Рита была очень способной ученицей: всё схватывала на лету, задачки щёлкала как орешки, часто, не дослушав вопроса, уже была готова ответить. О домашних проблемах девочки я узнала много позже.

Мама Риты рано вышла замуж, родила двух дочек, развелась – и запила. Женский алкоголизм – страшная штука. Внешне у Риты с сестрёнкой всё было в порядке: опрятные, ухоженные, как ученицы – прилежные. А вот что творилось у девчонок в душе, может понять только тот, кто пытался вытащить близких из пропасти. В то время я ничего не знала об их семейной драме.

Шёл обычный урок. Вызвала Риту к доске отвечать домашнее задание, надеясь услышать, как всегда, блестящий ответ. Но слышу другой: «Я не учила!» Неожиданно для девочки-хорошистки, а по моему предмету – отличницы. Я даже опешила. Всякое бывает в нашей работе, и у детей случаются форс-мажоры. Как правило, если что-то серьёзное помешало ученикам подготовиться дома, они предупреждают меня перед уроком.

Как я поняла, Рита просто понадеялась, что её не спросят, а после своего признания ждала моей реакции. Весь класс тоже ждал затаив дыхание. Как так? Отличница – и не учила!

– Ну что же, вынуждена поставить тебе двойку, – сказала я Рите. – Дай, пожалуйста, дневник.

Плотно сжав губы, девочка нервно выдернула дневник из портфеля и положила мне на стол. Я записала замечание и поставила проклятый неуд, а в журнале отметила карандашом: я же верю, что Рита исправит. Мой учительский стол находится на высокой кафедре, детям не было видно, что я писала, но все понимали: ситуация трагическая. Да-да, плохая отметка, особенно для старательных учеников, – действительно трагедия.

Я и сама расстроилась. Дети ведь не догадываются, сколько радости приносят выученными уроками – и не только родителям, но и нам, учителям, и как мы печалимся, когда сталкиваемся с их нерадивостью!

Урок шёл своим чередом, домашнее задание ответил другой ученик. Я рассказала новую тему, показала пару опытов. Рита всё время сидела, потупив глаза, и ничего не записывала. А в самом конце урока, буквально перед звонком, что-то размашисто написала в своей тетрадке, с треском вырвала листок, подошла к моему столу и, пунцовая как рак, положила его передо мной.

В три строчки, на весь лист, крупными печатными буквами было написано: «Я тебя ненавижу!»

Ребята в классе понимали: происходит что-то из ряда вон выходящее – хорошая ученица получила двойку, разгуливает по классу во время занятия, положила записку учителю – и ждали какой-то развязки. Но я убрала записку в ящик стола, спокойно закончила урок, дала домашнее задание; ни жестом, ни интонацией не показала, что внутри бушует буря.

Я не пыталась оправдать Ритин поступок, попробовала её понять. Девочке было очень обидно получить плохую отметку. Кто знает, что ей помешало подготовиться, – ведь признаться в домашних неурядицах постороннему человеку, даже если это учитель, сможет не каждый. Рита не стала скандалить, огрызаться, закатывать истерику, как это, увы, иногда случается. Она выплеснула свою обиду в слова. Думаю, ей сложнее было написать не «ненавижу», а «тебя». Это ведь надо переступить через воспитанность, уважение к старшему, почтительное отношение к учителю. Наверное, Ритой двигало отчаяние и собственное понимание справедливости.

Позже, узнав о ситуации в Ритиной семье, я подумала: может быть, нетрезвая мама привела домой компанию, и они не дали девочке выучить домашнее задание. Честно рассказать об этом перед уроками Рита не смогла, а врать она не умела.

Школьные дни текли ручейком, на уроках я вела себя как и прежде, и с Ритой в том числе. Она по-прежнему отлично отвечала у доски, справлялась с самыми заковыристыми задачками, но в её взгляде прочитывалась насторожённость. Думаю, она не забывала о своей записке.

Помнила о ней и я. И иногда в ущерб своему личному времени оставляла после уроков таких же «карандашных» двоечников, чтобы те хотя бы при мне выучили тему. Для детей оставаться после уроков мало радости, поэтому совсем уж «нулевых» ответов потом почти не было.

Когда Рита училась в 11-м классе, я организовала для будущих выпускников тематическую экскурсионную поездку. Плата была небольшой – только за электричку, но Рита отказалась ехать, единственная из двух классов. Я поняла, что у девочки просто нет денег, – к тому времени мне уже было известно, что в семье из-за маминого пристрастия к алкоголю туго с финансами. Заплатить за себя моя отличница бы не позволила – была очень гордой. И тогда я придумала, что нужно сделать. По сути, совершила должностное преступление, ну или проступок.

Я знала, что Рита хорошо шьёт. А что ей оставалось, если хочется красиво одеваться, а денег на обновки нет? И я попросила Риту ушить мне юбку – за плату. Честно говоря, боялась обидеть девочку этим предложением, она могла подумать, что даю ей заработать из жалости. Я сказала, что резко похудела, а из-за работы у меня совсем нет времени поехать в ателье – и это было чистой правдой! – так какая разница, кто и где сделает мне две строчки на машинке? Я буквально умоляла Риту меня выручить – ушить юбку, но только по расценкам ателье, ведь любой труд должен быть достойно оплачен.

Успокаивала себя тем, что даю заработать девочке не азартной игрой, как в «Уроках французского», хотя учительница из рассказа Распутина мне глубоко симпатична.

Рита ушила мне юбку, поездка состоялась, радости и впечатлений у всех было через край. И я была счастлива, что никто из детей не остался за бортом.

А через пару месяцев прозвучал последний звонок, красивый и немного грустный праздник.

После торжественной церемонии внезапно повзрослевшие мальчики и девочки обходили учительские кабинеты и просили преподавателей написать на лентах выпускников напутственные слова на память. И Рита тоже пришла ко мне за пожеланиями. Расписавшись на её ленте, я вынула из ящика стола ту самую записку четырёхлетней давности. Улыбнувшись, сказала, что не смогла её выбросить, но она мне всегда напоминала, что к ученикам надо относиться очень бережно.

Как мне кажется, Рита даже ждала этого. С огромным облегчением она скомкала свою давнюю бумажную обиду, выбросила листок в урну и тоже улыбнулась в ответ. Остальное было понятно и без слов.

Спустя несколько лет я рассказала о случае с запиской двум коллегам. Классная руководительница Риты посетовала, что я сразу не сообщила ей об этом вопиющем случае. «А зачем? – спросила я. – Раздувать скандал не было смысла, Рита понимала, что делает, и поступила в соответствии со своими представлениями о справедливости и честности. Да и инцидент этот касался только нас, незачем было привлекать к нему излишнее внимание. Сами разобрались».