Послезавтра начнётся оттепель |
27.02.2016 00:00 |
Феденька, будь другом, купи огурчик! ![]() – Чего орёшь? Не у себя на пасеке! – огрызнулась Ксения Воробьёва. – На пасеке кричать нельзя, пчёлки шума не любят, – жизнерадостно объяснила Зоя. Воробьёва, не слушая товарку, сдёрнула с переносицы обмотанные скотчем старомодные очки, в сотый раз пообещав себе сегодня же зайти в оптику и подобрать новую оправу. Не глядя подмазала губы помадой и в ожидании уставилась в сторону входа. – Здравствуйте, Ксения! – Ой, Юрий Петрович, добрый день! – Что сегодня посоветуете? – Балык просто изумительный! – Ксения умела отрезать деликатес прозрачным лепестком. Но постоянному покупателю отхватывала такой шмат, что хватило бы на небольшой бутерброд. – Ну зачем? Я вам доверяю, – как всегда запротестовал он, но попробовать не отказался. – Ветчина есть очень нежная, и чуть посолонее есть, – она отрезала по кусочку от каждой и протянула мужчине. – Взвесьте по триста граммов того и того. – Как ваша афах… атах… улитка ваша? – поинтересовалась Ксения, тщательно заворачивая каждый кусочек. – Ахатина, – подсказал покупатель и мрачно сообщил: – кровь из меня пьёт. – Что вы говорите! – всплеснула руками Ксения. – Разве улитки кровожадные? То есть, я хотела сказать, кровоядные? Это же вроде только пиявки такие. – Фигурально выражаясь, пьёт, – улыбнулся мужчина. – Ничего не ест, кроме огурцов. Поначалу-то и травку проращённую уплетала, и кашку, а бананы – так и вовсе с хрустом. А сейчас, как ненормальная, яйца откладывает и от всего, кроме огурцов, отказывается. А свежие огурчики по зиме, сами знаете, кусаются. – Яйца откладывает! – ахнула Ксения. – Ну так чего вы хотите от беременной женщины? – Ахатины – гермафродиты, – коротко сообщил Юрий Петрович. – А-а, ясненько, – протянула продавщица и два раза кивнула, хотя ничегошеньки не поняла. – Ой, а вам много нужно? – Огурцов? Хотя бы один. – Так я сейчас к друзьям на склад смотаюсь, они мне скидку хорошую сделают. – Ну что вы, не нужно! Но Ксения уже выбежала из-за прилавка, сняв на ходу измятый передник. Лихо завернув за угол, растерянно закрутила головой. Никаких приятелей на складе у неё не имелось, а огурцы, к сожалению, продавали совсем близко от её рабочего места. Нужно было найти «курьера». Собственно, знакомых-то полрынка, но все заняты покупателями. Только Фёдор, торгующий сыром, простаивал, медленно водя длинным тонким ножом по оселку. – Феденька, будь другом, купи мне один огурчик. – Почему сама не купишь? – нахмурился Фёдор. – Долго объяснять! Вот деньги. – Нет, – отрезал мужчина и отодвинул купюру. – Я ни для кого за закуской бегать не буду. – За какой закуской? – удивилась Ксения. – Ой, ты не так понял! Огурцы нужны не солёные, а свежие. Ну пожалуйста! Фёдор хмыкнул, но нож отложил, вышел из-за прилавка и через пару минут вернулся с покупкой. – Вот, для вашей афа… улитки, – сказала Воробьёва, протягивая хозяину ахатины ровненький, в колючих пупырышках огурчик. – Спасибо. Сколько я вам должен? – Ничего. – Нет, так не пойдёт. – Юрий Петрович, я никогда не кормила улиток, могу себе раз в жизни это позволить? – воскликнула с жаром Ксения и тут же сконфузилась: намёк был слишком откровенным. Однако постоянный покупатель сделал вид, что не понял, и, тепло попрощавшись, ушёл. А Воробьёва принялась хлопотливо протирать прилавок и поровнее раскладывать деликатесы, надеясь, что хотя бы сегодня обойдётся без комментариев. Не тут-то было. – И почему мы, бабы, такие дуры? – спросила, глядя в пространство, Искра Хан, торгующая остро пахнущими корейскими закусками. – И не говори! – немедленно откликнулась соседка Ксении по прилавку Людмила. – Ты ему и скидку, и огурцы в зубах принесла, а он поспасибкал, как неродной, и домой к жене потопал. – Если человек к себе уважения не имеет, то это полный… – подключилась грубая, несмотря на нежное имя Виола, продавщица рыбы. – Я вот никогда не позволяла мужикам о себя ноги вытирать. – Потому и не замужем! – не выдержала общественного порицания Воробьёва. – Так и ты давно в разводе, хоть и стелешься перед каждым, как последняя… – парировала Виола и гулко захохотала. – Кто стелется? – вспыхнула Ксения. – Пару копеек постоянному покупателю скинула, так уже сплетни начинаются. Я что, к вам в карман залезла? – Не в этом дело, – рассудительно проговорила вечно мёрзнущая Ира и запахнула потуже овчинную жилетку. – Я вот читала про одну проститутку, так она говорит, что есть клиенты, которым даже секс не нужен. Придут, деньги заплатят, на жизнь пожалуются, типа начальство гнобит, жена заедает, дети – монстры, и уходят. А этот твой постоянный ещё лучше устроился, ему и денег платить не нужно. Явится, в жилетку поплачется, классного мяса наберёт, ещё и скидку получит. Ксения резко повернулась. – По-твоему, я проститутка? – Дура ты, а не проститутка! – выкрикнула Искра. – Тебя морально имеют, денег не платят, а ты ещё и в ноги кланяешься, за огурцами бегаешь. – А бабки-то у него имеются, – встряла соседка Люда. – Не ливеркой давится, а балычок берёт. Он за те три года, что у тебя отоваривается, хоть раз стаканом кофе из автомата угостил? – Что я, кофе себе не возьму? – отмахнулась Ксения. – Не в кофе, опять же, дело, – вздохнула Ира, – а в том, что такие, как ты, рассобачили мужиков. Раньше они смотрели, чтобы баба хозяйственная была, чистоплотная, готовила хорошо, ну и чтобы характер нормальный. А сейчас главное – деньги. Даже внешность не важна. Взять хоть Варьку из кондитерского. Красавица, по ней Голливуд плачет! А замуж не берут. Как узнают, что у неё батя – одноногий инвалид и младшая сестрёнка на шее, мигом все женихи испаряются. Бурную дискуссию прервали рестораторы, всегда появляющиеся к девяти часам и берущие продукты не кусочками, а оптом. Ксения быстренько утёрла слёзы и принялась за работу. Уставшая к концу дня до дрожи в ногах Воробьёва заканчивала наводить порядок, думая с тоской об очередном пустом вечере, когда услышала над головой насмешливый голос: – Так зачем тебе свежие огурцы зимой понадобились? Вынырнув из-под прилавка, она даже не сразу узнала Фёдора, сменившего застиранную белую тужурку на красивую парку с меховым капюшоном. – Для беременной улитки, – созналась Ксения. – Улитки – гермафродиты, – ухмыльнулся мужчина. – Ой, Федь, а что это такое? – с искренним интересом спросила Ксения (у Феди не стыдно было спрашивать). – Я думала, голубые, но нет, не голубые. – Ксюх, ты в школу ходила? – Я даже техникум окончила, – обиделась Воробьёва. – Гидрометеорологический. – И что, погоду предсказать можешь? – Если карты и все данные будут, то почему бы и не предсказать. – С картами все могут, а ты без них попробуй. Ксения облизнула указательный палец, с умным видом подняла его к потолку и важно сообщила: – Послезавтра начнётся оттепель. Фёдор и себе облизнул палец, подержал повыше несколько секунд и спросил недоумённо: – А как ты это определила? – Искра жаловалась, что суставы ломит, – рассмеялась Воробьёва, – это примета верная. – А ты прикольная, – улыбнулся Федя. – Тебе куда ехать? – Я на метро. – Дают – бери, везут – езжай, – он наставительно поднял облизанный палец. – А жена что скажет? – Какая жена? – У тебя их что, несколько? Я о блондиночке в серебристой дублёнке. – Вот, блин, не рынок, а коммуналка, все всё видят! – Извини, меня это, конечно, не касается… – Стопудово, – мрачно согласился Федя. – Так что там с беременной улиткой? – А-а, есть у меня постоянный покупатель, – Ксения огляделась и перешла почти на шёпот. – Ему подарили, знаешь, такую здоровенную улитку. Он так интересно о ней говорит, прямо как «В мире животных»! Как она ест, как купается, как рожки высовывает, когда его узнаёт. Сегодня рассказал, что улитка яйца начала откладывать и от пищи, кроме огурцов, отказалась. И мне захотелось купить этот несчастный огурец. Для улитки, а не для него. Я от человека этого ничего не хочу, не заигрываю с ним, он вообще старше меня лет на двадцать, просто… Ну, как бы это сказать… Слушаю его и вижу, что в мире есть не только базар, продавцы-покупатели, недовес-перевес, но и другая жизнь, понимаешь? Так меня из-за этого огурца прямо заклевали. – Понимаю, – так же вполголоса сказал Фёдор. – Я ведь тоже пацаном мечтал не сыром торговать. Физиком хотел стать, вторым Ландау. – Ого! И что? – Ничего. Женился по залёту и ушёл с третьего курса института – нужно было семью обеспечивать. А когда моя благоверная нашла себе супруга побогаче, возвращаться за парту уже не видел смысла. – Так эта блондиночка – не первая твоя жена? – И не последняя, – хмыкнул Федя. – Мы ещё в прошлом году развелись. Ты собралась? Идём. Подхватив сумку, Фёдор повёл Ксению к выходу. – Вот что мы, бабы, за дуры? – затянула своё излюбленное Искра, глядя им вслед. – За Федькой этим полбазара умирает, он ото всех нос воротит, королеву думает найти, а Ксюха ему на шею вешается. – Слушай, Искра, – воскликнула Ира, сменившая овчинную жилетку на алый пуховик, – как тебе самой не надоест всех судить? Вот все у тебя дуры, одна ты умная. Искра, не ожидавшая нападения с фланга, изумлённо повернулась к Ирине. – Ты ведь сама говорила, что Ксюхой все пользуются. И с Федькой то же самое получится, поиграет и бросит. Она будет слёзы лить, а он – делать вид, что знать её не знает. – Ну и поплачет, впервой, что ли? Ира потуже затянула шарф и сказала, мечтательно вздохнув: – Бывают такие ошибки, о которых вспоминать слаще, чем о правильных решениях. Тебе-то этого не понять. – Мне не понять? – упёрла руки в бока Искра. – Да ты знаешь, какой у меня Арсланчик был?! – Пошли. По дороге расскажешь. Нас-то с тобой на машинах не катают. – Сегодня не катают, а завтра, глядишь, и пригласят. Что мы, распоследние, что ли? И женщины потащили к выходу тяжёлые сумки. Вероника ШЕЛЕСТ Фото: Марина ЯВОРСКАЯ Опубликовано в №08, февраль 2016 года |