Скоро лялечки придут |
29.04.2016 13:10 |
Она бы давно померла, если бы ей не продлили годы ![]() Таким когда-то был и мой приятель Михаил. Однажды, ещё в начале 90-х, он в своём городке увидел странные огни – вспышку, которая медленно пронеслась от земли к небу; почему-то тогда такое происходило очень часто. Те огни вместе с Мишей видели десятки, если не сотни людей, об этом ещё долго судачил весь город. Как-то я сказал приятелю: – Вот ты ни во что не веришь. Но ведь сам же когда-то видел нечто. Миша лишь рассмеялся: – Да какое ещё «нечто»? Атмосферный феномен или запуск ракеты. В той стороне никаких космодромов никогда не было, а атмосферные феномены в холодном мартовском небе как-то маловероятны, но это почему-то не смутило Михаила. Однако однажды произошло то, что очень сильно изменило моего приятеля. В тот год Миша путешествовал по городам Русского Севера и оказался в Архангельской области, в Каргополе. Потом рассказывал с восторгом: маленький городок – даже не верилось, что там когда-то было под сорок церквей! Но случилась с Мишей оказия. Приехал в Каргополь очень поздно и не успел на обратный автобус. Решил заночевать в городе. В те времена там была единственная гостиница, но свободных мест в ней не оказалось, и Мишке пришлось искать ночлег в частном секторе. Сунулся туда-сюда – безрезультатно. Вернулся на вокзал, ему подсказали адрес одного общежития, но предупредили, что там круглые сутки дым коромыслом. Миша побоялся лезть в незнакомом городе в злачное место и решил походить по небольшим магазинчикам – вдруг повезёт? – Иду, а сам уже присмотрел на берегу Онеги пару лодок брюхом вверх, – рассказывал Мишка. – Думаю, если ничего не найду, придётся в лодке заночевать. И тут в одном магазинчике Мишке повезло. Продавщица посмотрела на него, всего в мыле, покачала головой и дала адресок. – Хозяйку зовут Антонина Ивановна, – пояснила женщина. – Скажите, что от Любы, – приютит. Верующая она. Правда, немного со странностями. Но не пугайтесь, человек она добрый, не обидит. – Да всё нормально, спасибо! – улыбнулся Мишка. – Пускай верующая. По мне – да хоть сатанистка, лишь бы в дом пустила. Женщина нахмурилась. – А вот такие вещи, молодой человек, не надо говорить. – Ладно, не буду, – пообещал Михаил и поспешил на окраину города. В двух крохотных окошках, выходивших в палисадник, горел свет. Миша отворил калитку, взошёл на крыльцо и постучал в почерневшую от времени дверь. Где-то в глубине избы скрипнула старая половица, потом лязгнул засов. Наконец дверь отворилась, и он увидел хозяйку – высокую сухую старуху с пронзительными синими глазами. – Здравствуйте! – начал Миша. – Вы Антонина Ивановна? Мне Люба ваш адрес дала. Мне бы до утра переночевать… – Пьёшь? – перебила его старуха. – Куришь? – Нет, курить бросил, – признался Миша. – Выпиваю по праздникам. В общем, не увлекаюсь, если вы это имели в виду. – Это хорошо, – кивнула Антонина Ивнаовна. – А то лялечки не любят пьяных и дыма. Заходи. – А кто такие лялечки? – спросил мой приятель, но хозяйка уже растворилась в сенях. – Ступай за мной, – крикнула она Мишке, и тот послушно прошёл в горницу. На стенах висели старые фотографии почившей родни и было очень много икон, в большинстве – бумажных и сильно выцветших. – Надолго приютить не могу, ты уж прости, – сказала женщина. – Завтра утром ухожу в церковь. – Да-да, конечно, – успокоил её Мишка. – Мне как раз только до утра и надо перекантоваться. Сколько возьмёте за постой? – он полез за кошельком. – Ты про это забудь, отступись, – покачала головой Антонина. – Придумал тоже – «за постой», «перекантоваться»… Слова у тебя какие-то не такие, пахнут, будто скипидаром вымазаны. Вот здесь переночуешь, – женщина показала на старый, едва живой топчан. – Скажу лялечкам, они завтра тебя проводят. – У вас тут родственники живут? – не понял Мишка. – Родственники, но они ещё пока не пришли, – вздохнула Антонина. – Мы все тут как родственники. Люди мы верующие, так что не обессудь. Сам-то веруешь или так? – Скорее «так», – смутился Мишка. – Но с уважением отношусь. – Это всё пустые слова, – снова прервала его Антонина Ивановна. – «Уважение». Придумали тоже! Ладно, устраивайся. Сейчас соберу что-нибудь. Ушицы вроде немного осталось. Рыбник будешь? Михаил сглотнул слюнки, он не ел с самого утра. – Спасибо, не откажусь. Антонина Ивановна пошла на кухню и загремела чугунками, а Миша огляделся. Избушка была старой, добротной. Местами в полу зияли щели, потрескавшиеся двери были без ручек, но кое-где виднелись свежие заплаты из вагонки. Антонина Ивановна подала Мише миску с ухой и тарелку с горячим рыбником. – На вот, поешь. Мишка начал уминать рыбный пирог, а хозяйка присела рядом. – Тебя как звать-то? – спросила она. – Михаил. – Миша, стало быть, – подобрела Антонина Ивановна. – Был у меня в молодости один такой Миша, вихрастый, чёрненький. Так вот, Миша, люди мы тут все верующие, – повторила бабушка. – Это я уже понял, – кивнул Мишка, налегая на уху. – Вы старообрядцы? – Нет, мы обычные, православные. Но вот хочу тебя предупредить: если заметишь что-нибудь непривычное – не пужайся. Здесь все свои. А ко мне скоро и гости придут. – А как мы все разместимся? – спросил мой приятель. – Не переживай, разместимся, – успокоила Антонина Ивановна. – Тебя не побеспокоим. В старых ходиках закукукала кукушка, Мишка посмотрел на часы – было ровно десять вечера. В сенях хлопнула дверь. Антонина Ивановна встала со своей лежанки и быстро засеменила к выходу. Вскоре в избу вошли ещё две пожилых женщины. – Ну, здравствуйте, лялечки! – проворковала Антонина Ивановна каким-то не своим голосом. – Здравствуй, Чучуня! – ответили гостьи. Голоса их были высокими и комичными, как будто надышались гелием. Мишке стало не по себе, он привстал с топчана. – А это кто такой? – спросили пришедшие Антонину. – Это Мишенька, – проворковала хозяйка. – Тонька мне перед уходом сказала, чтобы я присмотрел за ним. – Антонина Ивановна, что с вами? – спросил Миша, чувствуя, как струйка холодного пота побежала по спине. – Кто эти люди? – Антонина Ивановна ушла отдыхать, – сказала хозяйка. – А меня зовут Чучуня. А это две мои любови – лялечки. «У бабки крыша поехала, – быстро смекнул Мишка. – Надо бы ноги отсюда делать, пока кочергой по голове не дали». – По какой такой голове? – пропищали гостьи. – Мы не дерёмся. Пока не выпьем. – и все три женщины пронзительно захихикали. – Кто вы? – дрожащим голосом спросил перепуганный Мишка, нащупывая за топчаном рюкзак. Хотя он был готов броситься из этой жуткой избы и без вещей. – Не бойся нас, – успокоила Антонина Ивановна, она же Чучуня. – Мы тут живём очень давно, дольше вас, людей. Живём в людях, потому что нас прогнали из собственного дома. Правда, не все люди с нами могут ужиться. Но мы никому не вредим, если нам не вредят. – Вы бесы? – догадался Мишка. В ответ все три старухи презрительно фыркнули и пропищали: – Нет! Те, о ком ты говоришь, – чёрные и очень злые, никого не жалеют. Мы их не любим, и они нас тоже, отовсюду гонят. Но кое-что они не умеют, чего можем мы. А кое-что мы не можем, как они. Мы живём с людьми и умираем, как люди. Только очень долго живём. Вот Тоньке по-вашему девяносто шесть лет. Мишка поднял от удивления брови: – Антонине Ивановне? Я бы и семидесяти не дал. – Она бы и не дожила до семидесяти, – пояснили лялечки. – Пила страшно. От рака бы померла, если бы мы не пришли к ней в молодости и не продлили ей годы. Она нам подошла. Нас на земле осталось не так уж много, и отовсюду нас гонят, так что когда-нибудь придётся и от Тоньки уйти. Может, через пять, а может, через десять лет. – А где сейчас Антонина Ивановна? – поинтересовался Миша. – Говорю же, отдыхает она, – проворковал Чучуня. – Она без сознания? Вы её подавили? – Нет! – отрезал Чучуня. – Она в другом мире, набирается сил. Но ничего не помнит, когда возвращается. Мы людей жалеем и живём в ней по очереди: день – она, день я. Если бы не жалели, померла бы Тоня. И в церковь её отпускаем всегда, и сами иногда захаживаем. А на Пасху всю неделю её не тревожим, пусть отдохнёт. Тонька хорошая и нас хорошо чувствует. Только не всё понимает. – А сама-то она согласна была вас принять в… своём теле? – спросил мой приятель. – Когда мы ей показали, что с ней будет, она плакала два дня, – пропищала одна из лялечек. – Очень не хотела умирать. Но мы её уговорили. Спину подлечили, объяснили, что с нами ей будет лучше. Раньше нужного для нас человека найти было просто, а сейчас очень трудно. Раньше не только таких как мы, но и других, непохожих на нас, было много-много – сколько звёзд не небе. – А я бы вам подошёл? – неожиданно для самого себя спросил Миша. Лялечки и Чучуня переглянулись. – Нет. Ты – чужой. Очень грубый. Тебе было бы очень плохо с нами. – Так, выходит, вы ангелы? – предположил Мишка. – Говорю же тебе – нет! – резко сказал Чучуня. – Какой же ты непонятливый. Говорят же тебе: мы живём и умираем. И рождаемся тоже. Вот я, например, мужчина. А лялечки – женщины. Личики у нас кругленькие. Мы любим друг друга! Вот смотри. Лялечки подошли к Антонине и стали тереться щеками и урчать, словно кошки, только очень тонко. – Простите, а много вас ещё здесь живёт? – Только мы, – сказал Чучуня. – Раньше жило шесть лялечек и три чучуни, но им пришлось отсюда уйти – умерли их люди, а новых здесь не нашли. На Тоньку посягали мою, но я им не отдал. Ох, и дрались мы с ними! На Тоньку многие приходили смотреть. Но здесь им только одно было – от ворот поворот. Тут лялечки стали о чём-то ворковать на непонятном языке, Чучуня пищал им в ответ на том же наречии. Мишка вдруг почувствовал, что глаза у него слипаются, хотя до этого сон и усталость как рукой сняло. – Тебе надо отдохнуть, – сказали лялечки и подошли вместе с Чучуней к Мишке. – А нам ещё всю ночь говорить друг с другом. Спи и ничего не бойся. Мишка хотел возразить, но тут его глаза сами закрылись, и он провалился в долгий чёрный сон без сновидений. – Утром Антонина Ивановна проводила меня до калитки, – рассказывал Мишка. – Не знаю, что там произошло, но они решили уйти пораньше и вернули её. Она меня попросила, чтобы я хотя бы пару лет никому не говорил о том, что видел. Иначе они могут уйти насовсем. А ей страшно. – И ты сразу во всё это поверил? – удивился я. – Ты, убеждённый материалист? Мишка стал очень серьёзен. – Не сразу, но поверил. Сначала думал, что по Антонине Ивановне просто психушка плачет, но эти существа… Постоянно ловлю себя на мысли, что забыл их спросить, откуда они всё-таки взялись. Когда говорили со мной лицом к лицу, меня как будто ультразвуком от их воркования пронизывало, психи так не могут. Да и никто на земле не может. – И что же, ты уверовал? – спросил я приятеля. – Не знаю пока, – честно признался Мишка. – Мне ещё во многих вещах надо разобраться. Но я стал задумываться: если всё правда и кроме ангелов и демонов есть множество других созданий, почему мы о них ничего не знаем? И почему они уходят из нашего мира? Жалко будет, если совсем уйдут. Илья БЕЛОВ Фото: Марина ЯВОРСКАЯ Опубликовано в №16, апрель 2016 года |