятьдесят человек. Это только в программке и с фасада здания красиво смотрится. Каждый человек, тем более творческий, достоин успеха и имеет на него право. Но у меня одна жизнь, я не могу сидеть и ждать, когда в ней что-то произойдёт по воле другого человека, в данном случае – художественного руководителя.

– Максим, кроме театра, что вас сегодня волнует как гражданина России?
– Я родился в СССР, вырос на его идеалах. И мне кажется – да простят меня те, кто не согласен, – самой большой ошибкой был распад Советского Союза. Больше вам ничего не скажу, так как считаю, что политикой должны заниматься политики, а наша с вами, работников культуры, задача – созидать. У искусства нет политических взглядов и государственных границ, а политики, надеюсь, разберутся.

Главное, чего хочу, – это чтобы люди наконец очнулись. Мне безумно больно смотреть новости, страшно: что будет дальше? Но я очень верю, что мы всё преодолеем и наступит момент, когда соберёмся все вместе и согласимся, что это была грубейшая ошибка. Я видел мало республик, которые выиграли от развала СССР. Часто езжу по бывшему Союзу и вижу, как живут люди. Во многих странах жалеют о распаде страны. Недавно побывал в Абхазии, удивительный край потрясающей красоты – природа, люди… Но до сих пор в Гаграх стоят дома, изувеченные снарядами, школы без стёкол. Скажите, кому это надо? Гагры, один из прекраснейших городов, до сих пор стоит расстрелянный. А рядом красота – живопись Господа Бога, которую кто-то пришёл и расстрелял.

Когда мы были одной страной, мы были хозяевами. И даже если вы родились, допустим, в Тбилиси, то могли спокойно полететь в Новосибирск, получить там образование, хорошую работу и строить свою жизнь.

– А какое кино было!
– О войне разучились снимать кино, оно стало нарисованным. Вот был такой фильм Сергея Бондарчука «Судьба человека». В современном кинематографе я не вижу судьбу, она уходит. Остаётся технология – да, сегодня люди умеют рисовать, делать спецэффекты. Всё это прекрасно, и я не против, просто за этим мало судьбы. В кино мне хотелось бы долго изучать крупный план артиста, но продюсер говорит: «Зачем? Зритель переключит канал, если будет так долго смотреть один крупный план».

– Где бы вы хотели жить?
– Мне везде хорошо, но я патриот, поэтому – в России. У нас двадцать лет не вспоминали о патриотизме, но последние события должны нас объединить: это и Олимпиада, и, конечно же, семидесятилетие Победы. Мы запели военные песни, вышли на улицы с Бессмертным полком. Когда меня спрашивают: «Вы хотели бы сделать карьеру за рубежом?» – могу ответить только, что это глупо. У меня не получится думать на чужом языке, я не смогу читать Пушкина на английском. И потом, здесь я нужен, а там?..

– Есть ли в истории личности, которые вызывают у вас симпатию?
– Несомненно. Это Пётр Первый, потому что он привнёс новое в историю России; это семейство Романовых. Конечно, каждый из императоров оставил неизгладимый след, но когда я вижу лик Николая Второго, у меня возникает какое-то странное чувство… Я отчего-то начинаю плакать.

– А вы интересовались историей своего рода?
– Предки с обеих сторон унесли историю нашего рода с собой – значит, не желали, чтобы об этом кто-нибудь знал. А я не хочу ворошить то, что может потом изменить моё существование. Представляете, вдруг узнаю, что я – арап Петра Великого, и понимаю, что теперь надо жить по-другому. Не хочу – мне сорок лет, уже поздновато.

– Задумывались ли о том, что вы за человек?
– Буквально на днях! Сидели с подружкой на берегу моря и вдруг заговорили об этом. Я сказал: «Знаешь, я, наверное, неплохой человек». По крайней мере, главное, чему научился в жизни, – это принимать её такой, какая она есть.

– Что для вас счастье и несчастье?
– Люди часто жалуются на свои «несчастья», а рядом человек не может встать из инвалидного кресла. Или другой человек, который, несмотря на свою трагедию, побеждает на параолимпийских играх, – вот вам настоящая разница между счастьем и несчастьем. Ребёнок, лежащий в онкологическом центре, – это несчастье. А счастье – когда находятся средства, чтобы помочь ему выздороветь. Как говорил герой одного старого фильма, счастье – это когда тебя понимают. Тоже редкость в наши дни. Я надеюсь дожить до того момента, когда человек осознает, что словом можно убить, но им же можно и спасти.

– В одном из ранних интервью вы сказали, что если бы располагали средствами, то создали бы благотворительный фонд.
– Знаете, я пришёл к выводу, что помощь должна быть адресной. Потому что когда сотрудничаешь то с одним фондом, то с другим – получается, больше интересуешься, чем помогаешь. Адресная помощь более эффективна.

– Максим, простите за вопрос… В вашей жизни было большое несчастье?
– Ох, я не могу об этом говорить, не хочу, потому что сейчас заплачу. У нас же праздник – моё сорокалетие. Все спрашивают: на какой биологический возраст ты себя чувствуешь? А я себя прекрасно чувствую в своём возрасте со всеми болезнями, сложностями, с тем, что порой приходится вытаскивать себя за косичку, как барон Мюнхгаузен. И со всем этим грузом мне хорошо живётся, я счастлив своё сорокалетие встречать в работе, в хорошей форме. Когда пузатые мужики говорят мне: «А я твой ровесник», – сразу думаю: «О-хо-хо! Надо срочно в фитнес-клуб!»

– Следить за собой сейчас модно. У женщин к фитнес-клубам ещё добавляются различные салоны красоты. А что для вас женственность?
– Она стала огромным дефицитом. Посмотрите, что происходит: женщина сегодня сильнее мужчины, она даже берёт за него ответственность. Это неправильно! Мне кажется, предназначение женщины в том, что она – хранительница очага, а не ломовая лошадь. Замужем – это «за мужем», а не когда он у неё на шее. Вот что такое женственность.

Недавно давал интервью, меня спросили про красоту, я ответил. А оказалось, спрашивали именно про салоны – как-то странно, не очень по адресу вопрос. Дальше интервьюер интересуется: «Что вы посоветовали бы салонам красоты?» – «Закрывайтесь!» – говорю. Я действительно считаю, что никакие накаченные губы не сделают женщину счастливой, не видел ни одного человека, который бы стал лучше выглядеть после этих процедур. Другой вопрос – что человек должен за собой ухаживать. Всегда привожу в пример книжку, которая была у меня в детстве, – «Гигиена юноши». В ней рассказывались элементарные вещи. Поэтому, когда вижу мужчину неопрятного, в сандалиях и носках, начинаю немножко паниковать. Считается, что мужик есть мужик. Но ведь мы любуемся женщиной, её красотой, с удовольствием наблюдаем, как она ухожена, как красива. Почему бы не допустить, что женщинам так же приятно смотреть на ухоженных мужчин?

– Бывает, что сталкиваетесь с завистью? Как к этому относитесь?
– Игнорирую. Поверьте, успеха не прощают. Зависть – это ведь слабость, я её прощаю, это всего лишь маленький недуг. Сегодня ты мне завидуешь, а завтра тебе повезёт. И потом ведь невозможно каждый день сидеть и говорить: ах, я завидую! Это быстро проходит. Я тоже многим завидую, но при этом восхищаюсь: «Боже мой! Вот бы мне так!» Нужно, чтобы всё было наоборот: чужой успех должен тебя подвигнуть на какие-то поступки. Зависть же тормозит. Ну позавидовал ты, и что? Подсыплешь мне яду, я выпью его и умру. А ты останешься с тем, что у тебя в душе. Толку-то?

– Пишут, что Максим Аверин любит готовить. Правда?
– Да. Как-то прочитал о себе: «Любимая еда – суши. Любимый напиток – коньяк». Совершенно же несовместимые вещи! Я вообще люблю читать о себе: и цветочки-то высаживаю, и готовить люблю… Хотя последнее – правда, но для меня это тоже некое творчество. Мой холодильник почти всегда пуст, и когда внезапно звонят друзья: «Мы едем!» – делаю так: бегу в магазин, всё покупаю – дзых! – готово. Я это называю «совместить несовместимое»: берёшь китайскую морскую капусту, смешиваешь её с брусничным вареньем, и получается вкусно. На самом деле это кухня холостяка: всё, что есть в холодильнике, – на сковородку. Больше всего мне нравится момент, когда все сидят за столом и уплетают. Особенно – когда едят девчонки. И когда жена говорит мужу: «Даже лучше, чем у тебя!» – а тот ей вторит: «Мм, интересное сочетание!» Это кулинарный поединок! Когда едем большой компанией отдыхать на Новый год, всегда берём с собой новогоднюю атрибутику: гирлянды, хлопушки. И даже если находимся в Индонезии, там у нас играет гимн Советского Союза, идёт фильм «Ирония судьбы», режется салат оливье. Снимаем домик с кухней, чтобы можно было самим готовить, и у нас начинаются эти кулинарные поединки. Кто-то говорит: «Сегодня я готовлю обед!» – а другой ему бросает вызов: «Нет, я!»

– Кажется, у вас получается всё, за что берётесь. Дело в удаче или в упорстве?
– Конечно, в труде. Но и в удаче тоже.

– А чего больше?
– Я в дробях не силён. Знаю только одно: когда на меня свалилась популярность, – а свалилась она уже довольно давно, – некоторые предрекали мне смерть. А я всё живу и живу – и творчески живу, слава богу. Вот не помню такого момента, чтобы сел ровно и сказал: «Ой, я звезда!» Я ни разу так не сидел! (Смеётся.)