Моя бабушка всю жизнь держала коров – всех, как одну, звали Зорьками. Зорьки были как на подбор – у каждой чудные глаза навыкат, пушистые ресницы, тёплая влажная морда и шершавый язык. Тем не менее они брали с ладони краюшку хлеба всегда очень аккуратно. И это короткое «м-м-у-у», когда вечером, возвращаясь из стада, корова встречает свою хозяйку. А до чего же пронимали меня, маленькую, эти ночные коровьи вздохи в сарае, под сеновалом! Мне казалось, будто Зорька знает о своей коровьей жизни всё-всё.

Пока мы гостили у подруги, заболела её коровушка. Хозяйка уж и сама её лечила как могла, и к ветеринару мужа посылала. В конце концов врачи определили, что коровка съела что-то не то. К тому же после медицинских процедур надо было не давать ей ложиться, а водить всю ночь.

Делать нечего – первую часть ночной вахты с коровой мы с подругой взяли на себя, а наши мужики должны были принять дежурство во второй половине ночи. И вот ходим мы с коровой: подруга за рога её ведёт, а я сбоку пристроилась. Иду, поглаживаю да пошлёпываю тёплый коровий живот. А подруга и говорит:
– Эх, жаль, что наша Верка давно пропала. Она бы в два счёта корову на ноги поставила.
– Какая такая Верка? – не понимаю. – Доктор, что ли, местный?
– Типа того, – усмехнулась подруга.
– Что значит «типа того»? – тут уж я пристала к своей спутнице как банный лист. – А ну давай рассказывай!
– А что тут рассказывать? – пожала плечами подруга. – История эта чудная, тёмная. Ладно, слушай!

Жила когда-то в нашем селе Верка. Ещё с малых лет к ней всё живое словно липло. То ли чутьё у девчонки какое-то было, то ли просто Верка понимала, как с животными обращаться, – тут уж я не знаю. Ну и зверьё, видимо, тоже понятие имело, к кому на поклон идти.

Нигде Вера не училась, никаких ветеринарных курсов не оканчивала, а лечила живность руками. Бывало, подойдёт к больной животине, огладит сперва всю, пощупает. Потом в ухо пошепчет чего-то, а потом долго сидит рядом и при этом руками всё теребит на больном месте, словно сор подметает. И люди в такие моменты к ней боялись даже подходить. Вроде бы Верка здесь, но выглядела так, словно нет её, – не видит и не слышит никого.

Посидит, пометёт, а потом вдруг встанет, стряхнёт с себя шёрстку да и пойдёт. А животинка – в другую сторону, жива и здорова. Вот так Вера и лечила сельскую скотину.

В деревне нашей хорошо её знали. В почёте Верка ходила: шутка ли, без всяких врачей, без лекарств человек голыми руками лечил животных, помогал людям. Так продолжалось до тех пор, пока из соседнего села не прибыл верхом мужик. Там тоже все о Верке знали и прибегали к её помощи.

– Выручай, Вера! – стал умолять мужичок. – Стадо коровье, колхозное. Клевера коровки объелись и не встают. Если полягут – так и пастуху конец. Сгниёт паря в тюряге-то!

Верке людей не так жалко было, как скотину бессловесную.

– Ладно, что ж поделать. Пойдём.

Собралась скоренько, да и в соседнее село. Всю ночь с коровами мучилась. Ну, не одна, конечно, – люди тоже помогали чем могли. Слава богу, отошли бурёнки к утру. Спасли стадо. А Верка так измаялась, столько сил коровушкам отдала – с ног валится, сама еле жива. А ещё домой надо идти. Тут спасённый пастух и вызвался Веру до родной деревни проводить. Сам не свой от радости, что девка его от неминуемой тюрьмы спасла.

Пошли они в Веркино село, а дорога вела через лес. Хорошо в лесу утром – солнышко в листве играет, птички поют, ветерок прохладный. И девка рядом красивая, и вокруг никого. Поглядывает пастух на Верку, а у самого всё внутри закипает.

Прошибла страсть молодого парня. Завалил он Верку в кусты. А у той сил нет не то что отбиваться, а даже крикнуть или рукой шевельнуть. Сделал пастух своё дело, а потом сразу запаниковал: вдруг Верка заявит в милицию? Придушил он девку тут же, на месте, а тело ветками закидал. Отметину сделал, только ему понятную. Подумал: «Пойду со стадом на выпас, тогда и прикопаю получше – никто не найдёт».

Вернулся в родное село, доложил: проводил девушку до леса, а дальше она сама пошла, от его помощи отказалась. А в нашем селе Верки не сразу хватились – ушла коров лечить, пока не вернулась – значит, ещё лечит. Не раз так бывало. Вернётся через пару дней.

Вышел пастух на следующее утро на работу, погнал коров через лес, а сам всё думает про кустарник, где он Верку под ветками оставил. Дошёл до места, стал искать, но ничего не нашёл. И туда дёрнулся, и сюда. Место вроде то, а Веркиного тела нет. «Ну всё, конец! – затрясся от ужаса пастух. – Не до конца придушил, очухалась девка. Сидеть мне теперь в тюрьме!»

Вышел из леса, вернулся к стаду и чуть не обмер. Стоит Верка как живая посреди коровушек и по бокам их поглаживает. Спохватился пастух, ринулся в стадо, чтобы до Верки добраться, да только коровушки стали перед ним кружить. Как пошли поперёк, дорогу к девке и перекрыли. А Вера стоит, глядит на пастуха серьёзно, будто с укоризной: за что ты так со мной поступил?

Пастух назад было сунулся, да уже поздно – и сзади коровушки кружат, и спереди. Закричал парень от страха. А потом споткнулся сам или коровки его сбили с ног – никто не знает. Может, это кочка была, а может, и коровье копыто. Затоптали пастуха насмерть.

– А что же Верка? – шёпотом переспросила я.
– Верка так и пропала, – так же шёпотом ответила мне подруга. – Не нашли её.

Пастуха вечером мужики из его села обнаружили, когда шли с покоса. Смотрят – стадо стоит. Подошли – а парень, уже синий весь, с краю лежит. После этого в наших местах стали говорить, что Верка нет-нет да и появится среди коров.

Пастухи рассказывали. Бывало, находит: яриться начнёшь, бьёшь кнутом бурёнок без жалости, а тут вдруг среди них мелькнёт чей-то сарафан. Сразу жутко становится. Все понимают: это Верка стадо защищает. Живо всю спесь с тебя собьёт! Коровушки ведь её слушают, говорят.

Подруга замолчала. Мы шли возле Зорьки, держась за её тёплые бока, и, казалось, она тоже слушала весь наш разговор, понимала его. А когда надо, качала своей кудрявой головой и тяжко вздыхала.