Предчувствия всё-таки существуют. Я тогда много работала, потеряла близкого человека, но в редкие свободные минуты в голову лезли абсурдные мысли: как, наверное, страшно женщине остаться без груди, как это некомфортно. Мысли появлялись совершенно неожиданно и так же неожиданно исчезали. Может быть, ангел-хранитель хотел до меня достучаться, но я долго отмахивалась от его предостережений.

Но однажды этот внутренний голос стал более отчётливым, почти громким, я инстинктивно коснулась своей груди – и нащупала уплотнение. Ночью не спала. Утром кинулась в онкоцентр, к маммологу. По дороге разглядывала рекламные щиты. Оказывается, многие из них обращены к нам, женщинам города. Изображённые на них известные артисты тактично намекали, что прекрасным дамам не помешает раз в полгода нанести визит к врачу, тому самому, к которому ехала я, – увы, с опозданием.

А дальше всё было очень непросто. Сначала анализы, ожидание результатов, когда ужас перемежается с надеждой: а вдруг пронесёт. Но биопсия показала: не пронесло. Мне поставили неутешительный диагноз – рак молочной железы, II стадия. Это значило, что впереди химиотерапия и операция.

Скажу сразу: самое страшное для онкобольных – их собственные мысли и отношение нашего народа к этой болезни. Все считают, что рак – это непременно смерть.

Я тоже начала вспоминать всякие страшные истории. Одной знакомой поставили диагноз «рак матки», от операции она отказалась, лечилась народными средствами и умерла. А другой знакомой сделали операцию, она прошла несколько курсов химиотерапии где-то в Германии, и через пять лет её тоже не стало.

Страх сковал моё сознание. Дочери перепугались, собирались продавать единственную квартиру, чтобы дать шанс мне, их любимой мамульке. А я не знала, что делать, в голове стучало: всё кончено, протяну ещё год, максимум пять, да ещё всё это время пролежу на больничной койке, под капельницей. По ночам, оставшись одна, тихо выла.

Но внешне я, конечно, держалась. Улыбалась врачам, медсёстрам, больным. Улыбалась, когда шла на первую капельницу (мне рекомендовали сначала пройти курс химиотерапии, а потом ложиться на операцию).

Я смотрела на бутыль, полную алой, с малиновым оттенком жидкости (больные называют её «красной шапочкой»), из которой по моим венам полз настоящий яд – он убьёт раковые клетки, но может прихватить и ослабленные нормальные. Если учесть, что здоровьем я и так не блистала, то это не на шутку беспокоило.

Медики предупредили, что после «химии» меня ждёт состояние, как у беременной во время токсикоза. Аппетита не будет, а есть нужно, чтобы выжить. Но всё пошло по-другому: мне, наоборот, безумно захотелось еды уже во время капельницы. Хорошо, что рядом была дочь: она накормила меня.

Потом, дома, я ела всё подряд, в итоге моя поджелудочная железа не выдержала – и в свои 60 лет я всё же испытала ощущения токсикоза. В дальнейшем пришлось придерживаться диеты.

В целом я «химию» перенесла легко: ходила на работу, где очень некстати случился полный аврал, до поздней ночи писала новогодние сценарии, днём репетировала, решала тысячи проблем.

После второй капельницы стали выпадать волосы. Это премерзкое состояние: сначала вычёсываешь отдельные пряди, а потом, когда вся подушка и бельё оказываются в паутине волос и от стильной причёски ничего не остаётся, идёшь к парикмахеру и стрижёшься налысо.

Я купила довольно приличный парик. Окружающие ничего не заметили: решили, что я просто сменила имидж. Проблема только в том, что в помещении в парике жарко, он сползал набок, и его приходилось всё время поправлять.
Прошло три месяца. Я почти привыкла к такому графику: «химия», затем дней пять тошноты, рвоты, высокого давления. Потом – парик, хороший макияж, работа, а параллельно – анализы, уколы, борьба за высокие лейкоциты.
Но впереди ждало новое испытание – операция.

И вот опять больничная палата: четыре «девочки» в возрасте от восемнадцати до семидесяти лет. Рак никого не щадит. Но все старались держаться стойко. Шутили, даже хохотали, вспоминая весёлые истории, дружно поддерживали самую младшую. Провожали каждую на операцию, как на фронт, и встречали потом каталку с героиней чуть ли не с цветами.

В операции самое страшное – это ожидание. От наркоза я отошла на удивление быстро, а боль, которая пришла потом, была вполне терпимой.

На груди остался едва заметный шов, а вот пятнадцать удалённых лимфоузлов долго напоминали о себе: перевязки, откачивание жидкости, непослушная рука. Казалось, это никогда не закончится. Но – закончилось.

После операции прошёл почти год. Голова у меня теперь вся в кудряшках (это часто бывает после «химии»). Прошла очередную проверку в Санкт-Петербурге, онкологи сказали, что сейчас всё в порядке. Пять лет буду принимать гормоны – и всё. Всё?!

Может быть, и нет. Рак – болезнь коварная. В клинике я видела «девочек», которые вернулись на лечение через два-три года. Что ж, если это случится и со мной – буду бороться снова.

Я познакомилась с мужественной юной женщиной со сказочными косами, которая вылечилась от онкологического заболевания восемь лет назад, решила родить второго ребёнка, но после родов всё началось заново. Сколько же в ней было силы и решимости бороться! Я уверена, что она справится с болезнью.

В отделении онкологии мы все породнились, теперь созваниваемся, советуемся, помогаем друг другу. Столько разных судеб, характеров. Но поверьте: сильные выживают. Конечно, если обратились к врачу не слишком поздно.

Всем читательницам «Моей Семьи» хочу дать совет: пожалуйста, регулярно посещайте маммолога, делайте маммографию! Может, это звучит банально, но спасение утопающих – дело рук самих утопающих. И если всё-таки вы или ваши близкие услышат диагноз «рак», не опускайте рук. Верьте в успех, и вы победите эту страшную болезнь. Я лично видела женщину, у которой были метастазы, но она прошла лечение – и через пять лет её даже сняли с учёта. Она здорова.

Знаю, что моё письмо вызовет разные отклики: у кого-то «химия» проходила не так, у кого-то были свои проблемы с диагнозом и докторами.

Я писала о себе, своём опыте. Мне очень повезло с врачами, медицинскими сестричками и соседками по палате. Мне вообще повезло: мою грудь сохранили, а многим нынешним моим подругам удалили. Некоторые женщины не захотели протезировать молочные железы, так и живут теперь без них. Большинство же предпочли поставить имплантаты. И теперь благодаря таланту хирургов грудь у них стала такой, как в юности. Сейчас они планируют сделать «подтяжку» другой груди, чтобы не нарушать симметрию. Все настроены оптимистично.

От имени всех своих «девчонок» я благодарю заведующего отделением патологии молочной железы Алма-атинского онкоцентра Берика Адильхановича Кайбуллаева и всю его команду – от хирургов до санитарок. Всем им желаю здоровья и счастья.

Дорогие читательницы, если у кого-то из вас возникнут вопросы, пишите мне, лучше на электронную почту. Всегда готова помочь.

Из письма Ольги,
г. Алма-Ата, Казахстан,
эл. адрес: olgalunkina@mail.ru
Почтовый адрес в редакции
Фото: Fotolia/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №09, март 2016 года