Но недавно он убедился, что воспитание всё же полезная вещь. Собираем с ним малину на крошечном огородике, я разделила сферы влияния: он обирает нижние ветки, а верхние – мои. Максим Максимыч тщательно снимает спелые ягодки и разговаривает сам с собой:
– Вот что значит – воспитанные люди за малиной пришли. Спокойно разделили ветки, не подрались, не расплевались, не обзывались.

Словом, в восторге от того, как два интеллигентных человека взаимодействуют на небольшом пространстве. И всё благодаря хорошему воспитанию.

Второй больной вопрос: когда воспитание может позволить человеку рассуждать вслух, а когда, несмотря на остроту происходящего, надо молчать? Далеко ходить за примером не надо.

Весной у нас в военном городке проводились учения полиции. Насколько быстро способны отреагировать полицейские из соседних районов Балашихи, если кто-нибудь обидит стражей порядка в нашем военном городке? «Соседи» появились чрезвычайно эффектно: с рёвом, воем сирен, перекрытием дороги, по которой возвращались с работы местные жители. Сотрудники полиции повыскакивали из машин и рассредоточились. Прохожие отложили все дела, придвинулись вплотную к оцеплению, надеясь, что здесь всё-таки что-то случилось.

Когда из задних ворот выехал микроавтобус с местными полицейскими, все решили, что наш участок заминировали, и придвинулись ещё ближе, пугая друг друга: мол, в случае чего накроет полмикрорайона. И продолжали стоять, пребывая в восторге от неизвестности и опасности.

Мы с Максимом Максимычем тоже сунули нос, постояли минут пятнадцать. И поскольку ничего не взрывалось, решили поужинать. Тем более что дядя из оцепления, который разрешил Максиму Максимычу постучать пластиковой лопаткой по его щиту, сообщил, что времени на перекус у нас навалом.

Через полтора часа, выйдя из дома на прогулку с нашим ретривером, которого по настоянию Максима Максимыча нарядили в светоотражающий жилет с надписью «Полиция», мы увидели, что толпа интересующихся только увеличилась. А полицейский участок стоит на месте в целости и сохранности, несмотря на надежды зевак.

В толпе встретили нашего участкового в гражданской одежде и с таксой. Максим Максимыч презрительно посмотрел на таксу и спросил, где её полицейская форма. Услышав, что участковый до сих пор не приобрёл своей собаке жилет, слегка разочаровался. А чуть позже пробился к оцеплению и сообщил какому-то полицейскому, что привёл подкрепление. Попросил, чтобы штурм уже начинался, а то его скоро домой уведут. Полицейский спросил, что за подкрепление, Максим Максимыч уточнил, что речь идёт об очень способном ретривере. Полицейский сказал, что в настоящее время ретриверы не пригодятся.

Выяснив, что Ральфа в спецоперации не задействуют, ребёнок решил укрепить ряды правоохранителей нашим участковым. Так во всеуслышание и сказал:
– Там наш участковый, товарищ кыпытан, прячется со своей таксой. Привести его?

Полицейские рассмеялись и спросили, почему он там прячется. Максим Максимыч так же громко ответил:
– Боится. У него жена, собака, дети.

Конечно, все засмеялись. Я постаралась оттеснить правдоруба в сторону. Максим Максимыч уловил, что им недовольны, и решил расставить точки над «i».
– В чём я был не прав?

Это для него принципиально – всегда быть правым. Или чтобы ему мотивированно показали, где он ошибался.

– Я был невоспитанным, мама?

Я зашла в тупик и сказала, что есть моменты, когда своими высказываниями можно поставить человека в неловкое положение. Словом, надо развивать в себе умение вовремя заткнуться. На это муж сразу заметил, что в данном вопросе я сама до сих пор только теоретик.

На следующее утро Ральф гонял вокруг местного озера голубей, Максим Максимыч обходил дозором киоск с мороженым, закрытый по причине раннего утра. Участкового, который торопился на службу, он увидел раньше меня. Поэтому, честное слово, я не виновата, что не предотвратила его счастливый вопль:
– Ага, трусишка!

Пришлось прочитать лекцию. Максим Максимыч поклялся, что всё чётко уяснил. Я сказала, какие санкции применяются к невоспитанному человеку, и назвала эпитеты, характеризующие его поведение.

Буквально через неделю сидим с ним в ведомственной поликлинике у кабинета стоматолога. Я жду своей очереди. И надо же было такому случиться – кто-то из присутствующих, прошу прощения, пустил газы. Максим Максимыч слез с кресла, обошёл всю очередь, вглядываясь в лица, и громко сказал:
– Я вот пытаюсь понять, кому это воспитание позволило…

В такие моменты мне хочется провалиться сквозь землю. В последнее время я научилась виртуозно делать вид, что этот маленький мальчик не со мной, а вон с тем мужчиной, и я их не знаю.

Ещё один случай, уже в детской поликлинике. Наша знакомая – врач-андролог. Я решила воспользоваться знакомством и в профилактических целях показать ей Максима Максимыча. В больничном коридоре сын категорично заявил:
– Мама, я смелый мужик, а не тряпка. К тёте Лене без тебя пойду.

Поскольку мы приучаем его к самостоятельности, я разрешила сыну взять тётю Лену за руку и проследовать в кабинет. Вечером она всё равно сообщит мне по телефону все подробности приёма.

Через какое-то время у доктора за дверью раздались крики, шум борьбы, на дверь с внутренней стороны бросилось чьё-то тело, и я услышала голос Максима Максимыча:
– Мама, они тут мою писульку трогают! – и через секундную паузу: – Им воспитание позволяет!

Тонкое это дело – воспитание. Только-только научила ребёнка приличной фразе: «Я двумя руками залез в мисочку с борщом и кормил оттуда Ральфа капустой, но тут неожиданно вошёл папа и моментально восстановил статус-кво». Однако ровно на третий день пребывания у любимой прабабушки в деревне этот интеллигент выучил новую фразу – «разытить твою кобылу». На ближайшие несколько дней у нас с сыном запланировано посещение Уголка Дурова, Московского зоопарка и «Весёлых стартов» в Сокольниках. Поэтому я очень надеюсь, что в новом учебном году Максим Максимыч всё же докажет в садике, что он воспитывается в интеллигентной семье.