– Ни за что! – завопил Адольфо.

Но, как известно, Красная армия победила Гитлера. Я – тоже. В ярко освещённом зале казино все говорили шёпотом. Только элегантные мужчины в чёрных костюмах и с длинными палками в руках иногда повышали голос:
– Ставок больше нет!

Мы пристроились позади двух старушек в блестящих платьях. Они очень нервничали, одна всё время поправляла густые рыжие волосы, пока те окончательно не съехали на затылок. Её подруга дружеским жестом вернула их на место.

Мой врождённый русский фатализм сработал и здесь. Я аккуратно уложила единственную купленную мне «Гитлером» фишку на номер 13. Фрачный красавец крутанул колесо.

– Тринадцать, чёрное, – бесстрастно произнёс он.
– Мать твою! – громко выдохнула я по-русски.

Зазывно подмигнула красная тройка. Туда! Колесо завертелось.

– Три, красное.

В моей голове за секунду пролетели дни рождения мамы и бабушки, другие памятные даты. Надо было срочно что-то выбрать… Но Адольфо подхватил меня под руку и поволок из зала, мрачно повторяя:
– Такая удача – это уже диагноз!

А потом заявил, что я играла на его деньги и ему причитается половина.

Следующий случай побывать в казино представился через пять лет в Москве. В то время я трудилась в одном академическом театре за символическую зарплату. Однажды за полночь позвонила приятельница Лариса.

– У тебя утренний спектакль есть?
– Нет.
– Тогда приезжай в «Метелицу». А то одной идти моветон!

Лариса работала нефтяным трейдером. И надо было ей какого-то важного пацана срочно с днём рождения поздравить. Идея с днюхой мне понравилась – очень хотелось есть. Я быстро собралась, вызвала такси, которое Лариса обещала оплатить, и махнула в ночь.

Развлекательный клуб «Метелица» на Новом Арбате сиял огнями и обещал все радости жизни, но когда мы появились, ужин уже закончился. Пацаны из Казахстана глушили виски, смотрели выступление «Блестящих», но в основном тёрли за баррели и котировки. Я расстроилась. А с первого этажа клуба призывно пахло едой…

– Лар, дай денег. Съёмки будут – отдам, – пихнула я подругу в бок.

Не отвлекаясь от нефтяной беседы, Лариса сунула мне бумажку. Ресторан находился в самом казино, и там всё было бесплатно, но только для игроков! Поменяв деньги на фишки, я пристроилась к одному пустовавшему столу и осторожно опустила фишку на номер 17 – итальянский эквивалент нашей несчастливой чёртовой дюжины. Колесо крутанулось, и шарик резво поскакал.

– Выиграло «семнадцать», чёрное, – воскликнул крупье. – Новичкам всегда везёт!

Есть, есть это необъяснимое шестое чувство, которому всегда надо следовать! Я делала ставки, а после каждого выигрыша щедро метала подарочную фишку крупье. Мальчика мне поменяли на девочку, потом её снова поменяли, но уже на важную тётю. Подбежала официантка, поинтересовалась:
– Принести выпить?

Подошёл какой-то дядя с рацией и стал наблюдать. А мне всё везло! Но тут пришла Лариса и предложила перекусить.

– Девушки, у нас прекрасный ресторан! – поддержал её товарищ с рацией.
– С полтинником пришла, со штукой баксов уходишь! – изумлялась Лариса.

И я зачастила в казино. После вечернего спектакля отправлялась в очередное «гнездо порока». Разменяв немного денег, делала вид, что играю, а сама плотно ужинала всякими вкусностями. Затем, отыграв свои пять копеек обратно, сытая и довольная возвращалась домой. На моё счастье, я совершенно не азартна, а учитывая, с каким трудом мне всегда доставались деньги, скорее руку бы себе откусила, чем что-то бездарно проиграла.

Но в скором времени я поменяла профессию и образ жизни. Ушла из театра, окончила курсы при МИДе и устроилась работать переводчиком в Экспоцентр.

В начале 2000-х коммерческие выставки в Экспоцентре шли непрерывно, и итальянцы были активнее многих. Обувщики, мануфактурщики, мебельщики, виноделы и фермеры везли всё, чем богата Италия. Работы навалом, деньги текли рекой. Но был один неприятный нюанс: горячие итальянские парни после трудового дня желали отдохнуть и развеяться, а гостеприимные российские партнёры всегда с радостью соглашались помочь.

Как-то на мебельной выставке у нас исчезли сразу 15 представителей региона Венето. Бизнес-партнёры повезли их в баню, а на следующий день никто на стендах не появился: кто-то угорел и перепарился, кто-то не рассчитал силы в любовных утехах, а одного бедолагу вообще увезли в токсикологию с алкогольным отравлением.

В отделение милиции гостиницы «Россия», где селили наших выставочных гостей, я ходила как на работу. Доведёшь людей до подъезда, помашешь ручкой – и домой. Но только переступаешь порог – звонок:
– Синьора Ольга, проблемы!

В ресторане повесил пиджак на спинку стула, пошёл мыть руки, а портмоне со всеми деньгами и кредитками исчезло.

Познакомился с красавицей на дискотеке, в номер пригласил, а её почему-то на входе в гостиницу остановили и в полицию забрали.

Такси взял, но адрес как-то не так назвал и теперь не знает, где находится и как оттуда выбраться.

Но я придумала выход! Если оказывалось, что вверенный мне синьор непоседлив и пакостлив, в конце рабочего дня хватала его под руку и начинала петь песню:
– Быть в Москве и не устроить себе настоящий русский вечер – это ошибка!

Вечер по-русски: ресторан, икра, блины, водка, балалайка, цыгане, казино и рулетка! Все соглашались. В казино жадноватые итальянцы обычно меняли 100 долларов и тут же их проигрывали, я соболезновала и предлагала разменять ещё пару копеек, чтобы отыграться. А потом начинала творить чудеса, и потраченная сумма возвращалась со значительной прибылью. Итальянцы ахали:
– Как ты это делаешь? Научишь? Завтра снова сюда придём?

Я соглашалась, но напоминала, что половина выигрыша причитается мне. Короче говоря, и волки сыты, и овцы целы.

Но была одна игра, после которой я больше в казино не заходила, чтобы не гневить Бога.

Работала однажды с виноделами из Тосканы – милая и почтенная семейная пара. Синьор Сильвио по происхождению был граф или что-то в этом роде, сказочно богатый. Примерно через год он позвонил и попросил помочь в переговорах, я согласилась. Приехал Сильвио с двумя красавцами сыновьями всего на день, решить спорный вопрос. В офисе его контрагентов нас встретили холодно, кофе не предложили. Все сотрудники боязливо жались по углам и твердили:
– Ждите. Вот приедет Армен Арменович, тогда…

Ждать пришлось часа два. Наконец появился сам Арменович с лицом мрачнее тучи.

– Вы меня обманули! – заявил он с порога. – Дрянное кьянти продали, испорченное, кислое! Забирайте назад своё пойло!

Сильвио сделался белым, потом красным и возмущённо воскликнул:
– Сейчас же извинитесь! Вы не смеете так говорить!

Я перевела.

– Смею! – огрызнулся Арменович. – Меня никогда так не оскорбляли! Да мне плевать на потраченные десять тысяч, я их скорее б… на Ленинградке раздам, чем ваши помои ещё хоть раз куплю! Перевести всё точно сможешь?

Я кивнула и перевела. Синьор Сильвио в ответ разразился такой пышной ненормативной тирадой – любой зэк бы позавидовал. И пообещал, что каждой проститутке, которой синьор Армен будет раздавать деньги, он ещё и по машине купит, так как понимает, что это его ближайшие родственницы. И тоже попросил перевести дословно. После этого Арменыч достал из ящика стола пистолет, а сыновья синьора Сильвио из внутренних карманов пиджаков вытащили ножи. Я уже собиралась спрятаться под переговорный стол, но напоследок тихо пискнула:
– А можно хотя бы это вино лизнуть?

Арменыч щёлкнул пальцами, молниеносно появились бутылки, бокалы и даже закуски. После мы долго дегустировали это разнесчастное кьянти. В принципе, всё с ним было нормально, ну, может быть, в некоторые бутылки недостаточно плотно пробки вставили, отчего и появилась легкая кислинка. Расстались партнёры друзьями, сотрудничают по сей день.

Но тогда мне не было весело.

На обратном пути, сидя в машине, Сильвио чуть не плакал:
– Я всегда так любил Россию, мечтал сюда приехать! Найти друзей, работать и поделиться тем, что у меня есть… А тут такое!

Мне искренне было жаль старика, да ещё сыновья нашёптывали в оба уха, что у папы больное сердце и ему нельзя волноваться. И решила я порадовать гостей русской вечеринкой. Сопроводила их в «Метрополь» и побежала в дружественный ресторан. Приятель метрдотель как раз должен был мне сумму, достаточную для осуществления культурной программы.

– Вызывай цыган, чтобы романсы пели! И нужен медведь! – отдавала я распоряжения.
– С ума сошла? Где я его возьму?
– Укради, – посоветовала я.

Вечеринка удалась на славу. Цыгане пели, Сильвио плакал и подпевал. Перепробовал все хреновухи и медовухи, закусывал солёными огурчиками, квашеной капустой и селёдкой. Потом плясали «Барыню» и «Камаринскую». А под самый занавес усатый дядька притащил из зоопарка маленького медвежонка. Сильвио посадил зверюгу себе на колени, долго обнимал и целовал. В знак благодарности разнеженный малыш навалил ему на брюки основательную кучку.

– Это к деньгам, к деньгам! – щебетала я, пытаясь сгладить ситуацию.
– Тогда надо ехать в казино! – решительно заявил Сильвио. – Ведь русские всегда так делают?

Ехать никуда не пришлось, в «Метрополе» имелся игральный зал. Сильвио разменял деньги и пристроился у рулетки. Я охнула: каждая фишечка по 100 долларов. Он начал играть и быстро продул пару тысяч. До этого радовался как ребёнок, а тут погрустнел и стал хвататься за сердце.

– Можно попробовать? – осторожно поинтересовалась я.

Он кивнул и подвинул мне столбик уцелевших фишек. Наверное, такой полной моральной и физической концентрации со мной в жизни ещё не случалось. В висках стучала кровь, пальцы похолодели, по спине побежала горячая струйка пота. И дело было вовсе не в деньгах, почему-то мне казалось, что в этот момент я отстаиваю честь страны: если человек так любит всё, что касается моей Родины, я не должна его разочаровать. Трижды я угадывала момент, когда выпало зеро, жонглировала комбинациями, отчаянно рисковала на «соседях». Итальянцы смотрели на мою игру со священным ужасом. Сыновья только что не крестились, а Сильвио возбуждённо восклицал:
– Фантастика! Вот она, настоящая русская игра!

Сотрудники казино, словно проклятые души грешников, мрачно бродили вокруг, прикидывая, как меня придушить. В конечном итоге нам предложили шампанское за счёт заведения, и это был отличный повод остановиться.
Выплачивая выигрыш, важный дядя улыбался и жал руку Сильвио, приглашал заходить почаще, а мне шепнул:
– Надеюсь, вас я здесь больше не увижу.

Сыночки отправились немного подремать перед отлётом, а мы с Сильвио остались в холле гостиницы допивать шампанское. Я ёрзала на диване и ждала момента, чтобы напомнить: не грех и со мной выигрышем поделиться. Но он вдруг сказал:
– Знаешь, а я ведь мог русским родиться. Или не родиться вообще…

Отца Сильвио в 1942 году призвали в армию и отправили в Россию. На Дону 19-летний Роберто сразу же попал в плен, и погнали их пешим ходом в лагерь за Урал. Зима, метель, снег выше колена, голод. Многие умерли по пути. Вот и Роберто шёл, шёл и упал, а никто этого и не заметил. Лежал он посреди поля, и заносило его снежком. Но тут кто-то стал его тормошить. Глаза открыл, а перед ним две ведьмы, лица тёмные, сморщенные, пальцы корявые, схватили за воротник шинели и поволокли. Он от страха даже глаза зажмурил, решил – в ад. А когда опять в себя пришёл, то увидел ангела. Девчонка с пышной светлой косой смотрела на него удивлённо и пальчиками за нос теребила, а глаза у неё голубые, как небо родной Италии.

В углу на полочке Роберто заметил тёмный лик Мадонны, перекрестился. Старухи одобрительно закаркали, раздели его донага, стали какими-то тряпками тереть, в рот самогон лить, потом на печь закинули. А он всё никак не мог согреться. Тогда бабки кричать стали:
– Васька, лезь туды, к цыганёнку, отогревай!

Та в слёзы:
– Боязно!

А ведьмы опять орут:
– Дура, если вдруг чего, внучонка нам народишь!

Роберто, конечно, ничего не понял, потом уже, в лагере, когда русский язык разбирать начал, всё эти слова вспоминал. Так и лежал он всю ночь на печи, согреваясь теплом Васькиного тела, от которого пахло сеном, древесным угольком, домом, покоем и счастьем. У Роберто даже голова кружилась, так хотелось её обнять, но сил не было.

Утром старухи ушли выкапывать мёрзлую картошку, а Васька с ним осталась – что-то всё говорила, смеялась. А он думал, что если выживет, женится на этой синеглазке. Два дня в себя приходил, а на третий за Роберто приехали сани с двумя военными. Васька в тулупе, накинутом на рубашку, долго бежала с дымящимся котелком за санями:
– Картопли хыть возьмите!

Не остановились…

Когда Роберто после плена вернулся домой в Италию, всё хотел разыскать её. Письма писал, запросы слал, но тщетно.

Синьор Сильвио замолчал. А я поняла, откуда такое трепетное отношение к России. И что язык у меня никогда не повернётся потребовать у него часть выигрыша.

– Наверное, Василиса её звали, – сказала я, чтобы прервать молчание. – И ещё есть цветы, васильки, они как раз такого пронзительно-синего цвета.
– Да, – кивнул Сильвио, – мне отец говорил. Только я никогда их не видел.

Такси бодро бежало по Ленинградскому шоссе в сторону аэропорта. На обочине примостились бабульки со своим нехитрым товаром. У одной возле ног стояло ведёрко с васильками.

– Останови, – потребовала я у водителя и выскочила из машины. Сгребла в охапку цветы и метнулась обратно.

В зале отлёта мы прощались, как близкие родственники. Меня приглашали в гости когда угодно и на сколько хочешь. Сильвио даже по-отечески в лоб чмокнул.

– Ты говорила, что на квартиру копишь? – он открыл портфель и достал пачку денег, ровно десять тысяч долларов, весь мой вчерашний выигрыш. – Возьми.

Я стала отказываться:
– Нет, не надо! За что?
– За васильки.